Снова о Норбекове, или Ёжики-мустанги - Страница 3

Но вернемся к основам здоровья отдельного конкретного человека, отрешившись хотя бы на время от глобальных проблем.

Очевидно, что наш мир сложен, перенасыщен встречами, событиями и явлениями настолько, что одного дня современного человека хватило бы, чтобы наполнить происшествиями ВСЮ ЖИЗНЬ нашего кроманьонского предка. Темп жизни, информационная и социальная нагрузка, объем повседневно испорльзуемых профессиональных знаний, расстояния, ежедневно преодолеваемые нами, – все это факторы, которые ставят нас в условия, безнадежно далекие от тех, в которых эволюционно вырабатывались признаки вида Homo sapiens. А ведь нам нужно здоровье именно в этих условиях…

При этом информационная нагрузка прямо «давит» на здоровье: средства массовой информации активно и ежеминутно работают на формирование расхожих иллюзий общества в отношении канонов здоровья человека. Параметры здоровья, особенности функционирования человека, каноны внешней красоты человека – это в значительной степени мода, снова идеальный образ, провоцирующий человека искать пути соответствия эстетическим нормам.

Кроме того, человек современный – это человек работающий, вынужденный соответствовать физическим и психическим требованиям профессии. В начале трудовой карьеры человек пытается соответствовать этим требованиям, принимает их, приспосабливается к ним и, по нарастающей, испытывает деформирующее, травматическое действие этих требований. Те уровни здоровья, которые изначально имел человек, постепенно теряются, но психическая сфера, как правило, «непоседливая, ищущая, подвижная», вдруг останавливается. Человек начинает цепляться за свою «нужность», «встроенность» в определенную систему. Физическая сущность человека безвозвратно теряет свою способность приспосабливаться к любым изменениям окружающей среды, свою универсальную адаптивность.

Понятие «здоровье» всегда вызывало активные попытки его четкого определения. Известно, что:

Актеон определял здоровье как гармонию противостоящих сил;

Цицерон – как правильное взаимоотношение психических сил;

Эпикур соотносил здоровье с полным удовлетворением всех потребностей;

Стоики определяли здоровье как высокий моральный подход в преодолении страданий;

Ницше считал, что здоровья как такового в природе не существует;

Комитет экспертов ВОЗ ООН близок к этому и определяет здоровье не только как отсутствие болезней и страданий, но и возможность полноценной общественной активности.

Однако и это определение не удовлетворяет сегодняшним потребностям.

Анализируя современную литературу, посвященную общим определениям здоровья, можно заметить, что большинство подходов опираются на противопоставление (опять противопоставление!) двух подходов: адаптационного и креативного.

Первый рассматривает здоровье человека как состояние, формирующееся в процессе приспособления к миру. Эта парадигма отмечает, что сохранение и укрепление здоровья индивида определяется расширением его возможностей приспосабливаться к изменяющимся факторам среды, совершенствованием механизмов адаптации.

Вторая – креативная парадигма – рассматривает здоровье человека как процесс свободного выбора естественных ценностей и целей благополучного существования человека. Один из крупнейших отечественных специалистов в области валеологии, академик В.П.Казначеев [1997] писал, что здоровье – это процесс жизни человека, формирования организма и личности, процесс реализации биологических, психических и, в первую очередь, духовных целей.

Однако развивается и третье направление. Сейчас перспективным считается рассматривать здоровье не через статическое понятие «СОСТОЯНИЕ», и даже не через призму динамического понятия «ПРОЦЕСС», а через потенциальное понятие «СПОСОБНОСТЬ». Отсюда, соответственно, здоровье – это способность к самосохранению и саморазвитию.

Но как только мы начинаем говорить о потенциальных возможностях саморазвития, то сразу на первый план выходит способность человека не только сохранить и приумножить собственное здоровье, но и сохранить неприкосновенность «внутреннего психического пространства», ВНУТРЕННЮЮ СВОБОДУ, поскольку в первую очередь именно психическая деятельность способствует сохранению психического здоровья. А отсюда следует первый зигзаг. Поясню – по мере написания книги мысль делает естественные зигзаги, впрямую к теме той или иной главы отношения не имеющие. Для эпиграфа они великоваты, а для общего настроения важны. Я их так и называю – «зигзаги». Пусть будут! Те, кто читал другие мои книги, уже привыкли к этому, а те, кто читает впервые, надеюсь, привыкнут.

Великий русский классик Лев Николаевич Толстой всегда отличался обостренной наблюдательностью. И сформулировал суть проблемы совершенно правильно, к тому же честно не исключив из «общераспространенных» и самого себя.

Определение нормы психического здоровья относится к числу самых сложных вопросов современной психологии. Что считать нормой – наиболее часто встречающийся вариант сочетания личностных человеческих качеств (Homo vulgaris) или некую идеализированную личность, в оптимальном соотношении сочетающую сбалансированные личностные качества (т. е. Homo sapiens ultra)? Другими словами, что «нормальнее» – то, что чаще встречается или то, что должно быть? Ведь за пределы нормы интеллектуального развития человека в равной степени выходят и слабоумие, и гениальность. Точно так же отклонением от некоторой интуитивно понимаемой душевной нормы могут считаться и одержимость, и блаженство.

Часто наиболее ярким критерием нормальности психологи и психиатры почитают приспособленность[3], т. е. успешное существование в определенном обществе. Но на этом пути лежат очень серьезные подводные камни.

Не надо быть психиатром, чтобы понять, что человек, с интересом и вниманием наблюдающий за тем, как пытают и казнят людей, имеет серьезные душевные проблемы. Но еще относительно недавно (в историческом плане, естественно) люди по выходным дням собирались на главных площадях городов, чтобы с интересом пронаблюдать самое интересное шоу недели – публичную казнь. Нормально? И деток с собой приводили, и места занимали с вечера – чтоб было лучше видно и слышно? Абсолютно нормальные, с точки зрения соседей, люди. И не надо стандартной отговорки на тему, что, дескать, общество было больным. Мы не об обществе, а о каждом конкретном человеке…

В больших цифрах оно все очень удобно смазывается и расплывается.

Да и вообще приспособленность – понятие очень сложное. Потому что можно приспособленность видеть в том, что ты – точно такой же, как все. Но можно видеть ее и в обратном, то есть в том, что у тебя достаточно личного, объективного суждения, чтобы противостоять всем – но не просто лягаться вправо и влево, а мыслить, выносить суждение и соответственно действовать. Между этими двумя крайностями есть масса оттенков, но так или иначе нормальность всегда определяется той или иной формой приспособленности, и это очень относительное определение. Например, на основании такого определения можно сказать, что целый ряд великих людей и святых были ненормальны; в конечном же итоге они-то и были нормальны, а мы – нет.

Известное неуважение к так называемым «критериям нормальности» родилось вовсе не сегодня – его высказывали еще старые авторы. Так, французский психиатр Кюльер говорил, что «в тот самый день, когда больше не будет полунормальных людей, цивилизованный мир погибнет, погибнет не от избытка мудрости, а от избытка посредственности». А по ироничному замечанию итальянского психиатра Чезаре Ломброзо, «нормальный человек – это человек, обладающий хорошим аппетитом, порядочный работник, эгоист, рутинер, терпеливый, уважающий всякую власть, животное». Точнее, пожалуй, и не скажешь…