Снова хочу быть твоей (СИ) - Страница 7

— Мебель привезли, — поясняет доставщик, заметив мой растерянный взгляд. — В заказе оплачена сборка.

— Д-да, конечно, проходите, — делаю шаг в сторону, впуская в квартиру доставщика.

Он затаскивает все коробки и складывает их посреди гостиной.

— В какой комнате собирать? — спрашивает парень.

А я и не знаю, что ему ответить. Понятия не имею, что там заказал Сева.

— А что там? — окидываю коробки взглядом.

— Детская мебель, — парень выглядит ещё более удивлённым, но вижу, что старается не показывать этого. — Вот.

Он протягивает мне смету на планшетке, где указаны позиции заказа.

Подростковая кровать “Гоночная машинка”.

Комплект для детского творчества (столик и стул).

Растущий обеденный стул для детей 4-7 лет.

Детский диван мягкий раскладной “ПуффМилк”.

Детский матрас, детская подушка (комплект).

И внизу списка стоит фамилия Севы и указан статус “оплачено”.

Он купил всё необходимое, что нужно маленькому ребёнку в доме, чтобы тому было комфортно.

— Даже не знаю… — говорю с сомнением. — Давайте здесь соберём, а мы тогда сами куда нужно перенесём.

У Севы в квартире одна из спален пустая. Там сделан ремонт и стоит небольшой шкаф. Больше ничего. Я, когда с Ромкой вчера переселялась из спальни Севы, заглядывала во все комнаты и видела пустую. Даже мысль проскочила, что в том, параллельном мире, в котором у меня пять лет назад были в наличии мозги, это могла бы быть наша детская.

Я думала, Рома будет спать со мною, но Сева решил предоставить моему сыну своё собственное пространство. Что ж, спасибо ему огромное!

Пусть мебель тогда собирают в пустой спальне, а потом у Севы спрошу, как ему будет удобнее и куда лучше это поставить.

Доставщик начинает распаковывать коробки и раскладывать инструменты, но тут дверь открывается и входит Сева. Я вся сразу подбираюсь, не могу реагировать иначе на его появление.

— Я сам соберу, можете быть свободны, — говорит он парню.

— У вас оплачено же, — тот показывает на бумажку.

— Я в курсе. Пусть будет.

Парень пожимает плечами, просит поставить подпись и уезжает. А я мнусь в прихожей.

Почему он отпустил парня?

Может, он не собирался всё это распаковывать?

Или это всё не для Ромки, а для… другого малыша?

Эта мысль оказывается болезненной. Режет сильнее, чем я могла бы предположить.

Сева моет руки и уходит в свою спальню, а через пять минут, уже переодетый в домашнее, достаёт из кладовой небольшой чемоданчик с инструментами и сам начинает распаковывать коробки.

— А можно посмотреть? — слышу несмелый голосок сына.

Ромка стоит у дивана и горящими глазами смотрит на то, что делает Сева. На все эти шурупы-отвёртки в большом чемодане.

Не удивительно, он ведь только игрушечные видел и в роликах в сети. Руслан по дому никогда хозяйством не занимал, всегда нанимал.

— Можно, — усмехается Сева. — И даже помочь можно. Но только при одном условии парень — ты убедишь маму приготовить ещё одну картошку с мясом.

Ромка переводит умоляющий взгляд на меня, в котором ясно говорится, что он что угодно отдать готов, только чтобы я выполнила условия его участия в сборке мебели.

— Конечно, приготовлю, — усмехаюсь, чувствуя волну тепла в груди, и иду на кухню. А Ромка, почти не дыша, топает к Севе и его волшебному чемоданчику с интсрументами.

— Выглядишь обалденно! — улыбается Яна. — Эта нашивка вообще кайф! Настоящей детский доктор.

Кручусь перед зеркалом и приглаживаю нашивку тигрёнка на груди справа. И правда выглядит очень мило — малышам нравится, им не так страшно.

Провожу пальцем по новенькому оранжевому креслу у стола с щелевой лампой. Здесь в кабинете всё с нуля, даже мебель ещё пахнет упаковкой. Аппаратура — мечта врача. Есть всё, что нужно по стандарту и даже свыше. А уж оформление — просто восторг.

— Мне кажется, этот слон тебе подмигивает, — смеётся Яна, показывая на огромный рисунок ярко-зелёного мультяшного слона на стене, который подмигивает ребятне, приспустив очки.

Я взяла часы в двух клиниках. Одна детская, соответствующая всем мировым стандартам доказательной медицины, а вторая — и для детей, и для взрослых. У Яны тоже раз в неделю здесь несколько часов приёма, и мы снова вместе работаем, как когда-то во время интернатуры в военном госпитале. И сегодня мой первый рабочий день.

— У меня уже было сегодня два пациента, — хвастаюсь ей. — Ребёнок трёх лет на профосмотр и совсем маленький ребёночек — пробивали слёзный канал.

— В общем, ты уже ворвалась, — Янка снова улыбается. Всё такая же милая и добрая. — Очень рада за тебя, Лиз! Скучала безмерно.

С Яной Фоминой, теперь Шевцовой, мы познакомились в университете. Вместе снимали квартиру. Она была всегда тихой и какой-то немного потерянной, из её откровения, прорвавшегося на втором курсе, я поняла, что она из небольшого городка, а в одиннадцатом классе мать перевезла её в город, когда вышла замуж. У мужа матери был сынок, тот ещё выблядок, который сломал девчонку, словно спичку, а потом свалил. И вот когда Янка уже немного оклемалась, даже парня себе нашла, её сводный братишка вернулся и снова выпотрошил ей всё нутро, а потом между ними что-то произошло, и теперь она носит его фамилию, у них егоза дочь, а сама Янка похожа на румяный счастливый цветок*.

Рада за неё безмерно. Она словно ожила. Вот же как бывает… кто сломал — тот и жизнь заново вдохнул.

— И я по тебе, — сжимаю её плечо, чувствуя, как наполняюсь внутри чем-то тёплым и обнадёживающим.

Последние годы для меня были настолько непростыми в эмоциональном плане, что я уже и забыла, как это чувствовать себя вдохновлённой и наполненной. Проблем ещё куча, решение только предстоит, но я чувствую в себе, наконец, силы.

Нет больше ощущения, что меня загнали в угол и всё, что у меня есть, это когти и зубы, чтобы отстоять своё право на собственного ребёнка.

Яна уходит в свой кабинет, а я жду приём следующего пациента. Это должен быть мальчик шести лет с инвалидностью и РАС, поэтому я готовлюсь ещё более тщательно. Изучаю его карту, анамнез, записи других специалистов в электронной карте.

Рома сегодня вместе с Янкиной Алиской у матери Яны. Документы в детский сад мы уже оформили, но нужно сделать прививку завтра. И в понедельник пойдём знакомиться с новым воспитателем и ребятами. Сад помогла мне найти Яна — небольшой частный, с охраной, пропускным режимом и камерами. Сева оплатил первый взнос и за первый месяц посещения. Я, конечно, была возмущена, у меня есть для этого деньги — откладывала. А зарплата с двух клиник будет достойная, и на сад точно хватит.

Но в ответ на своё возмущение получила сердитый взгляд. Спорить, конечно, не стала, но себе пообещала всё вернуть позже.

Адвокат, про которого мне говорил Сева, оказался его хорошим приятелем. Он дал мне рекомендации, как правильно подать оспаривание отцовства после результатов экспертизы и заключения брака. Сказал, что всё подготовит, а от меня ждёт свидетельство и заключение ДНК-теста. Вопросов лишних не задавал, хотя я видела, что ему интересно, ведь Сева — его друг, но всё же ограничился этот Борисов сугубо профессиональным поведением.

От Руслана же не слышно ни слова, но я прекрасно понимаю, что это затишье перед бурей. Он просто так из своих цепких лам нас с Ромкой не выпустит.

Но теперь и я не одна.

Приём проходит отлично. Мальчишка сложный, но мне удаётся найти к нему подход. Отрицательной динамики в проблемах со зрением тоже нет, и мы с его мамой обсуждаем поддерживающую терапию.

Потом у меня ещё пациент — тоже малыш, но у него всё в порядке. Успокаиваю испуганных молодых родителей, что это просто вирусное, и скоро глазки их ребёнка будут в норме.

На сегодня запись закончена. Я иду в ординаторскую и переодеваюсь. Всё сдержано — брюки, свитер, туфли на плоском ходу, но внутри чувствую волнение. Запрещаю себе думать, что этот день должен быть пройти для меня по-другому. Мог бы. Совсем по-другому.