Снимая маску. Автобиография короля мюзиклов Эндрю Ллойд Уэббера - Страница 22

После концерта последовало незамедлительное предложение о публикации. В тайне от нас с Тимом Алан Доггетт пригласил на выступление ребят из Novello and Co., ведущего издательства классической музыки, которое очень успешно вышло на рынок с «The Daniel Jazz». Оно также выпустило многие из церковных произведений моего отца, и я задаюсь вопросом, был ли он замешан в том, что представители Novello’s отказались от пятничного вечера ради нашего шоу. В любом случае, они хотели подписать контракт на «Иосифа» здесь и сейчас. Мы направили их к Десмонду Эллиотту.

ДЕСМОНД НЕ ВЫКАЗАЛ никакого интереса к нашей поп-кантате. Откровенно говоря, он относился пренебрежительно ко всему, что я делал. Долгое время его внимание было захвачено школьным другом Тима Адамом Диментом. Адам написал несколько романов в стиле Джеймса Бонда с такими названиями как «The Dolly Dolly Spy» и «The Bang Bang Birds» с довольно похожим на Остина Пауэрса героем. Десмонд уговорил своего подопечного отрастить волосы и устроил в издательстве Michael Joseph такую шумиху по поводу него, что Адам получил огромный аванс. Издатели переодели его в мода и таскали на все англоязычные разговорные телешоу. Надписи на лондонских автобусах гласили: «Если вы не можете читать Адама Димента, просто любите его». Адам довольно быстро сколотил состояние и стал знаменитостью.

Неудивительно, что, имея под рукой такого юного симпатичного популярного автора собственного производства, Десмонд потерял свой энтузиазм относительно меня. Так что он договорился с Novello’s об авансе в 100 футов для нас с Тимом (по теперешним меркам – 1670 фунтов), что составляло крохи того, что он зарабатывал на Адаме. И сказал мне незамедлительно отдать контракт на подпись отцу (в 1968 году официальным возрастом для заключения сделок был 21 год). К счастью, совет Боба Кингстона эхом отозвался в моей голове, и я добавил в контракт слова «кроме больших прав».

Взрыв, произошедший затем в офисе Десмонда, можно было услышать в нескольких кварталах от него. Как я могу быть настолько глупым, чтобы поставить под угрозу эту сделку? Я просто тратил его время. Во всяком случае, большие права никогда не будут относиться к двадцатиминутной поп-кантате. Никто никогда не поставит ее в театре. Он закончил свою гневную тираду в письме моему отцу словами «всему есть предел». Тим не участвовал в сражении, наслаждаясь сценой в стороне. Я стоял на своем. Я утверждал, что Novello’s не будут беспокоиться о больших правах, раз их никогда и не будет, так что формулировку вполне можно оставить. На всякий случай. И я был прав: Novello’s даже ничего не сказали. Контракт был подписан без передачи больших прав. Наши с Десмондом отношения резко поменялись.

Просьбы зрителей показать «Иосифа» еще раз были достаточным поводом для меня, Тима и Алана, чтобы серьезно отнестись к делу. Проблема была в площадке. Тут настал черед моего отца вступить в игру. Он предложил показать шоу в Central Hall в Ветминстере после воскресной службы в половину седьмого. Но и это было не так просто. Во-первых, в Central Hall около трех тысяч мест. Сможем ли мы привлечь столько людей? Во-вторых, «Иосиф» длился всего 22 минуты. Нужно было показать еще что-то. И уже тут помогла мама. Первая часть концерта могла быть классической. Джулиан мог бы немного сыграть, затем отец с органом и в заключении первого акта – Джон Лилл. Грандиозное событие было намечено на 12 мая. В этом есть странное совпадение: вечером 12 мая три года спустя состоялся и первый показ рок-оперы «Иисус Христос – суперзвезда» в Питтсбурге.

Репетиции едва ли прошли нормально. Огромное пустое пространство Central Hall поглощало Mixed Bag, и я переживал, что без приличной звукоусиливающей системы Дэвида Долтри просто не будет слышно. Алан Доггетт никогда не выступал на площадке таких размеров, и у него не было нужного опыта. Я так волновался, что хотел отменить представление, а беспечный подход Тима доводил меня еще больше. Мне стало казаться, что постановка безвкусная, и я боялся, что все это слишком непрофессионально для показа на публике.

Мне не нужно было так переживать. Несмотря на то что классическое первое отделение было слишком затянуто, задор «Иосифа» и заразительный энтузиазм его юных исполнителей преодолели все препятствия и завоевали сердца зрителей. И, невзирая на позднее время, было несколько горячо принятых выходов на бис, что предвещало дальнейшую судьбу «Иосифа». Даже Десмонд Эллиотт наконец проявил некоторую заинтересованность, впрочем, не думаю, что он видел будущее постановки вне школьных стен. Кое-что мы изменили. В попытке пойти по стопам «Excerpt from ”A Teenage Opera“», которая прошлым летом добилась невероятного успеха, мы удлинили сцену, в которой Фараон делает Иосифа своей правой рукой. Мы также добавили «подростковую оперу» – передвигавшийся детский хор «Joseph how can we ever say all that we want to about you»[16]. Эта строчка стала одной из центральных тем тогдашнего «Иосифа», хоть нам вскоре и пришлось переработать всю партию.

Однако подобные мысли были в тысячах миллионов миль от нас после оглушительной реакции на выступление. Я хотел, чтобы тот вечер длился вечно. Будет ли когда-нибудь другое представление, подобное «Иосифу»?

Утром 13 мая я проснулся от треска радио, сообщавшего, что в Париже происходят массовые протесты студентов, что они вспыхивают по всей Франции и уже угрожают Ницце. Новости обеспокоили меня, потому что я уже представлял себе пост-иосифскую холодную индейку, покупая билеты на дешевый рейс до Ви с Джорджем. Но самый ближайший к ним аэропорт, увы, находился на Лазурном берегу Ниццы. Во время ланча я получил телеграмму от Ви, в которой она писала, что аэропорт перекрыт. Так что мне пришлось попрощаться с мыслями о Ницце.

Я договорился об ужине с школьным другом Дэвидом Харрингтоном. Он всегда умел подбодрить. Между прочим, Дэвид – отец звезды «Игры Престолов» Кита Харрингтона. Дэвид, как и я, любит вкусно поесть.

Один из самых больших мифов, которые распространяют сейчас авторы кулинарных книг, – это то, что Лондон был гастрономической пустыней до их появления. Как метко отметила бы моя тетя Ви, это ерунда на постном масле. Британия может и не славилась первоклассной кухней, но и в ней было множество хороших ресторанов. Одним из них было место, которое украсило наш с Дэвидом вечер. Оно называлось Carlo’s Place и находилось на Фулхэм-Роуд рядом с газетным киоском, в котором за полцены продавались рекламные экземпляры последних музыкальных релизов. Обстановка ресторана – открытые трубы и кирпичная кладка – казалась бы невероятно модной в сегодняшнем нью-йоркском Митпэкинге. А за маринованные голубиные грудки можно было отдать душу. Carlo’s Place было особенным местом для меня. Именно здесь год спустя я написал на бумажной салфетке то, что стало ключевой темой «Иисуса Христоса – суперзвезды».

Было даже хорошо, что я договорился встретиться с Дэвидом. Тем утром в Times Educational Supplement появилась рецензия на «Иосифа». После нескольких неоправданных колкостей в сторону игры моего отца в первом отделении, достойном вагнеровской длины, рецензия переходила к тому, что «Иосиф» – довольно приятное представление, но ни одну из песен нельзя считать чем-то выдающимся, «тип христианского поп-крестового похода», кроме того, ритм чересчур зависел от «неустойчивого размера 4/4». Я довольно сильно расстроился, потому что особенно гордился, что момент, когда Иосиф обвиняет брата в краже, написан в размере 7/8. Я утешал себя тем, что, возможно, сочетание Mixed Bag и акустики в Central Hall ввело в заблуждение обозревателя Меерена Боуэна. Но больше всего меня зацепило, что в итоге он изрек слабую похвалу, мол «Иосиф» послужил «достаточным» доказательством, что однажды я «стану успешным композитором или аранжировщиком».

Черт подери, парень, я хотел быть им прямо сейчас. Если бы я остался в Оксфорде, я бы стал очень перспективным выпускником уже этим летом! В любом случае, ужин с Дэвидом немного приободрил меня, и я отправился в Брайтон побродить вокруг викторианских церквей и забыть о своих напастях. Пожалуй, я предавался размышлениям в феноменальном кирпичном нефе (намного выше даже Вестминстерского Аббатства) всемирно известного викторианского шедевра, в церкви Святого Варфоломея, когда на меня снизошла мысль, что я должен связаться с Роем Фезерстоуном из EMI и, вооружившись предсказанием мистера Боуэна, напомнить ему о том, что он говорил о моих аранжировках песен Дэвида Долтри.