Снежная ночь в Токио (ЛП) - Страница 3

— В любом случае я не могу воспользоваться такой добротой, — продолжает Тео и убирает правую руку в карман. Ту самую, которую я рассматривала, пытаясь разобрать рисунок татуировок, скрытых рукавом, и зациклившись на длинных пальцах с короткими, идеально ухоженными ногтями. Это должна быть та же рука, которой он держит смычок, когда играет... если только мужчина не левша. В любом случае полагаю, что скрипач обладает способностью адекватно отмерять движения, сочетая силу и деликатность. Меня завораживает эта мысль.

Я жестом останавливаю его, пока он не потянулся за бумажником.

— О нет, не волнуйтесь.

— Позвольте мне компенсировать ваше беспокойство.

— Нет необходимости. Считайте это рождественским подарком.

— Рождественский подарок от совершенно незнакомого человека?

Я улыбаюсь и пожимаю плечами.

— В конце концов, нет ничего плохого в том, чтобы принять его.

Я подношу бокал к губам, но не пью. Не хочу больше ошибаться и подозреваю, — содержание алкоголя слишком велико для меня.

— Вы морщите нос, когда улыбаетесь, Мики, — ни с того ни с сего говорит он, оставляя меня в недоумении. — Могу я называть вас Мики?

Я киваю. Обычно мне не нравится, когда кто-то, с кем я только что познакомилась, называет меня по имени, но это даже не моё настоящее имя. Кроме того, для жителей запада всё по-другому. Я должна стараться помнить об этом.

— Ну, я чувствую, что должен как-то отплатить вам, — добавляет он. Должно же быть что-то, что я могу для вас сделать.

Это слишком просто. Настолько легко, что я даже могу заподозрить, — Тео обо всём догадался и специально выступает в роли сообщника. Но даже будь это так, мне не о чем беспокоиться: он скоро уедет, вернётся в свой город, на другой конец света. Тео никогда больше не найдёт меня.

Я кивком указываю на скрипичный футляр у его ног.

— Может, сыграете для меня?

Его реакция неоднозначна. С одной стороны, он ничуть не удивлён моей просьбой, будто предвидел её. С другой стороны, выглядит разочарованным, словно ожидал от меня чего-то другого, более оригинального. А может быть, я просто позволяю своим собственным страхам мешать мне.

— Здесь, в баре?

— Если подумать, это было бы неуместно. Мы рискуем побеспокоить других посетителей.

— Или что ещё хуже, привлечь слишком много внимания.

— В номере, может быть, — отрезаю я, чтобы разговор не затянулся и не рассеялось напряжение.

Тео встряхивает свой пустой бокал, подзывая бармена. Он почёсывает подбородок и открывает рот, но ничего не произносит.

— Позвольте мне угостить вас ещё одним напитком, — предлагает он неожиданно более глубоким голосом. — После этого мы поднимемся в номер, и я сыграю для вас. Столько, сколько вы захотите.

Я увлажняю губы и слегка наклоняюсь к нему, достаточно, чтобы он мог проникнуть взглядом в моё декольте. Провокационно, но не в отчаянии. Секрет заключается в балансе. У меня не очень пышные формы, но гармоничная грудь, которая не нуждается в поддержке. Длинные чёрные волосы, ниспадающие по бокам моего лица, способны скрыть её, даже когда ношу одежду с откровенным декольте. Если выгну спину и чуть-чуть наклонюсь, грудь невозможно не заметить. И он смотрит на неё, пусть и краем глаза.

— Столько, сколько я захочу?

— Да. С удовольствием.

Его взгляд становится напряжённым. Он сталкивается с моим, и я чувствую по всему телу лёгкую дрожь. В итоге мы уже понимаем друг друга. Это предлог (неважно какой), чтобы оказаться одним в номере.

Никто не хочет провести канун Рождества в одиночестве. Тео тоже.

— Хорошо. Однако извините, но я не хочу больше ничего пить, — говорю ему шёпотом. — Я бы предпочла что-нибудь сладкое.

— Угощайтесь.

Я опускаю взгляд, ожидая, когда подойдёт бармен. Заказываю порцию Christmas Cake, который здесь подают, и который мне очень нравится. Этот десерт со сливками и клубникой традиционно едят в период праздников. Торт украшен сахарными рождественскими шарами, маленькими снеговиками и плюшевыми мишками. Их тщательно распределяют с идеальной симметрией, одинаково для каждой порции. Как ни банально, но это одна из причин, почему я выбрала именно этот отель. Другая, однако, вполне предсказуема: он расположен недалеко от аэропорта. Те, кто здесь останавливается, как правило, просто проездом.

Как зима. Как Рождество.

Не бойтесь двигаться медленно. Бойтесь лишь стоять на месте.

24 декабря. Поздний вечер.

В первый раз, когда это сделала, в первый Сочельник после соглашения с Нобуо, я чувствовала себя очень плохо. Грязной, ужасной, виновной и жертвой одновременно. Я помню, как вскоре после этого меня вырвало, и я вымылась такой горячей водой, что вся покраснела, словно в наказание. Я всегда старалась вести себя хорошо, быть хорошим человеком и иметь чистую совесть, я всегда стремилась уважать все правила и ожидания других, вплоть до этого момента. Тем не менее, я только что изменила мужу, а он, где-то в городе, изменял мне. Но если речь идёт о договорённости, могу ли я считать это изменой?

Я не знала, и до сих пор не знаю. Поэтому заставляю себя больше не задаваться вопросом ведь, даже если бы я нашла ответ, это ничего бы не изменило. Это только испортило бы мне день свободы и ночь, которую я собираюсь провести с этим мужчиной. И если честно, он намного привлекательнее всех, кого я когда-либо встречала.

Он стоит рядом со мной в лифте. Я украдкой смотрю на него через зеркало. У меня сложилось впечатление, что Тео немного напряжён, и, возможно, это моя вина. Я была слишком откровенна? Слишком торопилась? Если да, то в следующем году я постараюсь вести себя по-другому. Мне до сих пор нужно совершенствоваться.

В маленьком замкнутом пространстве кабины стоит тишина. Если я сосредоточусь, то смогу услышать оба наших дыхания, асинхронные и регулярные. В одной руке мужчина держит футляр для скрипки, другой касается своей бороды. Мы ничего не сказали друг другу с тех пор, как двери закрылись.

Если бы ситуация была иной, я бы, наверное, испугалась, оставшись наедине с посторонним человеком такого внушительного роста. Он мог бы обездвижить меня одной рукой, имейся у него плохие намерения. Но инстинкт подсказывает мне, что у Тео всё-таки душа нежная. Он даже кажется грустным, если присмотреться к нему повнимательнее.

Мне не терпится попасть в номер. Чтобы ко мне прикоснулись, попробовать вкус его кожи, узнать запретные подробности. Некоторые мои коллеги утверждают, что западные люди более страстны в постели, — они импульсивные и грубые любовники. Я не верю этим предубеждениям, но сегодня ночью, только сегодня, я надеюсь, что это правда. После целого года оцепенения и апатии я чувствую потребность во встряске, которая вернёт меня к жизни. Грубое пробуждение от затянувшегося сна. Я всегда ощущаю своё тело тяжёлым и онемевшим, словно ношу оболочку, полностью отключённую от разума. Мне нужно снова почувствовать себя живой, созданной из плоти, а не просто из мыслей.

Лифт дзинькает, двери открываются. Мы на одиннадцатом этаже, комната номер пять. Я точно знаю, куда идти, поэтому предлагаю Тео следовать за мной.

— Нам сюда.

— Похоже, вы хорошо знаете этот отель. Часто здесь бываете?

— Только в случае необходимости.

Коридор тускло освещён настенными светильниками из дерева и непрозрачного стекла, расположенные на одинаковом расстоянии друг от друга, они отбрасывают на стены желтоватые ореолы. На полу в каждом углу стоят вазы тёмного цвета со спиралевидными безлистными ветвями бамбука. Место довольно простое, где царят порядок, симметрия и баланс. Все элементы, которые я всегда считала необходимыми для того, чтобы жить, не теряя разум.

Тео оглядывается по сторонам, возможно, пытаясь понять, оправдает ли сервис его ожидания или нет. Он замечает номера комнат и поднимает бровь.

— Четвёртого не хватает.