Снежная ночь с незнакомцем - Страница 8

Очень странно, но какое ему дело? Нед аккуратно сложил бумаги, закрыл и запер ящик, вернул ключ «Лилипутам» и только тогда почувствовал, как устал. Его пыл, очевидно, угас. Он задул свечу, стоявшую на столе, и вернулся в гостиную. Принесенная им свеча сгорела, и он оставил ее там и начал пробираться сквозь тени, отбрасываемые мебелью, в холл, а затем поднялся в свою спальню.

Нед разделся около камина, забрался на кровать под пологом и, утонув в пуховых перинах, натянул на себя одеяла. Кровать была холодной, все остатки влажного тепла от грелки давно исчезли, но Нед почти не замечал холода. Глаза его невольно закрылись, и он уже не думал о сегодняшних драмах и тайнах. Они подождут до завтра.

Последним из осознанных им видений были контуры ее тела, прикрытого складками муслина, и грудь с темными сосками.

А в своей комнате перед камином стояла Джорджиана, дрожь пробегала по ее телу. Она так стремилась проникнуть в библиотеку, так ждала, когда все в доме уснут, что не потрудилась надеть пеньюар и сейчас страдала от холода. Но от пеньюара было бы мало пользы. Завещания не оказалось в ящике стола. Продолжению поисков помешало неожиданное появление в библиотеке виконта.

Хотя он появился не вовремя, но его появление не было, как она вынуждена признать, таким уж нежелательным. Уже очень давно она не имела случая побеседовать с цивилизованным мужчиной из того самого мира, из которого она происходила. И этим мужчиной оказался Эдвард Вейзи. Конечно, здесь повлиял контраст между его манерами и поведением других гостей ее кузена, не говоря уже об омерзительном и непристойном поведении Годфри Белтона. Но было что-то еще.

Виконт Аллентон выделялся в толпе самых элегантных членов высшего общества. У него был вид человека, который совсем не думает о своем внешнем виде, но Джорджиана провела достаточно времени в мире моды, чтобы определить безупречный покрой его сюртука, искусно уложенный шейный платок и аккуратно подстриженные густые темно-каштановые волосы. Высокий рост и стройная фигура подчеркивали атлетическое сложение, а цвет глаз был скорее золотым, чем карим. А как восхитительна была его улыбка, когда он позволял себе улыбаться!

Но он не был счастлив. Что-то беспокоило его, и Джорджиана понимала его. Впереди, когда он наконец приедет домой, чтобы принять наследство, он столкнется с большими проблемами. Это не могло быть приятным будущим. И если он любил свою жизнь в Индии так сильно, как говорит, тогда он, вероятно, в одной с ней лодке. А она вынуждена вести такой образ жизни, который бы она сама не выбрала никогда.

О, она не собиралась безропотно смириться с такой судьбой.

Джорджиана опустилась на колени и отодвинула ковер перед очагом. Затем старательно ощупала широкие дубовые половицы, пока ее палец не попал в небольшое углубление. Она нажала пальцем, и две половицы бесшумно раздвинулись. Показалось маленькое темное отверстие. Джорджиана сунула в нее руку и вытащила мягкий замшевый мешочек. Он тяжело лег на ее ладонь.

Джорджиана встала, ногой откинула ковер на место. Она не ожидала никого в такой час, но привычка к осторожности крепко укоренилась в ней, ибо слишком дорого могла обойтись даже минутная беспечность. Она взяла мешочек с собой в постель, развязала его, вытряхнула содержимое на середину кровати, на толстое стеганое одеяло. Золото, серебро, медь, случайные камешки блеснули в свете свечи.

Джорджиана внимательно пересчитала накопленное, что делала каждую ночь. Сегодня драгоценностей стало больше, чем накануне. Скоро у нее будет достаточно. Если бы только она нашла проклятое завещание. Она видела его, но только однажды, когда стряпчий тетки объяснял ей его содержание. Джорджи являлась единственной наследницей своих родителей, а наследство было значительное, состоявшее из дорогой собственности в Лондоне и Нортумберленде и акций. Джорджи не могла осуществить свой план, не имея на руках завещания в тот день, когда станет совершеннолетней. А оно где-то у Роджера. И еще у него в какой-то шкатулке хранились главные драгоценности ее матери. Бриллианты семьи Кэри. Только одного из них хватило бы на ее сегодняшние нужды. Так где же, черт его побери, он спрятал их?

До дня рождения, когда ей исполнится двадцать один год, оставалось шесть месяцев, и Годфри Белтон рассчитывал, что месяца за три до этого он сделает ее своей женой.

Джорджиана ссыпала свои сокровища обратно в мешочек, положила в прежний тайник, сдвинув половицы и накрыв ковром. Она приблизилась к окну, пытаясь разглядеть через обледеневшее стекло, не прекратился ли снег. Метель спутала все.

Джорджиана ничего не могла рассмотреть. Снег скопился на подоконниках, мешая что-либо увидеть. Она попыталась раскрыть окно, но в четыре утра это казалось нелепым. Нельзя было закрыться от снега в комнате, а ей и так уже было холодно.

Дрожа от холода, она загасила свечи и, бросившись на кровать, устроила себе гнездышко в пуховой перине.

Нед еще спал, когда в комнату вошел Дэвис с горячей водой и полотенцами в руках. Когда слуга раздвинул шторы, Нед пошевелился, затем приподнялся на подушках и удивленно посмотрел на слабый свет, пробивавшийся сквозь засыпанные снегом окна.

– Доброе утро, Дэвис.

– Доброе утро, милорд. Могу поспорить, еще никто не встал. – Он повернулся к кровати. – Я сейчас принесу кофе и завтрак.

– Спасибо… и веселого Рождества. – Нед отбросил одеяла и встал. Потянувшись, он почувствовал необычную скованность в мышцах. Вероятно, из-за того, что он так долго просидел скорчившись в тесной карете, не говоря уже о том, как пробивался сквозь сугробы, доходившие до пояса. Сейчас ему пошла бы на пользу долгая пешая прогулка, но в такую погоду это было невозможно.

Набросив халат, Нед подошел к окну и отодвинул засов. Окно открывалось наружу, и стена снега, прилипшая к нему, отвалилась, оставив лишь ледяные узоры на стекле. Студеный воздух ворвался в комнату.

Не обращая внимания на холод, Нед высунулся из окна. Снег падал такой плотной стеной, что он едва мог различить свою вытянутую из окна руку. Он убрал руку и с силой захлопнул окно. Ему предстояло провести целый день в компании гостей, и, кроме внезапной простуды, уложившей его в постель, он не находил иного повода, не нарушая законов вежливости, уклониться от выполнения своих светских обязанностей.

Но ожидалась и награда, и весьма значительная. Леди Джорджиана Кэри. Она тоже будет заперта здесь, а Нед уже успел заметить, как искусно она устраивала все так, как ей хотелось. Нед подозревал, что ее вкусы во многом совпадали с его собственными, и был готов предложить себя в соучастники преступления. Две головы всегда лучше, чем одна.

Вернувшийся Дэвис принес кофе, горячие булочки, сыр и тарелку ветчины.

– Надеюсь, пока этого достаточно, сэр, – поставив поднос на стол перед камином, неуверенно сказал он. – Повар слишком занят большим завтраком, чтобы приготовить сейчас что-нибудь горячее.

– Вполне достаточно, – сказал Нед. – Надеюсь, я не доставляю слишком много лишних хлопот.

– О нет, сэр, нисколько, – обрадовался Дэвис, разливая кофе. – Леди Джорджиана тоже встает рано. Она завтракает на кухне. Любит яйца пашот и сама их готовит. И очень вкусно.

Нед глотнул кофе и сказал:

– Дэвис, я передумал, очень люблю яйца пашот, поэтому пойду поищу леди Джорджиану. Скажи, как пройти на кухню, будь добр.

Дэвис удивленно посмотрел на него:

– Это не принято, милорд. Гости обычно не заходят на кухню. Это может не понравиться повару.

– Но если леди Джорджиана там, что мешает мне присоединиться к ней? – настаивал Нед, направляясь к двери. – Раз уж я не парадно одет, поднимусь по черной лестнице, если ты покажешь мне дорогу.

У Дэвиса не оставалось выхода.

– Сюда, сэр, – сказал он и направился к двери.

В кухне кипела работа, жар от огромной плиты добирался до каждого уголка. Мальчик поворачивал над огнем вертел с молочным поросенком, а женщина вынимала из печи, выложенной кирпичами рядом с пылающим очагом, готовые буханки. Две судомойки чистили картофель и резали овощи на длинном сосновом столе, стоявшем в центре кухни. Только один человек заметил появление Неда.