Снежная княгиня (СИ) - Страница 7

- Нет, никогда. Ни разу не видели её в городе после похорон князя, - сказала фрау Реинхилда. – Но добрые люди говорят, будто каждое утро, ещё до восхода солнца, она объезжает свои владения на вороном коне, а на плече её сидит сова.

- Да, сова, - подтвердила фару Зельда. – Ещё в том году по осени, стоя у подножия скалы можно было услышать громкое совиное уханье из-под крыши северной башни. Я и сама видала пару раз, как в дыру под старой черепицей забиралась огромная серая неясыть. А в дубовой роще под мостом каждой ночью ухает черный филин – об том известно всем…

- Но куда же она ездит на своем коне каждое утро? – спросила с любопытством фару Латгарда.

- Кто знает?.. – пожала плечами фрау Зельда. – Быть может, навещает лешего, который прячется в еловой глуши… Её владения тянутся от этого города до самой реки.

- И она всегда одна? – спросила фрау Латгарда.

- Одна, - кивнула фрау Реинхилда. – Хотя за её спиной, наверняка, собирается целый рой бесов.

- Расскажите ещё, - попросила с наивным интересом фрау Латгарда, удобнее устраиваясь на табурете и подпирая впалую щеку худощавой рукой.

- С радостью, - вздохнула фрау Зельда. - Идут годы, но её белоснежная кожа не теряет своей нежности, румянец на её щеках давно погас, но теперь от них веет мертвой красотой. На её плечах – мантия, подбитая горностаевым мехом…

========== Часть 4. Белянка и Ворон. ==========

Тонкими, бледными лучами проникал солнечный свет на чердак через обветшалую кровлю. Откуда-то сверху медленно падали серые пылинки, на мгновение вспыхивали в солнечным луче и тут же гасли, погружаясь в полумрак, царивший под крышей.

Под бесцветными лучами выступали из темноты черные, прогнувшиеся балки, поддерживавшие острый башенный купол, и откуда-то сверху, из беспросветного, вечно царящего под крышей мрака, слышалась шуршащая возня и приглушенное уханье.

В маленьком кругу света, среди блестящих снежинок, тихо падающих через дыру в крыше, сидела прямо на холодном сером полу женщина. Из-под мягкой ткани подола её платья цвета крови, покоившегося на холодном снегу, выставлялся высокий сапог из черной замши. Из-под мохнатой шапки черного лисьего меха спадали на плечи женщины легкие белые локоны.

Матовый румянец её лица и тусклый блеск светлых глаз были окутаны пеленой задумчивости. Погруженная в свои мысли, женщина медленно гладила по белоснежным перьям огромную сову, мирно сидящую у неё на колене.

Она была слишком увлечена смутными образами и обрывками воспоминаний, витавших в голове, чтобы услышать шорох тихих шагов за спиной.

Поднявшись по винтовой лестнице, в круглой комнате чердака появился мужчина. На мгновение застыв в нерешительности, он шагнул к небольшому слуховому окошку, ожидая, пока сидящая на полу заметит его присутствие.

Сняв с головы фуражку, из-под которой рассыпались по плечам черные как смоль волосы, мужчина в легкой рубашке и грубом суконном жилете опустил голову, глядя на серый пол, но его глаза против воли находили среди рассеянного света и белоснежного снега недвижимую фигуру в ярко-алом платье, и взгляд скользил по ровной спине, острым плечам, вырисовывавшимся под пышным подолом очертаниям ног. Вдруг, заметив алую ленту подвязки на черном чулке, выставившемся из-под подола, мужчина отшатнулся назад, задев спиной выломанную деревянную ставню, наклоненную к стене.

Сова на колене женщины встрепенулась, взмахнув огромными белыми крыльями, и взлетела на черневшую под потолком балку. Испуганно вздрогнув, женщина подняла голову вверх и завороженно проследила за кружащим в холодном воздухе белоснежным пером.

- Госпожа, ваш конь готов, - тихо сказал мужчина, низко опустив голову.

Глядя на покрытые тонкой наледью серые камни, он услышал, как зашуршала юбка.

- Благодарю вас, Абелард, - раздался звонкий женский голос. – Ступайте, я скоро спущусь.

- Да, госпожа, - кивнул мужчина и, на мгновение подняв глаза, заметил, как она неловко накидывает на плечи отороченный горностаевым мехом бархатный плащ. – Позвольте, я помогу вам?

- Не стоит. Ступайте, - холодно отрезала женщина, на мгновение взглянув на стоящего у окна конюшего.

Ничего не ответив, мужчина резко развернулся и на винтовой лестнице. Только звук его стремительных шагов ещё несколько мгновений гулким эхом отдавался от каменных стен.

Вслушиваясь в шуршание сов, прятавшихся от дневного света в темноте чердака, княгиня выпрямила спину и вытянула в сторону правую руку. В это же мгновение одна из сов спорхнула с черной балки и тяжело опустилась на предплечье женщины.

Медленными, ровными шагами княгиня подошла к окну, держа вытянутую руку перед собой, и выглянула из башни наружу. Яркая белизна сияющего снега ослепила её на мгновение, и княгиня отпрянула назад, в темноту, закрыв глаза свободной рукой. Сова на её предплечье взмахнула крыльями, переступая с ноги на ногу. Острые, хищные когти царапали нежную кожу, но княгиня этого не замечала.

- Лети, лети, моя Белянка… - едва слышно прошептала женщина и, высунув руку в окно, взмахнула ей в воздухе.

Недовольно ухнув, сова взмахнула крыльями и взлетела вверх, через мгновение потерявшись среди перламутровой белизны затянутого снеговыми тучами неба.

Плотнее закутавшись в плащ, княгиня торопливыми шагами направилась вниз по винтовой лестнице, слушая звонкий стук каблуков по обледенелому камню и шуршание подола по пыльным ступеням.

***

Устроившись на краю деревянной ступеньки под навесом соломенной крыши, конюший задумчиво бросал хлебные крошки сновавшим у его ног голубям. Послышалось приглушенное лошадиное ржание, и мужчина медленно поднял голову, взглянув на нетерпеливо переступавшего с ноги на ногу на привязи вороного коня, от раздувающихся ноздрей которого поднимался вверх белый пар.

Склонившись, конюший поднял глиняный черепок и, отстегнув от пояса фляжку, плеснул в него воды. Поднявшись со своего места, он взял черепок и поставил его на одну из балок, куда не могла забраться кошка. Голуби, вспорхнув с земли, тут же опустились на соломенную крышу навеса, покрытую тонкой наледью. Тихонько воркуя, они легко постукивали острыми клювами по обломку глиняной чашки и с наслаждением пили ледяную воду.

- Чего же смолк, мой друг? – весело спросил мужчина, заметив, что стук лошадиных копыт по вытоптанному двору затих, и обернулся. – Не…

Вдруг он застыл, смущенно замолкнув.

Молодая белокурая женщина, закутанная в отороченный мехом плащ, нежно гладила коня по крутой шее. Она потянулась было, чтобы отвязать от столба поводья, а конь, взмахнув хвостом, уткнулся сухим, теплым носом ей в шею. Пальцы в тонких перчатках не могли отвязать натуго затянутых поводьев, и женщина тщетно отодвигала от себя лошадиную морду, полушепотом прося коня стоять смирно. Сняв одну перчатку, она вновь потянулась к обвязанному вокруг столба поводу.

- Госпожа, позвольте я… - сказал вдруг конюший и в следующее мгновение оказался рядом с привязанной лошадью.

Протянув руку к поводьям, мужчина случайно коснулся холодных белых пальцев княгини. Она одернула руку и торопливо надела перчатку.

- Он очень рад тому, что вы отправляетесь на прогулку каждое утро… - неловко сказал мужчина, отводя вороного коня в сторону из-под навеса.

- Вы никогда не обедаете на кухне… - сказала вдруг княгиня, заметив рассыпанные по снегу хлебные крошки.

- Я варю свой обед прямо здесь, в конюшне… - смущенно ответил мужчина, ласково похлопав коня по жилистой шее.

- Быть может, мне стоит нанять кухарку? Вы не обязаны голодать из-за… - сказала женщина.

- Я готов жить голодом, лишь бы только… - быстро проговорил конюший, на мгновение подняв голову, но тут же осекся. – Седло было очень холодным, и я положил на него войлок.

- Благодарю, Абелард, это очень любезно, - кивнула княгиня, ухватившись одной рукой за луку седла.

- Сегодня очень морозно, госпожа… - сказал мужчина, протянув ей руку и помогая взобраться в седло. – Все тропинки заледенели…