Снежная княгиня (СИ) - Страница 6

Она поднесла цветок к губам и, опустив веки, медленно вдохнула нежный, едва уловимый аромат.

- Я очень благодарна за то, что вы не пожелали уйти… после смерти… моего супруга, - выговорила женщина, и на её светлое лицо легла тень печали.

Она отвернулась и медленно отошла к окну. Стоявший неподвижно у порога мужчина встрепенулся было, будто желал что-то сказать, но тут же печально отвернулся в сторону.

- Прошу вас, поезжайте скорее, - сказала княгиня тихо, взглянув назад через плечо.

***

Мерцали ярким пламенем сотни свечей; в огромных стеклах танцевали желтые отблески; за окном начиналась метель, и серебряные снежинки, вырываясь из окутавшей землю темноты, на мгновение появлялись за холодным стеклом и, сверкнув яркими звездами, тонули в ночной мгле.

Сияла праздничная зала. Разбегались блики света по золоченым орнаментам стен, игрились на белом мраморе пола, замирали на отполированной бронзе канделябров; торжественно и горделиво глядели со стен старинные гобелены; мерцала призрачным сиянием огромная хрустальная люстра, рассыпавшаяся под необъятным сводом потолка сотнями водяных брызг; шуршали и покачивались от малейшего сквозняка тяжелые кроваво-красные портьеры, обрамленные золотой бахромой.

Зазвучала нежная мелодия оркестра. Пели скрипки, тянула свое печальное соло виолончель, и гнусавый гобой разбавлял палитру звука серо-перламутровыми тонами. Тихий, неторопливый напев флейт звонкой песней горного ручья вознесся под самую вышину свода и потонул в шуршании эха. Музыканты в черных фраках задумчиво погрузились в дымку невесомого, неосязаемого мира, и музыка, взмывающая в воздух из-под их пальцев, шелковой пеленой окутывала огромную залу, пронизывая столы, стулья, праздничный скатерти и хрустальные бокалы, опутывала тонкими, воздушными нитями строгие портреты, сурово глядящие со старых холстов на залу.

Вдруг звенящую гармонию, воцарившуюся в зале, нарушил громкий хлопок и скрежет заржавевших петель. На пороге, широко распахнув две тяжелые створки огромной двери, появился стройный мужчина. Его длинные черные как смоль волосы были аккуратно зачесаны назад; складки белоснежной шелковой рубашки мягко стекали по сильным рукам; на парчовом черном жилете серебрились пуговицы и тонкая цепочка карманных часов. Окинув залу взглядом бархатных карих глаз, он медленно вздохнул.

- Прошу тишины, господа! Княгиня Винтерхальтер прибыли! – громким, но вместе с тем мягким голосом объявил мужчина и отодвинулся в сторону.

Музыка смолкла. За ней смолкли и малейшие шорохи, неприкаянными душами блуждавшие по зале. Казалось, даже тяжелые портьеры замерли в ожидании.

На вершине невысокой лестницы появилась молодая женщина. Перламутрово-бежевый атлас её платья мерцал в свете сотен желтых огоньков; сверкал расшитый серебром корсаж; упавшими с небес звездами покоились жемчужные бусы на её груди, белее снега. Её красивое, мягкое лицо было обрамлено льняными локонами и скрыто за прозрачной вуалью.

Окинув сверкающую залу взглядом нежно-небесных глаз, она слегка поклонилась и лучезарно улыбнулась. Мерцание сотен свечей погасло, скрывшись в тени лунного сияния, что она принесла за собой.

- Прошу вас, госпожа, - галантно поклонившись, сказал стоявший у двери мужчина и протянул ей руку.

Осторожно вложив тонкие пальцы, скрытые под нежным жемчужным шелком перчаток, в его руку, женщина медленно шагнула вперед. Невесомая газовая накидка, длинным шлейфом тянувшаяся за её спиной, на мгновение взметнулась в воздух и тут же плавно опустилась на лестницу.

- Вы так прекрасны, госпожа… Покойный князь был бы очарован вашей красотой, - сказал вдруг мужчина, на одно лишнее мгновение удержав тонкие пальцы в своей руке.

- Спасибо, Абелард, - княгиня коротко взглянула на мужчину и тут же отвернулась к огромному окну, за которым в ночной темноте танцевал снег. – Я надеюсь, что он иногда наблюдает за нами, что его взгляд, блуждающий где-то далеко, среди сияющих звезд и седых облаков, находит этот оставленный богом замок и… - она перевела взгляд наполненных хрусталем не выплаканных за долгие годы слез на мужчину. – Каждый его день рождения я надеюсь, что он видит, как я счастлива, что он видит, как я улыбаюсь и танцую, и что ему хорошо от того, что хорошо мне.

- Он непременно видит… - сказал Абелард, опустив взгляд, и уголки его губ дрогнули в печальной улыбке.

Коротко поклонившись и вздохнув, мужчина поднялся по ступенькам наверх и плотно закрыл двери. Встав рядом с ними, он заложил руки за спину, и замер, точно каменная статуя, зачарованно наблюдая танец легкого снега из-под нахмуренных бровей.

- Почему же не играет музыка? – серебряным колокольчиком прозвенел голос княгини.

Дирижер, седоволосый старик, завороженно глядевший на женщину, чуть склонив голову вбок, развернулся к оркестру и плавно опустил руку. В это же мгновение музыканты встрепенулись, сбросив с себя оковы ледяного оцепенения, и пустую залу окутала нежная мелодия. С лучезарной улыбкой окинув ясным взглядом пустую залу, женщина закружилась по белому мрамору в неторопливом танце.

Тонкие ветви её рук плавно рассекали воздух; а прозрачная вуаль за спиной парила над полом, окутывая стройную фигуру княгини, точно крылья ангела; серебряная диадема на её главе блистала, точно божественный ореол. Она парила над полом, кружилась, погруженная в сияющий свет своей надежды, точно одна из снежинок, вьющих невидимые кружева над черными обелисками елей, над оголенными серыми скалами, над скованными льдом реками, над безликими городами…

В углу комнаты стояла, смущенно теребя кончик своей грязной косынки, кухарка и прищуренными глазами из-под приподнятых, тонких бровей глядела на нарядную залу, на сияющие гирлянды и мягкие драпировки, на суровые портреты и старинные гобелены. Тяжело вздыхая, она заламывала пухлые пальцы, чувствуя себя лишней среди окружающего печального изящества. По её румяной от печного жара щеке катилась крупная холодная слеза.

Каменным изваянием застыл у дверей одетый в праздничный наряд конюший, неотрывным взглядом бархатных карих глаз следя за жемчужным мерцанием атласного платья, очарованный снежной белизной нежной кожи и мягкостью льняных локонов, кротким изгибом тонких губ и глубокой печалью в светящихся счастьем глазах, слушая едва уловимое шуршание длинного подола, от которого с болью трепетало сердце.

Догорали свечи в бронзовых канделябрах; горячими слезами стекал на мраморный пол расплавленный воск; хрустальная люстра погружалась в мглистый полумрак; в дальнем, темном углу залы рядом с бездвижно стоящей кухаркой, шебуршали мыши; угрюмой тенью замер на вершине невысокой лестницы конюший; между двумя стеклянными рамами огромных окон, наполовину закрытых бордовыми портьерами, мохнатый паук плел свою серебряную паутину. Последний медный гром оркестра жалобным волчьим воем затихал далеко под старой кровлей, разносясь эхом над заснеженным ущельем. В бликах появляющихся на мгновение перед расписанными ледяным узорочьем стеклами и исчезавших в предутреннем синевато-розовым мареве снежинок, в центре огромной пустой залы, среди застывшего времени, на пороге вечности, кружилась в медленном танце белокурая женщина.

***

- Ночь была непроницаемо темна, и оттого издалека он принял огни замка за город. А когда вернулся, рассказывал мне, будто остановившись рядом с замком, увидел сотни теней в огромных окнах, а по ущелью разносился заунывный волчий вой. Ясно, как солнечный день, что под плутовкой луной да под покровом метели в старый замок к княгине слетелись на бал вампиры, а их слуги-оборотни сторожили каменные стены от посторонних глаз, - закончила фрау Реинхилда и глубоко вздохнула. – Муженек-то мой, бедняга, после той ночи в лесу и слег… Простудился… Да только я так не думаю: это все проделки проклятой нечисти.

- Да-а… - вздохнула фрау Зельда, глянув на охрипшие часы, глухо тикающие на стене.

- Неужели, она никогда не появляется в городе, эта женщина? – спросила фрау Латгарда и зябко поежилась. – Ведь ей, должно быть, так одиноко среди этого леса в огромном старом замке…