Снежинки на губах (СИ) - Страница 2

Удивленно останавливаюсь и откинув, упавшую на глаза челку, неверящее оглянулся. Тимофей вынырнул из сплошной снежной стены. В черной, наспех наброшенной куртке, с растрепанными, такими же черным, густыми волосами, в которых оседали снежинки, с лихорадочно горевшими теплым светом желто-карими глазами. Он дышал почти так тяжело от быстрого бега. Не скажу, что альфа был качком и очень высоким. Я доставал ему до переносицы.

Увидев меня, ошарашенно замершего и во все глаза смотревшего на него, Тим решил особо не церемонится с объяснения, какого хрена он тут забыл. В одно мгновение оказавшись рядом, альфа опрокинул меня снег и сев на мои бедра, чтобы не мог встать, навис сверху. Горячее дыхание теплым облаком овеяло мое лицо. Смотря в мои расширившиеся темно-карие глаза, он отрывисто заговорил:

— Больше не смей, слышишь, не смей, так делать! Даже представить не можешь, дурень ревнивый, как я извелся, не зная где ты! — прошипели мне прямо в лицо ну уж ооочееень нехорошим голосом. Я возмущенно трепыхался под далеко не легким Тимофеем, но он только сильнее сжал бедра (Боже, не надо, у меня и так шарики за ролики сейчас от его близости поедут! Я же не соображаю ни хрена), продолжил: — Почему не сказал мне все сразу?! Я тебе ответил и поклялся, что не изменил, не изменил! Так нет, надо идти к черту на куличики, а я потом ищи по запаху.

— Ага, не изменял ты мне, как же! Твой любовник все ясно дал понять! — рявкнул не менее злобно, стараясь не вдыхать аромат альфы через нос.

— Да разве на мне есть чужой запах?! — воскликнул Тим, после короткой заминки, я утвердился, что правда нет.

— А что тебе мешало его сбить? — резонно заявил я.

— Да, Бог ты мой, как с тобой сложно, — простонал альфа, — Хочешь дам тебе весь список всех своих звонков за неделю, поставлю на телефон прослушку, буду звонить тебе раз в полчаса и говорить где и с кем я. Это номером ошиблись! Неужели я один Тим на всей планете, а?! Все что хочешь, только не смей думать, что я разлюбил тебя, солнце ты мое, недотраханное.

Я вздрогнул, когда на последнем слове у Тима голос стал чуть хрипловатым и таким вкрадчивым. Все во мне заныло от нетерпения. Он почувствовал мою течку. Но упрямство и вредность родились раньше меня. Попытавшись оттолкнуть альфу, холодно прошептал:

— Так я тебе и поверил. Тимофей, вы бы резон свой поубавили и с меня бы слезли.

— Ну все, Дан, ты сам у меня напросился! Сам же молить будешь чтобы тебя быстрее трахнули в уже мокрую, — на моих ягодицах сжались крепкие ладони, я чуть выгнулся, шумно вздохнув, — Да в уже мокрую задницу.

— А тебе лишь бы всунуть член в чью-нибудь дырку! — продолжал я подливать масла в огонь, глазки-то уже не карие, а жёлтенькие. Звериные от желания. Да-а-а, Даниил, как низко ты пал. Уже собственно альфу нечестными махинациями соблазняешь, а бедняга и не знает. Но от течки и его близости крышу мне сорвало так, что капитальный ремонт уже не поможет.

— Конечно, очень хочется вставить тебе прямо тут! И не чья-нибудь дырочка, а очень даже моя! Знаешь, что мой хороший, течная моя омега? — как-то совсем уж нехорошо спросил Тим. Я ничего не ответил только «протестующе» взбрыкнулся под ним.

— Кое-кто сорвет себе сегодня голос, не будет спать всю ночь, а на утро и ходить не будет, — прорычал любимый, мой любимый, моя пара, поднимая меня на руки и со спринтерской скоростью направляясь к машине.

— Ох ты ж бедненький, Виагра нынче просрочена? — промурлыкал я, уже плюнув на то, что он посчитает меня нервной истеричкой, с прыгающим настроением. Моя бы была воля трахнулись бы прямо здесь, но все же отморозим себе. А деток хочу… С горячим телом рядом, больше не чувствовал холода, только нестерпимый жар и желания, чтобы меня взял поскорее. Да, Тим прав, скоро я, позабыв о стыде, буду просить об этом в голос.

— Моя Виагра — это когда ты течешь.

На этой оптимистичной фразе мы наконец добрались до машины. Вот честно не помню, как добрались до гостиницы. Только ввалились в номер, меня прижали к стенке. Рот накрыли любимые, родные губы, настойчиво, властно и терзавшие мои, требуя меня и отдавая себя. От этого ощущения сердце ухнуло вниз и я, застонав, обвил шею любимого руками. Я сторонник долгих, чувственных поцелуев, дававших ощутить желание свое партнера. Да и вообще было что-то эротическое в том, когда альфа погружает свой язык в мой рот. Не знаю почему, но от этого завожусь намного быстрее и ему это было известно.

В перерывах между поцелуями, мы снимали в спешке с друг друга верхнюю одежду. Самозабвенно целуясь с альфой, я уже активно стягивал с него футболку, выгибая спину под обнимающими меня руками. Немного привстать на цыпочки чуть прикусывая мочку уха Тима. Легко провел пальцами по немного выступающим ключицам, чуть улыбаясь. Люблю медленные ласки.

Любимый удивленно наблюдал за моим перепадом настроения от откровенно агрессивного и злого до игривого. Неспешно скользнул ладонями по рельефной груди к соскам. Мягко тяну за один. Хрипловатый стон в ответ. Черт, как классно. Тут меня перебрасывают на плечо и в дикой спешке транспортируют на кровать. Так близко его почти желтые от возбуждения глаза, в которых такой водоворот чувств, что я тону. И мой взгляд в ответ наливался блеском. Страстные губы альфы — как лепестки пламени, согревавшие после холода улицы. Два тела прижались друг к другу теснее, а поцелуй с каждым мигом становился все жарче и упоительнее. Так целуют только после томительного ожидания, невозможности прикоснуться к любимому. Это касалось и меня. Рядом с Тимом уже не было той боли, только комок огненной лавы внизу живота.

Тут край моей рубашки приподняли и на голый, чуть дрогнувший живот легли теплые ладони. И накрыл их своими. Вот чужие пальцы сжимают соски и меня потряхивает, заставляя нервно заерзать. Любимый накрыл ртом один прямо через ткань, посасывая и чуть потягивая зубами.

— Тим! — мой громкий возглас.

— Тебе еще холодно, Дан? — лукавый смех и с меня стягивают рубашку. С удовольствием слышу в этом любимом баритоне низкие соблазнительные нотки. Вот он ведет взглядом от моих растрепанных волос к раскрасневшимся румянцем щекам, на полуоткрытые влажные от слюны губы. Тим протянул руку и коснулся моих губ. Указательным пальцем, чуть надавливая, поводил вправо-влево. Нежно, легко. М-м-м, приглушённо всхлипнул, когда этот палец скользнул в мой рот и погладил кончик языка. Я сжал губы поплотнее и начал посасывать наглую конечность, не отрывая взгляда от ласковых глаз, в которых танцевали золотые искорки. Альфа застонал и поцеловал меня, заставляя притянуть его голову к себе чтобы не думал разорвать этот хмельной, прекрасный поцелуй.

— Я согрею тебя прямо сейчас, — наконец смог продолжить он, задыхаясь. Знай наших!

— Да мне уже не холодно…

Мы гладили друг друга, прижимались грудь к груди, кожа к коже. Мое лицо и шею хаотично покрывали поцелуями, дразнили, скользя по груди и животу, плавно лаская затянутые в светлые джинсы бедра, ох тупая одежда… Словно слыша мои мысли, Тим целуя ямочку пупка, обводя ее языком и снимает с меня штаны вместе с бельем. Раздвигает мои напряженные, влажные от смазки бедра и проведя дорожку из поцелуев, приникает к возбужденной плоти. Я, со стоном выгибаясь змеей, прижал темноволосую голову к себе сильнее. По уже привычной схеме меня растягивали пальцами и нежно ласкали спереди. Умело альфа доводил меня до края, найдя пальцами простату и поглаживая чувствительный бугорок.

Тим захватил мои губы в плен, покусывая их. Уже не утерпев, я притянул любимого к себе и быстрее расстегнув его брюки, запустил руку за пояс и сжал твердый член. Альфа хрипло застонал, помогая снять с себя одежду.