Снегопад чудес - Страница 2

Девушка оказалась в опале подобно той принцессе, которая имела неосторожность признаться во всеуслышание, что любит своего отца, как соль. И в ответ на столь дерзкое заявление строгий папенька приказал нагрузить любимую дочку мешком с солью весом в пуд и прогнать со двора. Ей не велено было возвращаться в отчий дом до тех пор, пока она не израсходует все содержимое мешка… И вот прошло уже семь лет, а соль все не заканчивалась.

Редкие свидания с Антоном, вольным как ветер, она предпочла стабильной семейной жизни совершенно неосознанно. Это произошло как-то само собой. Просто ей хотелось избежать давления и того морального насилия, которому она с детства подвергалась в семье. Хотя иногда ей казалось, что отношения с Антоном — это просто другая крайность. И подобная свобода ни чуть не лучше той золотой клетки, из которой она вырвалась.

Поговорив с мамой, Анна достала из холодильника охлажденное шампанское, откупорила бутылку и, сев на диван перед телевизором, стала пить прямо из горлышка. Настолько свободной она еще никогда не была. Даже и не сразу поймешь, что делать с таким количеством свободного времени. Ах да, ей необходимо найти работу… При мысли об этом Анне стало не по себе. Только очередной глоток шампанского помог ей отвлечься.

Она почти не употребляла спиртного, во всяком случае, не более одной рюмки, и то по «престольным» праздникам, поэтому с непривычки быстро опьянела. Анна поразилась сама себе, когда заметила, что бутылка пуста. Затем она уже смутно помнила, что с ней происходило. Потому-то девушка так удивилась, когда поняла, что стоит на мосту, точнее, на самой его середине, облокотившись на грязные перила бетонного ограждения. Что могло привлечь ее сюда? Кой черт вас занес на эти галеры? Коммунальный мост через реку Обь — это далеко не то место, как, например, Анечков мост в Санкт-Петербурге, где можно наслаждаться красивыми видами и размышлять о жизни.

Видимо, она начала трезветь. Стало зябко, и Анна обнаружила, что у нее нет ни перчаток, ни шарфа. Как это она еще не забыла надеть куртку с капюшоном, выходя из дома, и теплые сапоги? С ума сойти, она даже не помнила сам момент выхода из дома. Пить надо меньше. Что она вообще тут делает? У Анны возникло такое ощущение, будто неведомая сила перенесла ее сюда по воздуху, как фургончик Элли в страну Оз.

Вот тут-то ее и накрыл «грибной» снегопад. Это было так красиво, что Анна в порыве чувств раскинула руки, запрокинула голову и стала ртом ловить легкие колючие снежинки.

Внезапно у нее за спиной раздался визг тормозов. Она обернулась. Серая от грязи «Нива» с «кенгурятником» резко остановилась прямо перед ней. Машины, следовавшие позади, истерично засигналили, с трудом объезжая препятствие. Из «Нивы» выскочил молодой мужик лет тридцати, в куртке и джинсах. Он грубо, по-хозяйски схватил Анну за шкирку, словно котенка, и, не говоря ни слова, запихал в машину.

— Вы что делаете?! Вы что, сдурели?! Выпустите меня немедленно! Милиция!!! — кричала Анна. Она трясла водителя и пыталась выбраться из «Нивы», которая уже тронулась с места.

Мужик, похитивший ее, кое-как миновав дамбу и припарковавшись недалеко от остановки, сурово посмотрел на свою буйную пассажирку.

— Что вы так орете? Только что с моста собирались сигать, а теперь — милиция…

Анна ошалело уставилась на него.

— Вы что, идиот? Ниоткуда я сигать не собиралась. Еще чего.

— Мне что, показалось, по-вашему?

— Вот именно. Пить меньше надо. За рулем.

— Да это вы пьяны, как прачка… Ну надо же! Я ей жизнь спас, а она…

Анна посмотрела на него исподлобья и четко, с расстановкой произнесла:

— Я не просила вас меня спасать.

Он усмехнулся.

— Значит, мне все-таки не показалось.

— Ну допустим, не показалось, — устало вздохнула Анна, поняв, что спорить с ним бесполезно. — И что дальше?

Незнакомец как будто даже обрадовался.

— А почему вы хотели это сделать?

— По кочану. Можно, я пойду, а? Мне тут недалеко.

Он подозрительно поглядел на нее.

— А вы больше не пойдете на мост?

— Уже нет. Вы мне весь кайф обломали. Впрочем, я живу на девятом этаже, так что не все еще потеряно.

— Надеюсь, вы шутите? Такая красивая девушка и вдруг…

— А вот пошлостей я не терплю. — Она решительно дернула ручку двери.

— Но вы действительно красивая. Ей-богу. — Он наклонился к ней и помог открыть дверь. — Постойте, может, вас до подъезда довезти? Где вы живете?

— В Караганде, — отрезала Анна, выходя из машины.

— Фу, какая вы грубая. Хоть бы спасибо сказали.

— Не за что.

Она захлопнула дверь «Нивы» и пошла в сторону Горского жилмассива уже вполне твердой походкой. Назойливый спаситель догнал ее на своей машине.

— Может, все-таки подвезти?

— Спасибо, не нужно.

— Ну как хотите… Кстати, с праздником вас, с Международным женским днем.

— И вас также.

— Меня-то за что? — удивился он. — Это ведь женский праздник.

— Серьезно? А я и не заметила.

От остановки «Горская» до ее дома было минут десять ходьбы прогулочным шагом. Всю дорогу Анна раздумывала, отчего это, интересно, праздник 8 Марта называют международным, если отмечают его только в России.

Девятого утром она встала по привычке рано, тут же вспомнив, что сегодня ей решительно некуда спешить. Разве что в киоск за газетой «Работа для вас».

То, что ее интересовало, Анна нашла быстро. Компании, торгующей кровельными материалами, требуется офис-менеджер. И возрастной ценз довольно гуманный — до тридцати пяти. Зарплата такая же, как и на прежнем месте. Правда, не совсем было понятно, зачем офис-менеджеру активная жизненная позиция, наличие которой требовал работодатель, если работа целиком и полностью рутинная — одно и то же изо дня в день… Она позвонила и договорилась о встрече с менеджером по персоналу.

Ее приняла худенькая робкая девушка двадцати двух лет с глазами испуганной лани. Это и была та самая менеджер по персоналу. Через десять минут общения девушка пришла к выводу, что Анна вполне подходит на заявленную должность, и набрала внутренний номер директора, чтобы узнать, сможет ли он побеседовать с кандидаткой. Анну попросили подождать, и ждала она без малого сорок минут. Затем ее пригласили в кабинет руководителя.

Помещение было обставлено с роскошью. Сам директор восседал за массивным столом, перед ним стояла рюмочка коньяку и тарелочка темного стекла с разложенными на ней дольками лимона. На вид ему было лет сорок, сорок пять. Хотя, возможно, и меньше. Просто вчера был праздник. Что характерно — женский.

— Привет, — по-свойски сказал он. — Садись.

Директор указал ей на кожаный диван, стоявший у стены. Анна села, положив руки на колени. Ей отчего-то стало не по себе. Неприятный тип.

Он как ни в чем не бывало выпил коньяк, слопал лимон… Именно слопал. Иначе и не скажешь. Затем сел к ней на диван, правда, чуть поодаль.

— Ты извини, вчера хорошо повеселился. Сегодня болею с бодуна.

Он потер одутловатое лицо мясистыми ладонями. Руки были отвратительно волосатыми, и, глядя на эти лапы, можно было нисколько не сомневаться в справедливости теории Дарвина. К тому же от этого типа премерзко несло перегаром.

— Ну рассказывай давай, сколько лет, с кем живешь и так далее, — приказал директор.

Анна нехотя принялась рассказывать, делая основной упор на свои профессиональные качества. Вообще-то, ей уже не хотелось тут работать, и она просто искала предлог, чтобы уйти… Директор слушал, скучая.

— А у тебя муж есть? — перебил он.

— Нет, я не замужем.

— А что так?

Анна пожала плечами. Откуда она знала — «что так»?

— Это плохо, — сказал директор. — Видишь ли, я уволил твою предшественницу за то, что она захотела женить меня на себе. А я, как ты понимаешь, человек в некотором смысле женатый и разводиться не собираюсь. Ну что я могу поделать, если вы, девчонки, влюбляетесь в меня как кошки? И вторая перед ней мутила то же самое… Ну и как мне с тобой быть? Что молчишь-то? Минет хоть умеешь делать?