Снег и виноград. О любви и не только - Страница 6

Переливает солнце в кисти,

Как в бочки красное вино....

Жарою свежей хлещет просинь.

Покой блаженный на душе.

Еще не наступила осень,

А лето кончилось уже.

кольцо

Ох, это каторжное лето.

В крови сумятица его,

То самолюбие задето,

То не задето ничего!

Я был влюбленным, то-есть мрачным,

Шугал соперников, как дог,

Чтобы носить этот невзрачный,

Почти пижонский ободок.

Немало было зуботычин!

Теперь все это далеко!

Я как верблюд из старой притчи,

Пролез в игольное ушко.

Представь, мамаша и папаша,

Настороженные в тиши,

Нравоучительная стража,

Телохранители души.

Родители всегда педанты.

И вот, враждебные вполне,

Два лагеря, две пропаганды

Схлестнулись на одной волне.

Огнеупорная порода,

Привычной жизни ритуал.

А за меня сама природа,

И я природу обожал!

Да что природа! Даже дьявол

Был в этом деле за меня!

Он в мареве приморском плавал.

Валялся на песке плашмя.

Описывать ли все тревоги?

Я выиграл наверняка!

И жеребенок длинноногий

Вконец отбит от косяка.

И мы, чтоб наказать отчасти

Односторонний произвол,

Печать поставили на счастье

И подписали протокол.

Ура! Да здравствуют застольцы!

Златые горы обещал?

Авансом золотые кольца!

И значит не совсем бахвал.

И вот, бродяга и скиталец,

Покинув творческий диван,

Я любопытствующий палец

Просунул в маленький капкан.

Входил он медленно и хрустко.

Но стоп! И дальше не могу.

Быть может, знак, что будет узко

В семейном золотом кругу?

Не удавалась мне насадка.

Я хмуро пот стирал со скул.

Но вскоре мастер за двадцатку

Мне круг семейный растянул.

Светила светом необманным

Мной прирученная звезда.

Лишь по утрам казалось странным,

Что не уходит никуда.

Однажды, сам я часом ранним

Ушел из дома налегке.

С кольцом на пальце безымянном

Я появился в городке.

Девчонки, светопреставленье

В злосчастном увидав кольце,

Высокомерное презренье

Изображали на лице.

Мол, глуповато в самом деле.

Мол, все это и прах, и дым.

Мол, сами, если б захотели...

Но дело в том, что не хотим.

А некий тип, исполнен чванства,

Пыл профсоюзный разрядил.

Он крикнул радостно: - Мещанство!

Спросив зачем-то: - Где купил?

А друг, не то что поздравляя,

Сказал, задумавшись на миг:

- Кольцо - пилюля золотая,

Я соболезную, старик!

Я думал: что это за сила,

С которой сладить не смогу?

А, может быть, кольцо - грузило,

Что служит тайному крючку?

Тревог немало было ложных.

Девчонка, скажем, впереди.

Глядишь абстрактно, как художник,

- И как художник не гляди!

Когда ж пытался я на деньги

Свои же пригубить винцо,

С педагогическим оттенком

Звенело о стакан кольцо.

Но вот нежданная разлука!

Я даже стука не слыхал.

Скорей всего вошла без стука,

Как любознательный нахал.

Разлука. Что это такое?

Холодный или скучный брод.

Кольцо осталось золотое.

Вот косточка. А где же плод?

Я думал: - Что, если посеять

Златую косточку, кольцо,

Слезами поливать, лелеять,

Любви взойдет ли деревцо?

Ты спросишь, друг, не без резона:

К чему сентенции мои?

Я отвечаю непреклонно:

- Не отрекайся от семьи.

Напоминаю, между прочим,

Что древний грек изрек в пути:

До тридцати спеши не очень,

Не медли после тридцати.

Напрасны жалкие уловки,

Очаг семейный - благодать,

Особенно в командировке...

Мы ценим, я хочу сказать.

И раньше не бывал я тощим,

Теперь - тем более в соку.

И вот, почти любимец тещи,

Я про себя сказать могу:

Я рассудителен, как визирь,

Медлителен, как падишах,

И лишь с тобою, телевизор,

До смерти буду на ножах!

КРАСОТА

А не твоя ль привязанность недавняя

Аевчонка та, затейница проказ,

Насмешливая, дерзкая, забавная?

За ней, как говорится, глаз да глаз.

Крылатость облика сбивает с толку начисто

Хоть стебелек и зелен и колюч,

Ты знаешь сам, под скорлупой ребячества

Нежней играет женственности ключ.

А есть другая красота, тяжелокудрая,

Вся строгость линий и отчетливость границ,

Где гордой прелестью сияет целомудрие,

Мне любы сумерки опущенных ресниц.

Но есть и третья, та совсем особая,

В ней первых двух причудливая вязь,

Как будто одолеть друг друга пробуя,

В одной крови живут, соединясь.

И эта третья мной любима женщина.

Она смела, пуглива и горда.

Струя огня, прикрытая застенчиво,

Дрожащими ладонями стыда.

НА ПРИЧАЛЕ

Какие проводы и встречи,

Далекий юг, далекий год!

Пришвартовавшийся под вечер,

Дышал, как пахарь, теплоход.

Она у поручней стояла,

Светясь собой из полутьмы.

Глазели на нее с причала

Гуляки разные и мы.

Фигуры легкой очертанья,

То ли улыбка, то ли смех

И льющееся обаянье

Ни на кого или на всех.

Благословляю изумленность

Ее прозрачной красотой,

Тобой, летучая влюбленность,