Снайперская «элита» III Рейха. Откровения убийц (сборник) - Страница 32

Теперь русские были у нас в руках. Они ожесточенно сопротивлялись, но мы продолжали теснить их превосходящими силами. И 3 июля советские части, окруженные под Белостоком, прекратили сопротивление и сдались в плен.

Между тем другая часть группы армий «Центр» окружила советские части в Минском котле. Всего в обоих котлах было уничтожено 11 стрелковых, 6 танковых, 4 моторизованные и 2 кавалерийские дивизии. Согласно данным нашего командования, в результате этих двух блестящих операций было взято в плен более 320 тысяч красноармейцев, в том числе несколько высокопоставленных генералов, а также около 3,5 тысячи танков и около 2 тысяч орудий.

Конечно, это очень сильно подняло наш моральный дух и деморализовало русских. Однако мы к этому моменту также успели убедиться, что сражаться с русскими – не самое легкое дело. Так, однажды мы стали свидетелями того, как наши 37-миллиметровые противотанковые орудия вели огонь по русским танкам. Снаряды наших орудий исправно попадали в лобовую броню танков Т-34. Но при этом в броне не появлялось пробоин. Снаряды с диким визгом и жужжанием рикошетили от танков. Правда, время от времени при этом они попадали в сопровождавших танки красноармейцев. Но от этого было не легче. Мы ведь не раз слышали пропаганду о том, что наши противотанковые орудия способны сокрушить любой танк. Сколько еще подобных неприятных сюрпризов могло ждать нас в России?

Впрочем, наше продвижение было победным, а потому мы редко задумывались о плохом. Уже на третью неделю войны наши войска вышли к Смоленску.

Смоленское сражение длилось гораздо дольше, чем мы ожидали. Русские сопротивлялись крайне отчаянно, хотя были обречены. Видимо, их командование не оставило им выбора. Красные командиры нередко стреляли в своих солдат, если те отказывались выполнять их приказы, пусть даже эти приказы были совершенно безрассудными.

Надо сказать, среди местных жителей, в том числе и в Смоленске, было немало недовольных коммунистическим режимом. Люди были недовольны тем, что у них отняли землю и согнали в колхозы. Впрочем, мы и сами видели, в каких условиях жили русские. Кроме того, им было запрещено даже верить в Бога. Церкви были закрыты и нередко использовались как складские помещения, что не могло не оскорблять чувств верующих. Однако, как только в Смоленск вошли немецкие войска, уже в августе в Смоленском кафедральном соборе возобновились службы.

Все наши солдаты относились к мирным жителям на советской территории довольно неплохо. Так продолжалось до тех пор, пока не вышло специальное распоряжение фюрера о том, что русские относятся к низшей расе и с ними следует обращаться иначе, чем с представителями других народов. Это было бесчеловечным решением Гитлера, тем не менее некоторые восприняли его как приказ, особенно в последующий период войны, когда нам пришлось сталкиваться с партизанами. Тем не менее я сам и мои друзья всегда относились к мирным жителям по-человечески, какой бы национальности они ни были. За это я могу поручиться.

Мы вынужденно оказались захватчиками на русской земле. Нам просто нужно было защитить Германию от готовившегося на нее нападения коммунистов. А наша страна и без того была не в самом легком положении из-за войны с Британией. Поэтому нам пришлось атаковать первыми.

Если в конце июля многие генералы Вермахта были убеждены, что война почти выиграна, то уже во время Смоленского сражения даже в солдатской среде начали поговаривать о том, что война вряд ли получится молниеносной.

Я хорошо помню, как 1 сентября получил официальное письмо из Берлина, в котором сообщалось, что срок моей службы продлен еще на четыре года.

Я выругался и разорвал письмо в клочья. Я так мечтал, что в самое ближайшее время вернусь к своей семье, но теперь этому вряд ли суждено было случиться скоро.

Услышав мои крики, ко мне подошел Зоммер.

– Что стряслось? – спросил он.

Выслушав меня, Зоммер сказал, что в этом нет ничего удивительного. Потом он добавил:

– Не болтай об этом, но запомни мои слова. Черт меня побери, если мы успеем вернуться домой к Рождеству!

Тем не менее 6 сентября 1941 года фюрер в своей директиве № 35 приказал разгромить до наступления зимы все русские войска на московском направлении. И 16 сентября, когда битва за Киев приближалась к успешному завершению, командование группы армий «Центр» издало директиву о подготовке операции по взятию Москвы. Эта операция получила кодовое имя «Тайфун».

Согласно стратегическому замыслу крупные группировки войск Вермахта, сосредоточенные в районе Духовщины, Рославля и Шостки, должны были окружить и уничтожить основные силы русских в районе Вязьмы и Брянска и после этого молниеносно продвинуться к Москве с севера и юга, чтобы незамедлительно захватить русскую столицу.

Наша дивизия находилась в районе Духовщины. Перед началом операции мы получили значительные пополнения. Так, к моему удивлению и радости, в нашу роту попал мой друг Михаэль, вместе с которым я учился в снайперской школе. Зоммеру удалось договориться, чтобы Михаэль был направлен именно в наш взвод.

Оказалось, Михаэль был возвращен на фронт после госпиталя. В самом начале Русской кампании он получил ранение в руку. До этого он участвовал в боевых действиях в Бельгии, Франции, Югославии и Греции.

– А как поживает наш Антон? – спросил я.

И лицо Михаэля сразу изменилось.

– Он подорвался на мине во Франции, – сказал Михаэль, помрачнев. – У него оторвало обе ноги. Я тащил его к пункту первой помощи. Он так кричал… Скорее даже выл, чем кричал… Ему не смогли помочь. Но так, наверное, даже лучше. Куда это годится – жить без обеих ног?

– Да, наверное, лучше, – согласился я.

От веселости, нахлынувшей на меня при виде Михаэля, не осталось и следа.

Тем не менее мы проговорили с ним весь вечер. Через некоторое время к нам присоединился Зоммер. У него была припасена бутылочка шнапса, и мы распили ее в честь моей встречи с Михаэлем.

Через некоторое время разговор зашел о партизанах. Пробыв пару месяцев в госпитале, Михаэль не сталкивался с ними. С удивлением и ужасом он слушал то, что рассказывали мы с Зоммером.

В Советском Союзе было огромное количество партизан, противостоявших немецкой армии. Они сражались без униформы, без знаков различия, и их нельзя было опознать среди населения. Крестьянин, вспахивающий поле, женщина, работающая на кухне немецкой части, кузнец, сельская учительница или даже хозяин дома, в котором мы жили, – любой из них мог принадлежать к партизанам.

Страшная судьба ожидала того, кто попадал в их руки. Чтобы добыть нужные им сведения, они прибегали к жесточайшим средневековым пыткам. С их помощью партизаны старались добыть информацию о последующих немецких атаках, перемещениях войск и вооружении. Пленным выкалывали глаза, отрезали языки и уши. Оказавшись в плену у этих варваров, никто не мог рассчитывать остаться живым. И лишь немногим везло оказаться застреленными в затылок без предшествующих мучений.

Впрочем, и бойцы Красной Армии обращались с пленными ничуть не лучше. Они тоже расстреливали практически всех, кто попадал к ним в плен. Они применяли пытки, правда, реже, чем партизаны.

Вооружение партизан было самым разнообразным. У них были как ножи, так иногда и автоматы. Однако наиболее распространены были винтовки и охотничьи ружья. Кроме того, в ближнем бою с танками они использовали бутылки с зажигательной смесью. Это простое в изготовлении оружие было тем более удобно для них, что у русских не было недостатка в пустых водочных бутылках! Впрочем, несмотря на свою примитивность, это оружие было очень эффективным: зажигательная смесь из фосфора и серы, воспламенившись, раскалялась до 1300 градусов.

Создание партизанского движения было дьявольским ходом Сталина. Организация этого движения началась на двенадцатый день после начала войны. Кроме того, Красная Армия проводила политику выжженной земли, которая означала, что все, что не удается забрать отступая, должно быть уничтожено.