Смысл Камня. Современный кинематограф Южной Кореи - Страница 66

Инсталляция «OIL PRESSURE VIBRATOR»

Инсталляция «Прототип игрушки», Чон Гымхён

Непрочная связь души и тела

В переложении мифов для самого широкого круга иностранных читателей профессор Ли Кёндок во вступлении к главе о воли и целеустремленности девушки Чачхонби, будущей покровительницы злаков, пишет: «Что же касается нашей современности, то это эпоха Гермеса. Первым делом, которое сделал Гермес, едва появившись на свет, была кража, поэтому он считается покровителем воров, путников и торговцев. Воровство или торговля, способствуя перемещению вещей от одного хозяина к другому, представляют собой своего рода коммуникацию… <…> Сегодня воры похищают не чужое имущество, а человеческие души. Воздействуя на чувства и эмоции, они побуждают людей приобретать разные вещи. Кража человеческих душ — такова роль рекламы и сериалов»215.

Высказывание кажется чересчур радикальным и потому заставляет искать аргументы для спора с автором. Возникает предположение, что речь идет не столько о материальных предметах или деньгах, о бездушном эквиваленте энергии жизни, а о подмене собственных мыслей, чувств и потребностей, навязанных извне. В этом смысле социальные роли и условности тоже диктуют сценарии поведения, цензурируют не только проявления, но и сами порывы души. Какими бы чистыми порывы ни были в момент зарождения, их возникновение может быть табуировано. Даже в мифах Чачхонби или принцесса Пари герои были переодеты в мужскую одежду, когда завязывали отношения со своими избранниками. Вероятно, гендерная роль не позволяла им говорить на равных с юношами. И только выйдя из социальной роли молодой девушки, каждая из героинь могла обрести свободу говорить, что считает нужным, а не то, что диктует этикет.

В этом смысле реклама и сериалы действительно крадут душу, задавая очень узкий коридор для представлений о красоте, дружбе, любви. Семейные ценности и ценности романтизма, изначально конфликтующие друг с другом, противоестественно накладываются друг на друга и взаимно купируются под общий контур по самому маленькому кругу возможностей. Личная свобода, романтические чувства и брак как по лестнице Эшера противоестественно создают одно идейное пространство.

Escher’s Infinite Relativity

Original Image by M.C. Escher. Droste effect applied using mathmap.

Сериал с выразительным названием «Дисквалифицирован как человек» (другой перевод «Потеря человечности», 2021) констатирует крайнее ханжество общества. В нем не только чувства, но и события своей жизни герои утаивают от членов семьи и друзей. Диалоги между героями строятся в основном как внутренние монологи. Иногда они прописываются в смс, которые потом стираются. Главный герой в исполнении Рю Джунёля за деньги выполняет любые социальные роли — друга, мужа, родственника на свадьбах, похоронах, корпоративах. Единственный его закадычный приятель — бывший клиент еще со школы. И женщина, чувства к которой странны, многогранны и очень сердечны, тоже в какой-то момент нанимает его как друга. Дружба возможна по найму, отношения с родителями сводятся к денежным потокам (даже нежность и привязанность). Мужчина и женщина утыкаются в образец развития отношений, ведущий к сексуальной близости, но и ее невозможности без узаконенных брачных отношений. Конечно, тотальный запрет на чувства вне социальных схем порождает эстетский видеоряд из взглядов украдкой и полуулыбок. Проявлять хоть какие-то живые реакции герои могут только при незнакомцах или наедине.

Актёр Рю Джунёль неуловимыми изменениями в телесности показывает внешнюю самоуверенность и внутреннюю растерянность. Думается, зачем столько места в жизни уделяется внешним показателям успеха, если герои сериала забывают о них, сразу как расстались. Никто не заглядывает дальше костюма. Нет связи между внутренними ощущениями себя и внешними проявлениями. И при этом всем хочется быть рядом с кем-то, кто не коллега и не родственник, хочется чувствовать поддержку от незнакомого человека. Сериалы подвержены гораздо большей цензуре из-за того, что транслируются по телевидению, — телешоу должны быть целомудренны и консервативны. То есть сам факт, что в логово консюмеризма, подмены живых чувств на цензурированное ханжество, проникает смута чувств, говорит о том, что, не проговаривая, все уже знают, что и тело, и душа не в ладах с традиционными социальными ролями.

Телесность нового века

Когда-то в начале 2000-х интерес к корейскому кинематографу возник благодаря исследованию боли и насилия в фильмах Ким Кидука. Теперь наоборот — российские зрители особо почитают режиссера Хан Сонсу, у которого не столько едят, сколько пьют, а эротические сцены обычно лишены страсти. В новом веке осознание тела становится почти духовной практикой.

«Наше тело» (2018) — дебют Хан Гарам, женщины-режиссера, высказавшейся предельно феминистически — практически все, что делает героиня, истолковывается как корысть или достигаторство. При этом обычные телесные удовольствия — секс, еда, алкоголь — всё какое-то безвкусное, не будоражит, не воодушевляет. Только ровный бег в компании других бегунов, поначалу незнакомцев, дает чувство свободы, собранности и контроля над своей жизнью. Бег — не ради победы, а случайный секс с начальником — не ради карьеры. Героиня последовательно отказывается от всех экзаменов и испытаний, от конкуренции, от идеи вообще соотноситься (сравниться, договориться) с кем-то. Даже сексуальную фантазию она реализует сама с собой — это акт признания собственной эмоциональной свободы.

Одиночество без отчаяния

Невозможность рассчитывать на партнера в артхаусных фильмах чаще преподносится средствами эксцентричной комедии.

«Алиса в стране искренности» (2015) — дебют режиссера Ан Гукджина. Избранник с самого начала глух, но не слышит не то что голоса жены, а её мнения. Потом он лишается пальцев и интереса к жизни и наконец впадает в кому при попытке самоубийства. Героиня абсолютно глуха и слепа к объективной невозможности преодолеть обстоятельства и быть счастливой. Она терпит побои и пытки, без злости устраняет столько препятствий (и людей), сколько нужно, и в финале увозит на розовом мотоцикле с коляской своего супруга вместе с капельницей к рассветному морю. Оптимизм и любовь показаны как тотальная глухота к обстоятельствам. Используя приемы едва ли не клоунады, Ан Гукджин ловко сплавляет предельную радость и оптимизм с самым мрачным социальным прогнозом.

«Мэгги» (2018) — второй фильм режиссерки Ли Оксоп, со сценарием и продюсированием ей помогал исполнитель главной роли Ку Гёхван. Фильм тоже обращается к жанру эксцентрической комедии, включая визуальные шутки, интермедии с созданием рекламы, которую в итоге прокручивают задом наперед, чтобы угодить зеленым активистам. Да и сама история — социальная сатира, поданная фантастическими средствами: рыбка Мэгги рассказывает, как по Корейскому полуострову возникают глубокие ямы под землю, и, кажется, они связаны с ложью и насилием. Фильм интересен ещё и совершенно нестандартной структурой. Это не трехактная схема, где одна история развивалась бы от возникновения до апофеоза и победы героини над обстоятельствами. Там несколько тем, они причудливо переплетаются и внезапно обрываются.

Счастья нет, но есть покой и воля

«Голос тишины» (2020) — дебют в полном метре режиссерки Хон Иджон. Доведенная до абсурда комедия про киллеров. Один старый и хромой, другой немой и с ментальными особенностями убираются после пыток и убийств бандитской группировки. Выполняют эту работу рутинно, как мыли бы полы в колбасном цехе. Все меняется, когда уборщикам приходится присмотреть за похищенной девочкой, да еще и в условиях потери указаний. Безответные исполнители должны проявить свободу воли и осознать себя. Немота была метафорой безучастности, но проявление участия — это обретение голоса. Никому не слышного, ведь физически герой Ю Аина остается немым. Речь идет, может быть, о голосе совести или человечности.