Смотри, что принесли наши сети - Страница 18

Макс глянул по сторонам. Около магазина всего четыре машины. Но все закрыты и хозяев не видно. Он забросил рюкзак за плечи. Один из футболистов заметил его и перестал играть. Похоже, лучше отсюда сваливать. И побыстрее.

На площадь вели три дороги. Одна — по которой грузовик приехал, другая — по которой уехал. И третья, над которой стояла П-образная рамка из толстых металлических труб. Видимо, чтобы ограничить проезд больших машин. Рядом с рамкой красовался столб с дорожными знаками. Судя по надписям на голубом прямоугольнике, Максу нужно было именно туда.

Он торопливо пошел в нужном направлении, когда кто-то из местных свистнул. Макс не остановился. Свист повторился, и тут же зашумели бегущие ноги. Бежали двое или трое. До них метров пятнадцать примерно. Макс быстро развернулся, поднял руки на уровень лица. Чтобы это сразу не бросалось в глаза, сделал вид, будто грызет ноготь на большом пальце.

— Э, пацан, — передний бегущий уже почти поравнялся с ним, — оглох, что ли?

— Задумался, — Макс почувствовал, как влажно холодеют ладони.

— Куда идешь? — бегущий остановился, уперся ладонями в колени, чтобы отдышаться. Маленький, примерно с Макса ростом, с этим проблем не будет.

Из густеющих сумерек выскочил еще один. Повыше и потолще. Лет пятнадцать или шестнадцать. Сбавил ход и подошел вразвалочку. Пока всего двое. Сколько их там еще осталось? Макс оглянулся на фонарь. Там еще человек шесть или семь. Если прямо сейчас вырубить этих двоих, от остальных можно убежать. Рюкзак не такой тяжелый. Главное только бежать правильно и не заблудиться.

— Так чё, куда идешь? — маленький местный выпрямился.

— Вон туда, — Макс указал головой, чтобы не опускать руки. — На трассу хочу выйти.

— Турист, что ли? — толстяк подошел ближе.

— Вспотеешь идти, — перебил его маленький.

— А сам вообще откуда? — толстяк щелкнул маленького по затылку.

Остальные местные оставались под фонарем. Кто-то даже стал набивать мячик на счет. Макс решил, что можно и подождать. Назвал свой город.

— Это где такое? — уроки вежливости на маленького не действовали.

— Далеко, — Макс подвинулся чуть в сторону, чтобы удобнее было сбить наглого малыша с ног. — На машине полдня и всю ночь ехать.

— А ты на чем ехал? — толстяк задрал шею и почесал кадык.

— На попутках.

— И чё, так далеко везут? — толстяк заскучал и сунул руки в карманы спортивных штанов.

— Иногда везут.

— Ну ясно, — толстяк повернулся и медленно пошел обратно.

Маленький оглянулся на него, потом на Макса, потом снова на толстяка:

— Смотри, турист, тут, если что, мы территорию держим! — крикнул он уже на ходу.

Макс кивнул. Опустил руки. Шумно выдохнул.

Стемнело. Макс шел по обочине и с трудом мог разобрать, что творится за пределами дороги. Там то горели прямоугольные огни домов, приглушенные разноцветными шторами, то вдруг все исчезало и оставалось лишь сырая пустота, медленно шевелящаяся, бормочущая что-то невнятное. Мимо проезжали машины. Не слишком часто. И никто не останавливался. В основном сигналили, чтобы не выбежал на дорогу.

Когда пустота окончательно проглотила все дома, стало ясно, что надо где-то переждать ночь. В рюкзаке лежала Пашина палатка, но вот куда ее ставить? Учитывая, что где-то здесь все еще бродят пацаны с площади. Или кто еще хуже.

Макс прошел мимо таблички, обозначающей конец населенного пункта. Останавливаться не стал, решил отойти немного подальше. Минут через пятнадцать по правую сторону что-то заблестело. Макс подошел ближе, пытаясь не сходя с дороги разобрать, что это такое. Судя по обилию стеклянных изоляторов, там была электрическая подстанция. Территория окружена сетчатым забором. На двух углах — по диагонали — стоят вышки с прожекторами. Пучки ярко-белого света направлены наружу, они прожигают ночь насквозь, безжалостно оголяя на своем пути все до последнего камушка. И больше ничего вокруг. Только темнота и бледная скобка молодой луны, почти незаметная на границе между черной землей и черным небом.

Макс сошел с дороги. Если отойти немного в сторону, можно будет поставить палатку, пользуясь светом этих прожекторов. А по-другому у него все равно не получится. Все, что он знает про установку палатки — это, как Паша раскладывал ее на полу своей квартиры. Освещение однозначно нужно.

Пока пробирался мимо подстанции, чувствовал себя героем фильма про побег из тюрьмы. Или из концлагеря. Яркий свет, бьющий откуда-то сбоку, когда кругом темнота — та еще галлюцинация. Макс вспомнил истории про зайцев, которых убивают, когда они попадают в свет фар. Зайцу так страшно перепрыгнуть через границу освещенной дороги и черноты поля, что он предпочитает бежать зигзагами — от одного края луча до другого. И обратно. Пока его не пристрелят. Или не задавят. Правда, можно просто остановиться и выключить фары, тогда заяц убежит. Но кто ж станет останавливаться посреди ночи.

Макс выпрямился. Подстанция осталась позади. Сюда прожектора не светили, но отблесков хватало, что разглядеть предметы на расстоянии вытянутой руки. Хотя… Как же так можно? Есть же фонарик! Макс на ощупь вытащил фонарик из верхнего клапана рюкзака. Нацепил на голову, включил. Потом выключил, огляделся в поисках более удобного места. Заметил две развесистые ивы, перетащил рюкзак к ним. Здесь было и правда лучше. Чистая утоптанная площадка. Из-за деревьев тянет сыростью. Наверное, там ручей или речка. Утром можно проверить, а сейчас лучше не рисковать.

Поставил палатку, расстелил внутри коврик и спальник. Закинул рюкзак и сам заполз внутрь. Натянул на себя спальник и, лежа на животе (сесть там все равно не получилось бы), поужинал часть тех пирожков, что дала бабушка. Потом перевернулся на спину, смотрел в потолок и ни о чем не думал.

Проснулся от тихого шелеста. Совсем рядом с палаткой. Вот еще ближе. И с другой стороны. Макс приподнялся на локте. Предательски скрипнула молния спальника, и шум снаружи затих. Стало невероятно жарко. И душно. Время как будто расплавилось и медленно-медленно-медленно сползало со стрелки часов. Макс боялся пошевелить рукой, боялся потянуться к рюкзаку, боялся даже сглотнуть. Если снаружи их двое, и у каждого есть бита… Они точно его уработают с трех ударов. Крошечная палатка никакая не защита.

Шорох снаружи затих. Время остановилось. Сердце выползло со своего обычного места и протолкалось до самого горла. Медленно-медленно Макс перенес вес на левую руку, правой стал расстегивать спальник… В появившуюся щель высунул одну ногу… другую… Теперь открыть молнию на двери. Если получится — можно быстро выскочить, и тогда, на свободе, еще неизвестно, кто кого. Очень осторожно он повернулся лицом ко входу. Прикоснулся к холодному бегунку молнии.

Тот, снаружи, только этого и ждал. Он тут же ударил по тонкой ткани палатки, точно попав Максу по руке.

Макс отскочил на середину палатки. Сквозь грохот готового разорваться сердца услышал, как тот, кто снаружи, придавил ногой край палатки. Придавил, отпустил, снова придавил. А сзади уже двое. Ясно слышно, как мягко ступают две пары ног. И никуда не спешат. Просто ходят. Горячий пот заливает глаза. Ну что ж вы тянете?! Начинайте уже!

Нет, не торопятся. Они здесь хозяева. Чего им бояться? Тот, что был у двери, усмехнулся и отошел в сторону. И эти двое, сзади, тоже отошли.

Холодным сквозняком тянет от реки. Сырой воздух проходит сквозь ткань платки. И больше ничего. Только шуршание ветра. Через бесконечно долгую вечность Макс перекатился ко входу, зажал в левой руке фонарик — чтобы удар был покрепче — и не раздумывая рванул вверх бегунок. Затрещали пластиковые зубья, Макс заорал во все горло, выкатился в образовавшуюся дыру, подскочил на ноги — и побежал. Побежал что было сил. Как можно быстрее. Как можно дальше. А там разберемся. Ботинки остались в палатке, носки хлюпали по сырой земле, впереди раскачивались огни прожекторов, а он бежал, бежал, бежал, пока свет прожекторов не сделался нестерпимо ярок и не стали слышны собаки, лающие за сетчатой оградой.