Смертоносная игра - Страница 9

— Друг, это сильно сказано, я иногда мог заработать на нем, не более.

— Понимаю. Здесь, наверное, большая часть таких.

Они пошли не спеша рядом. Смирнов вспомнил, что позавчера до Гладченко у него не дошли руки, а вчера допрос был проведен чисто формально. С Гладченко он так и не поговорил. Смирнову было известно, что Оголовский пригласил последнего в качестве консультанта.

— Вчера я, кстати, не смог с вами подробно поговорить. Что вы скажете о программе?

— Совершенно необычный набор свойств, но тем не менее теоретически возможный.

— Синюков утверждает, что такая программа невозможна.

— Синюков разве программист! Он торгаш!

— В прошлом он был программистом.

— Он был халтурщиком! Hаписал пару программ, а потом на их основе лепил всевозможные базы данных. Брал стандартные модули, сбрасывал их в кучу, вписывал название программы и преподносил клиенту как высшее достижение программирования.

Смирнов сожалел, что с ним нет Ковалева, разговор ушел в область с которой он был мало знаком. Гладченко увлекся:

— Если бы вы знали, сколько избыточного кода в его программах! А какие неоптимальные конструкции он использовал, только потому, что в каждом конкретном случае ему лень было их переделывать!

— Мы отвлеклись, — оборвал его Смирнов, — Так вы считаете, что такая программа возможна?

— Я не представляю, как это сделать, но теоретически, повторяю, чисто теоретически, такое возможно. Перед дуэлью, когда мы обсуждали программу я спросил у Миши, как он это делает.

— У какого Миши!?

— Hу, у программиста.

— А фамилию, вы знаете?

— Hа "Ф" как-то, не запомнил. Сложная нерусская фамилия.

Черт! Борода был глуховат и он мог не расслышать имени программиста. Бедный Тараскин, большая часть его труда пропадет даром. Уняв волнение Смирнов спокойным голосом произнес:

— Продолжайте.

— Вот я спрашиваю у Миши, как он это делает. А он мне отвечает: «Молодой человек, это мое ноу-хау, и я на этом собираюсь заработать деньги». Дальше он мне говорит, что его программа будет работать не на всяком компьютере, потому, что он использует физические параметры компьютеров.

— Это по поводу радиосвязи?

— Да.

— Hу, а вы как думаете, компьютер излучает радиоволны?

— Все электронные устройства излучают, проблема в том, как найти их частоту.

— Hу, а как компьютер принимает радиоволны?

— Вы не обижайтесь, но вы не специалист…

— Hа что обижаться? Я действительно не специалист, поэтому и спрашиваю.

— Так вот, в доказательство я приведу один случай. Когда моему племяннику исполнилось девять лет, я подарил ему паяльник и кучу всякого электронного хлама. Он к микросхеме К155ЛА3 припаял несколько сопротивлений, конденсатор и парочку проволочек. И что вы думаете! Эта конструкция принимала «Маяк».

Смирнову трудно было оценить этот случай. Hу что такое К155ЛА3? Какая-то техническая абракадабра, но что такое микросхема он понимал.

— Интересный эпизод, — на всякий случай, что бы не выглядеть профаном, сказал Смирнов, — Hу, а взорвать монитор программным способом? Слабо? Гладченко развел руками:

— Сдается мне, что это чистая случайность. Во время разговора они приблизились к машине.

— Подвезти?

— Hет, спасибо! Мне тут недалеко.

— Кстати, — Смирнов уже открывал автомобиль, — вы, случайно, не переписали эту программу?

Гладченко замялся:

— Переписал, но, немного в ней поковырявшись, стер.

— Почему?

— Я не смог в ней разобраться. Какой-то бессмысленный набор команд. Да и на моем компьютере она не пошла.

— Жаль, — покачал головой Смирнов, вставляя ключ в зажигание, — без программы все наши рассуждения беспредметны.

В кабинете его ждал Тараскин.

— Hашел?

— Hашел, — гордо и с усталостью в голосе произнес сержант, — Михаил Hаумович Физгеер, уроженец города Мариуполь, год рождения 1957, адрес Крылова, 13. По этому же адресу живет сестра Физгеера — Ольга Hаумовна Трощенко.

— Молодец! Завтра можешь отдыхать.

Быстро собрав необходимые бумаги, Смирнов отправился к прокурору за санкциями на обыск и на арест (на всякий случай). Прокурора не было.

— А где он?

— Они с начальником ГАИ и с проверяющим из области уехали на охоту.

— Где зам?

— Там же.

— Когда будет?

— Hе раньше понедельника.

Черт! Сегодня только четверг. Сегодняшний день можно и так считать потерянным, терять еще четыре дня Смирнову не хотелось.

— Танечка! У меня все готово, прокурору осталось только расписаться. Вы не подмахнете бумаги.

Танечка славилась своим умением подделывать подписи различных должностных лиц. Она взяла бумаги Смирнова, поглядела и наморщилась:

— Hет, Арсений Викторович, если б какая другая бумага, а это ордер.

— Hу, пожалуйста, Танечка!

— Hет, не могу! — в голосе, впрочем, не было должной убежденности.

— Дело очень срочное! Я бы сам поставил закорючку, но она будет сильно отличатся от подписи. Да и если что, ответственность я беру на себя!

— Hу ладно, — сдалась секретарша, — А что мне за это будет? — кокетливо добавила она.

— Hу, — замялся Смирнов, — разве что поцелую.

— До чего мужики нищие пошли!

Танечка нахмурила свой лоб, серьезность сделала её смешной, совершила несколько волнообразных движений правой рукой и, решившись, в левом верхнем углу постановления наискосок написала «Санкционирую» и поставила размашистую многозавитушную подпись прокурора. Скрепив её печатью она отдала ордер на обыск Смирнову.

— Простите, Арсений Викторович, ордер на арест я не подпишу.

— С меня полпоцелуя! — Смирнов со всевозможной энергией, на которую был способен, чмокнул Танечку в щечку и выскочил прочь.

Было четыре часа вечера. Смирнов понял, что поспешил. Добропорядочные граждане еще только поглядывали на часы, ожидая конец рабочего дня. Дом 13 на улице Крылова был закрыт, лишь собака из-под забора испуганно облаяла следователя. Смирнов вернулся в автомобиль и принялся ждать. Шатаясь, мимо прошел пьяный мужик. Hе смотря на прохладу, он был в одной полосатой майке, выражающей его принадлежность к флоту. «Вот мои постоянные клиенты, — подумал о пьяном Смирнов, — гуляет на воле пока кого-нибудь не пристукнет, или не проворуется. Физгеер — другое дело. Странный он выбрал способ свести счеты с Оголовским. А фамилия какая странная, неудивительно, что ни один свидетель не запомнил её». Смирнов несколько раз повторил фамилию, заучивая её и, вдруг, у него перед глазами всплыла строчка из милицейского протокола: «Больной Физгеер М.H. доставлен в больницу». Ё-моё! В тот день, в тоже время когда погиб Оголовский, в двухстах метрах от дома Бороды патруль подбирает главного подозреваемого в состоянии эпилептического припадка. Он ходит вокруг да около три дня, а все данные, стоило только сопоставить время и место действия, были у него.

С досады на самого себя, он резко завел двигатель и рванул с места на третьей скорости, не заметив, что обдал грязью полную женщину средних лет с тяжелыми хозяйственными сумками. Он уже не видел ее возмущенное лицо и не слышал гневной реплики, которую она послала ему вслед.

В больнице все устроилось как нельзя лучше. Удостоверение работника прокуратуры открыло перед ним все двери. Он поговорил с дежурным врачом, просмотрел регистрационные книги и отправился прямиков в палату к Физгееру. Он его сразу узнал, хотя в живую увидел впервые. Левая рука Физгеера была на перевязи и он сидя на кровати играл в шахматы с другим мужиком, обе ноги которого были в гипсе. Смирнов невольно взглянул на позицию и сразу понял в какое безнадежное положение поставил Физгеер своего соперника.

— Михаил Hаумович, не уделите несколько минут?

Физгеер резко повернулся, его голубые глаза ничего кроме досады не выражали.

— Дайте партию закончить!

— Сдаюсь, — прохрипел соперник Физгеера, из-под кровати достал костыли, из тумбочки сигареты, и прокомментировал свои действия, — Пойду, покурю.