Смертеплаватели - Страница 60
Зал не был пуст, в нём резвилось или отдыхало не менее дюжины рослых, с развитыми мышцами, нагих молодых людей. Синеглазый блондин-франк с чуть пробившейся бородкой, гибкий улыбчивый мулат, кудрявый семит с надменным профилем верблюда, — все они великолепно представляли свои расы… Одни беспечно плескались в тёплой воде, усыпанной лепестками роз, топя друг друга и звонко шлёпая по мокрому телу; другие подкреплялись вином и фруктами или возлегали, праздно болтая, в стенных нишах, обтянутых малиновым бархатом; третьи затевали борьбу между собой… Когда в сопровождении мрачных негров вошли обе женщины — говорившие умолкли, лежавшие приподнялись, все обернулись к двум Зоям. Впрочем, разница в лицах, одежде и манере держаться была слишком велика; никто не проявил удивления…
Хозяйка успокоительно махнула рукой — мол, считайте, что нас нет…
Оторопевшую от обилия мужской наготы гостью Зоя-вторая подвела к ближайшей нише, усадила на застеленную мягким скамью, сама опустилась рядом:
— Передохни, сестричка, приди в себя. Понимаю, о чём-то подобном ты только читала — у Петрония, у Апулея… — Двойняшка обняла Зою за плечи, но та достаточно резко высвободилась и потупила взгляд.
Зоя-копия снисходительно покачала головой:
— А-а, осуждаешь блудницу Вавилонскую… Думаешь, если Страшный Суд близок, значит, пора покаяться и надеть рубище?… Зря, зря…
За подбородок, нежно, но твёрдо взяла Зоя-вторая упрямую «сестрицу», заставила встретиться взглядом… Почти страшно было Зое глядеть в эти глаза, тушью густо подведённые до висков, с веками, присыпанными алмазной пылью; а страшнее того — слушать свой голос, говорящий вкрадчиво:
— Вообще, интересный у нас получается Судный День… Потомки встречаются с предками, наша добрая столица скоро вырастет на пол-Греции; все воскресшие благополучно живут, работают, пируют, затевают интриги, влюбляются… И это, по-твоему, похоже на написанное в Евангелии?! Разве не помнишь? «Как молния исходит от востока и видна бывает даже до запада, так будет пришествие Сына Человеческого»… — Ближе склонилась женщина-двойник, и Зоя с трепетом узнала под слоем белил, слева от носа, маленький косой шрам, оставшийся после того, как пятилетней девчушкой она убегала от злой собаки и упала на камни. — Подумай, милая! Освободи свой ум от страха — и рассуди: не сбывается ли совсем иное, также предсказанное?! «И дана была ему власть над всяким коленом и народом, и языком и племенем»…
Запах духов и благовоний близнеца, и без того сильный, в нагретом тепидарии становился удушающим. Зоя отклонилась, насколько могла, и, собрав всю свою решимость, ответила:
— Нет, сестра, прости — в дурное я не поверю. Ангел Господень ввёл меня в горний Иерусалим. Я внимала речам Искупителя и видела Его крестные раны. Нам ли судить о Его намерениях? Суд может начаться, когда вся земная нива заколосится для жатвы…
— Внимала, видела… — Взгляд Зои-второй блеснул капризным бешенством. — А что ты видела-то? Вспомни отцов-пустынников, отшельников Фиваиды! Читала жития? Ну-ка!.. Кто подчас являлся им в виде ангелов и даже самого Царя Небесного? Откуда ты знаешь, в чьём царстве ты побывала на самом деле?…
Вскрикнув, Зоя спрятала лицо в ладонях.
— То-то же… Небось, сама об этом думала, да самой себе не признавалась! Всё-таки, ты — это я, а я — это ты, только свободная… Ну, ничего. Я тебе обещала помочь — и помогу.
Гибко поднявшись (Зое-первой и не снились столь грациозные движения), хозяйка сбросила с плеч накидку, взялась за пояс туники. Спокойно оголила плечи, и туника упала на пол. Как ни была возмущена и подавлена Зоя, женским глазом она против воли отметила, что тело двойняшки находится в значительно лучшей форме, чем её собственное. Хорошая пища, гимнастики, мази и притирания сделали гетеру гибкой и округло-соблазнительной; кожа была подобна нежной кожице персика.
Бесшумные верзилы-негры подобрали сброшенную одежду. В одних своих бисерных туфельках, лёгким, танцующим шагом хозяйка подошла к бассейну. Обернулась со странной, пугающей улыбкою:
— Ты ещё не понимаешь? Ну, ну…
Шепчась, перемигиваясь, толкая друг друга локтями, молодые люди оставляли свои занятия, собирались вокруг Зои-двойника; те, что плескались в бассейне, стали манить её и звать к себе. Потрепав одного по щеке, взъерошив другому волосы, тронув третьего за причинное место, копия лукаво позвала:
— Эй, сестрёнка, чего ждёшь? Давай, иди сюда, поплаваем вместе! Когда вода смоет с меня краску, мы станем совсем похожи, и пусть эти дурачки угадывают, кто у них в объятиях!..
Тепло, возникнув под животом у Зои, поднялось и затопило изнутри её всю; полная томительной сладости, она чуть было не шагнула туда, где среди нагих смеющихся красавцев, розовая и хрупкая на фоне их тёмных мускулистых тел, стояла Зоя-близнец.
— Иди, иди! Поверь, лишь такая жизнь сейчас праведна. Не отказывайся от радостей, живи по законам бога земного…
— Нет! — крикнула Зоя так, что эхо прошло раскатами по залу и, казалось, быстрее заиграла на мраморе сеть отражённых водой бликов. — Сказано: «Взял дракона, змия древнего, который есть диавол и сатана, и сковал его на тысячу лет, и низверг его в бездну»!.. Не верю я в царство врага Божьего, не верю в его победу, и тебя заклинаю, сестра: покайся, оставь блуд и мерзость!
Ударив себя по колену, копия издала яростный кошачий вопль, — видно, и вправду она не знала отказа своим желаниям.
— Ах, так?! Ну, так я тебе скажу его главную заповедь: будь свободен, позволяй себе всё! Ты могла бы блаженствовать, исполняя этот закон; теперь, согласно ему, будешь мной наказана… Сюда её!
Грубее, чем на улице, с двух сторон схватили Зою могучие чёрные руки.
— Раздеть!
Когда рабы стали сдирать с нее столу и тунику, — столь живо предстала перед Зоей сцена двухтысячелетней давности, насилие у алтаря, что женщину вырвало. Вино, только что выпитое в спальне двойняшки, едко ударило в ноздри…
— Ничего, сестрёнка, сейчас мы тебя вымоем и вычистим — с обоих концов! — крикнул мужской голос, и загремел общий смех.
…Всё, что было потом, она воспринимала отчуждённо: «это не со мной происходит, Господи, не со мной; со мной НЕ МОЖЕТ БЫТЬ ТАКОГО!». Раздев, Зою швырнули в тёплую воду, — «словно в мочу», почти весело подумала она. Ее топили в двадцать рук, так, что она почти потеряла сознание; Зоин желудок раздулся от проглоченной воды, водой были полны уши, крики и гогот этих доносились, будто через подушку. Резко, ясно звучал один беспощадный смех копии.
Наконец, Зою выволокли из бассейна. Чьи-то губы, голые или обросшие волосами, тыкались в её сжатый рот, тёрлись о стиснутые зубы, пытаясь разжать их. Один наглый язык она изо всех сил укусила — и порадовалась, услышав вопль боли… Зое целовали шею, соски, лоно; бесстыдно разводили в стороны ноги, пристраивались, — она вертелась угрём, не даваясь… В животе опять предательски потеплело, когда услышала страстные выкрики и стоны двойняшки. Открыв глаза, Зоя увидела чудовищную путаницу рук, спин, ног и ягодиц; вдруг из месива поднялась женская рука в перстнях, обняв чей-то лохматый затылок…
Собрав последние силёнки, она рванулась прочь, но тщетно. Трое молодцов, жутких и манящих, впрямь как бесы в келье святого Антония, распяли её на полу, держа за руки и за щиколотки; четвёртый уже лез своим волосатым животом на её живот… но вдруг вскочил и попятился, глядя в сторону входа.
Зою отпустили.
На площадке под аркой, вглядываясь в затянутый паром зал, стоял граф Робер де Бов. Были на нём полные доспехи, только шлем снят. Кольчужная перчатка шевелилась на рукояти боевого чекана. В полутьме за спиной графа виднелись два франкских воина; у ног одного лежал, извернувшись, чернокожий раб.
Зоя села на полу, сдвинув колени и обхватив грудь. Не стала даже отводить с лица мокрые волосы, — просто ожидала, что будет.
Между солдатами мелькнул зелёный мафорий служанки, — так вот почему здесь Робер, умница Меланто…