Смертельный дар - Страница 4

К тому времени, когда Кэт наконец замолчала, он знал, что права она лишь в одном: ей действительно не следует отправляться в Ирландию, потому что она и вправду может оказаться в тюрьме. А вот ему как раз следует.

В самом деле, он считал, что ему надо бы направить свои стопы прямиком в Род-Айленд, туда, где пропал Эдди Рэй со своей яхтой. Но Шон был жив и находился в дублинской больнице. И его надо было привезти домой. Кэт жила одними эмоциями, слишком убежденная в том, что ее мачеха — воплощение зла. Девушку нельзя отпускать туда. Шон непонятно за что, но любил свою новую жену. И он любил свою дочь. Ссора между двумя женщинами могла пагубно сказаться на состоянии его здоровья.

Зак взял с туалетного столика свои часы. К утру надо быть в Дублине. Как скоро он сумеет вернуться, зависит только от того, как будет себя чувствовать Шон.

— Как твой папа? Он сможет отправиться в дорогу?

— Да. Может, понадобится медсестра или что-то еще… Я толком всего не поняла, только то, что он мог бы приехать домой. Пожалуйста, Зак, привези его сюда. И когда папа будет в безопасности или, по крайней мере, дома, где я буду иметь возможность присматривать за этой женщиной, тогда ты найдешь Эдди. Я говорила с папой, и он полагает, что всего лишь съел какую-то не слишком хорошую еду. Но он очень сильно беспокоится об Эдди. Ты просто закажи билет в Дублин, а потом перезвони мне. Обсудим кое-какие детали. Ты же свободен, не так ли?

На другой стороне кровати кто-то пошевелился, и Зак вздрогнул. И не оттого, что не знал имени этой женщины. Он знал. Но между ними не было ничего общего, ничего, кроме того, что ей, как и Заку, нравились полумрак баров и хорошая музыка, услаждавшая слух после долгого рабочего дня в штаб-квартире крупной корпорации. Так он оказался здесь, в ее квартире. По правде говоря, он уже начинал думать, что ему было предназначено самой судьбой брести по жизни без цели, не имея ни минуты покоя, целиком сосредоточившись на своей работе. И так никогда и не найти то, ради чего он действительно хотел бы приходить домой…

Зак сразу же пожалел о том, что проснулся не один.

— Да-а. Могу улететь сегодня же. Так и сделаю.

Он раздумывал над словами Кэт, над тем, происходило ли на самом деле нечто опасное, или он просто позволил подозрениям Кэт проникнуть в свои мысли.

Зак напомнил самому себе, какие враждебные чувства испытывала Кэт к Аманде, несмотря на то что ради отца она тщательно скрывала их почти все время.

Было вполне вероятно, что Шон просто заболел или, по его же словам, получил тяжелое пищевое отравление. Что же касается Эдди, случай действительно вызывал беспокойство, но, возможно, приятель Шона решил отколоть номер.

Нет, Эдди бы никогда не стал шутить подобным образом. Здесь явно что-то не так. Как только он вернется, то сразу же постарается установить, что именно.

Он начал торопливо прощаться с Кэт, но она перебила его:

— Подожди, Зак.

— Что?

— Умоляю. Я знаю, что звучит безумно, но… Боже мой, я чувствую это. Мороз по коже. Это как… как нечто недоброе. Оно прячется за всем происходящим. Тень зла. Я невероятно переживаю из-за Эдди, и я не могу позволить, чтобы что-нибудь случилось с моим отцом. Не могу…

— Кэт, я доберусь туда как можно быстрее. И я привезу его домой.

— Действительно, происходит нечто ужасное, Зак. Не могу понять что. Но я боюсь, правда, а я не трусиха, ты знаешь.

— Знаю, Кэт. Просто сохраняй спокойствие. Я привезу Шона домой.

— Ты останешься с нами, пока все не прояснится?

— Да. Обещаю. — Зак произнес эти слова, распрощался наконец и отключил телефон.

Он соскользнул с постели и направился в ванную. Принял душ. Оделся. Когда Зак вернулся в комнату, женщина лежала, распростершись на матраце. Блондинка чуть за тридцать, с гибким, красивым телом и тщательно наманикюренными холеными руками.

— Позвони, когда вернешься в наши края, — произнесла она хрипловатым голосом.

Ему следовало согласиться. Так было бы вежливо.

Но он не хотел лгать, поэтому не сказал ничего.

— Ты не позвонишь, так?

— Нет, — мягко произнес Зак.

На какое-то мгновение она задержала на нем взгляд своих отливающих рыжиной карих глаз. По крайней мере, они были честными друг с другом. Потом женщина улыбнулась, но глаза ее смотрели холодно.

— Спасибо за прекрасную ночь. Пусть жизнь твоя сложится удачно.

— Тебе того же, — ответил ей Зак. И это была правда. Ночь и в самом деле оказалась прекрасной. И он не жалел о ней, но знал, что их жизням переплестись не суждено.

Когда он вышел из дома, сразу позвонил в аэропорт и отправился в свой отель, чтобы как можно быстрее упаковать вещи.

Воздух нежно и сладковато благоухал ароматами цветов. Небо было голубым и высоким, а холмы казались изумрудно-зелеными под солнечным светом. Она чувствовала, как влажные острые травинки покалывают ее босые ступни, и ее переполняло ощущение радости от сознания, что она жива, что ласковый, легкий ветерок треплет ее волосы и солнце целует ее в затылок.

Она чувствовала, как бьется ее сердце, и в своем сне бежала так, как ей довелось бежать всего лишь один раз в жизни. Она громко рассмеялась от сознания, что способна так чувствовать все вокруг, так любить саму эту землю. Она приехала сюда из города. Как тогда, еще девочкой, такой свободной и сильной, свято верившей в то, что впереди ее ожидает только безоблачное счастье. Она осознала это, когда оказалась на вершине очередного холма, с которого был виден ожидавший ее в долине домик с идеальной соломенной крышей. Вечером в очаге заполыхает огонь, мужчины будут пить свой эль, наигрывать мелодии и петь о девушках, которых любили и потеряли, и говорить о давно минувших днях. Домик наполнится дорогими ей людьми и всем, что она сама безвозвратно утратила.

Она поняла, что побежала быстрее, и сначала это взволновало ее. Но потом решила, что всего лишь радуется тому, какая сила влилась в ноги, и она просто наслаждается бегом. Как чудесно было так быстро бежать, так остро чувствовать, находиться в такой гармонии с природой: с травой под ступнями, с воздухом, с солнцем и даже с долетающими откуда-то издалека звуками музыки, подобной песне сирены-искусительницы, влекущей ее вперед!

Вдруг она оглянулась. И все поняла. Поняла, отчего побежала быстрее. Ей пришлось.

Позади была тьма. Темнота ночи. Море туч. Тени, закрывшие собой солнце.

Нежная манящая мелодия уступила место раскатам грома. Она знала — надо бежать. Тьма подступала все ближе, подобно морскому приливу. В раскатах грома ей слышался грохот лошадиных копыт. И когда на мгновение она отважилась оглянуться, сквозь облака что-то прорвалось и стремительно помчалось вперед…

Карета. Темная, невероятно огромная и прекрасная. И одновременно наводящая ужас. Запряженная черными конями, сбрую которых украшал элегантный плюмаж.

И она знала, каким-то странным образом знала, что карета прибыла за ней.

Она отвернулась и бросилась бежать. Быстрее. Еще быстрее. Она говорила себе, что молода, красива и весь мир принадлежит ей.

Там… впереди она заметила кого-то. И она знала этого человека. Она была уверена в этом, но не могла вспомнить его. Он с грустью улыбнулся, будто приветствуя ее. Что-то подсказывало ей, что его не должно быть здесь. Она знала его. Друг. Не любовник. Просто друг. И однако, он не принадлежал этим местам. Не принадлежал этой Ирландии, той, что она знала и любила еще ребенком. Он помахал ей рукой, и она не могла понять: то ли в знак приветствия, то ли как предостережение, чтобы она повернула обратно.

Это не имело ровно никакого значения. Ей надо было скрыться от надвигающейся тьмы. И единственный путь — бежать вперед…

Господи, и грохот этих копыт! Она не знала: то ли громадная карета послана, чтобы спасти ее и вырвать из этой темноты, то ли сама — часть мрака.

И потому она бежала. Бежала все быстрее, так что сердце выпрыгивало из груди, болели мышцы ног, пылали легкие. И она молилась. Молилась, пока мчалась вперед, перегоняя тьму. Молилась, чтобы карета была послана спасти ее… Торопилась навстречу изумрудной траве, красоте солнечного, светлого дня, навстречу теплу и любви, к маленькому домику в долине и к тому, кто ждал ее там… Человек заговорил, но она, хотя и не расслышала его слов, поняла: это предупреждение.