Смертельно безмолвна - 2 - Страница 112

еще на месяц ее из виду потеряешь.

- Вот значит как. – Я возмущенно округляю глаза и ставлю на пояс руки. – Бардак не у меня,

а у тебя, ясно? А в моей комнате творческий беспорядок.

- Буду знать, как это называется, – закатив глаза, ворчит он.

- Иногда хочется треснуть тебя, честное слово.

- Я бы на твоем месте так не рисковал.

Он вновь улыбается, крадется ко мне, а я прищуриваюсь. Самодовольный павлин, не

слушающий никого кроме себя! Черт возьми, и угораздило меня в него влюбиться. Словно

широкие, обсидиановые глаза, угольные волосы и кривая ухмылка смогут затмить плохой

характер и отвратное поведение. Мэтт откидывает на кровать футболку, притягивает меня к себе, и, черт подери, да. Могут. Он вновь улыбается, а я как идиотка всегда жду, чтобы у него на лице

расплылась улыбка, потому что это такая же редкость, как и снег летом.

- Ты невыносимый, – на выдохе признаюсь я, но руки все же овивают его шею.

- Это политика Хэрри, всегда говорить правду. Помнишь?

- Помню. Но Хэрри простить можно, а тебя – нет.

- Почему это?

- Потому что к тебе у меня всегда было предвзятое отношение.

Неожиданно дверь в спальню распахивается. На пороге оказывается Джейсон.

Он усмехается, увидев руки Мэттью на моей талии, а мои руки – на его плечах, я тут же

покрываюсь багровыми пятнами.

- Понимаю, у вас тут экстаз, – низким голосом протягивает оборотень, – но Мэри на кухне

ждет вас уже минут пятнадцать. Спускайтесь. Она приготовила чай.

Он уходит. А я до сих пор стою пунцовая, как и шторы в гостиной. Естественно, они

подслушали весь наш разговор, и, естественно, они даже не подумали, как это ужасно.

- Наверно, они догадались, что речь идет не о тригонометрии, – предполагает Мэтт, а я

искренне усмехаюсь и перевожу взгляд на парня.

- Скорее всего.

- На самом деле, я даже не поздоровался.

- Поздоровайся сейчас. Она все равно все прекрасно слышит! – Громче протягиваю я и в

растерянности покачиваю головой. – Никакой личной жизни.

- Придется встречаться у меня.

Я хмурюсь и нервно дергаю уголками губ. После всего, что случилось, находиться в доме

Нортонов и общаться с его родителями невероятно сложно. Мэттью рассказал мне о том, как

отец приглашал домой психотерапевта, как он видел Мэтта в комнате, когда Эби погибла. Я

причинила этой семье слишком много боли.

- Ты опять об этом думаешь.

- Да нет, – отмахиваюсь, – не думаю.

- Думаешь. Ари, – Мэтт заключает мое лицо в ладони, – прекрати. Мой отец хорошо к тебе

относится, а Долорес так вообще тебя обожает.

- И все это потому, что я стерла их память.

- Если бы они знали всю правду, их мнение бы не изменилось.

Почему Мэтт вечно со мной спорит? Прохожусь пальцами по его рукам и на выдохе отхожу

в сторону. Нахожу в столе кривой осколок размером с ладонь.

- Что это? – Парень становится рядом.

- Часть зеркала.

- Какого зеркала?

- Верума. – Я искоса гляжу на Нортона, а затем нервно сглатываю. – Я нашла его. Но я даже

не помню, как принесла его домой. Это странно, да?

- Да.

Мы становимся рядом и в растерянности глядим каждый на свое отражение. Глупо и наивно

скрываться от правды, когда она так очевидна, так ясна и отчетлива. Наши лица не просто

отражаются в зеркале: в таком миниатюрном осколке видны морщинки около моих глаз и губ, видны серебристые нити, спутавшиеся с рыжими локонами. Видны шрамы, что пересекают лицо

Мэтта. Верумское зеркало никогда не лжет. В него смотрят два человека, за плечами у которых

столько плохого, что впору навсегда забиться в угол. В него смотрят два человека, внутри у

которых совсем нет света. Внутри которых лишь темнота.

Мэттью опускает мою руку. Он обнимает меня, а я крепко зажмуриваюсь.

Теперь темнота не вокруг меня. А во мне. Я и есть темнота. Смогу ли я когда-нибудь от нее

избавиться? Я бы очень хотела. И я сделаю все, что от меня зависит.

ОТ АВТОРА ИЛИ НЕМНОГО О БУДУЩЕМ

Итак, вот и завершилась история Ариадны Монфор, и думаю, я должна сказать пару слов о

том, почему я выбрала именно такой конец, и с какого ж черта все мои герои живут долго и

счастливо. Ну, почти все.

Во-первых, вы можете кидаться в меня тапками, кричать «Фу!» и отмахиваться от экрана

ладонями, ведь концовка действительно хорошая. Относительно. Я планировала убить Ари, не

возвращать к жизни. Но потом... Потом я просто подумала не о реакции читателей, не о том, что

зацепит или будет верным. А о том – о чем моя история? Она о девушке, которая боролась, жертвовала, рисковала, и что? Умерла? Во имя чего? Смерть нельзя оправдать. Она может быть

героической и красивой. Но она остается смертью. До меня вдруг дошло, что я не хочу такого

конца для Ариадны. Она столько боролась, они с Мэттом заслужили счастье. И вы можете

поспорить. Можете считать меня бесхребетным автором. Но я сделала то, что сделала –

позволила своим героям пройти через испытания и дала им второй шанс.

Разъясню еще один подпункт. Ноа Морт – Смерть – решается спасти Ариадну. И вы можете

спросить: какого черта именно сейчас? Почему он в первой-то части медлил? Да и с какой стати

вообще читателю бояться за главную героиню, если ее папочка способен щелкать пальцами и

возвращать к жизни? Ну, начнем с того, что Ноа – не человек, и осознать свои чувства, свою

привязанность к дочери, ему было сложно. Он не понимал, как так вообще бывает, что родители

волнуются за детей, а дети волнуются за родителей. Для него все это в новинку, и, когда до него

дошло, что потерять Ари – трудно, он вспомнил, кем является. И, конечно, не упустил шанс.

Благороднее ли было дать ей упокоиться с миром – не знаю. Но люди ведь еще и эгоисты. А

рядом с дочерью Смерть становился именно человеком со всеми нашими заскоками и

слабостями.

Во-вторых, я хотела воссоединения Ариадны и Мэттью. Я хотела увидеть их вместе. Они

сражались друг за друга, любили друг друга, но даже за руки не держались... А мне так хотелось

показать их отношения. Трепетные, страстные. Хотелось показать, как они уживаются. Как

принимают друг друга в реальной жизни. Не на поле боя. Они оба очень сложные люди. Ариадна

– легкомысленная, капризная, но в то же время сильная, храбрая, самоотверженная. Мэтт –

упрямый, своенравный, но верный, умный, заботливый. Они будто половинки одного пазла. Если

бы Ари умерла, я бы никогда не сложила этот пазл.

В-третьих, сейчас вы скажете, что каждой твари по паре. Ведь Хэрри влюбляется в

Дельфию. А Джейсон перебирается к Мэри-Линетт. Позвольте и здесь внести ясность.

Начну с Хэйдана и Дельфии. Дело в том, что Хэрри – противоположность всем моим

героям. Он добрый, открытый, жизнерадостный. Он влюбляется в каждого человека, даже не

поняв, что именно его привлекает: ум, красота, цвет волос, шепелявость. Он сходил с ума по

Каролине Саттор, которая оказалась перевертышем и была убита уже в десятой главе первой

части. Он втрескался в Бетани Пэмроу, которая не нашла в себе сил бороться и уехала вместе с

родителями из Астерии во второй книге. И он заинтересовался Этел. Он не мог не

заинтересоваться, потому что она странная, испуганная и одинокая, а Хэйдан к таким людям

прилипает, как мотылек к лампочке. Сначала он будет пытаться вернуть ее к жизни своими

шутками и байками, а потом осознает, что все гораздо серьезнее. А насчет Дельфии, то она

найдет в Хэйдане спасение. И, что не мало важно, она не захочет его «починить», так как наш

парнишка побывал на той стороне и вернулся немного другим. Дельфия рядом с ним сможет

быть самой собой. Раньше она испытывала нечто подобное только с мамой. Так что в Хэрри она