Смерть в Кесарии - Страница 34

– Уж не живопись ли? – лениво предположил сыщик.

– Что ты, нарушить запрет на изображение… – Давид столь выразительно замахал руками, что Натаниэлю на миг, по-настоящему, стало стыдно. Потом он просто разозлился, но промолчал.

– Вряд ли это возможно, – не замечая его раздражения, продолжил Гофман. – Даже для еретика, подобного Давиду Сеньору. Видимо, речь идет о каком-то виде магии, не знаю. Или об алхимии. Некоторые из каббалистов занимались ею, например, Леви бен-Бецалель из Праги… Впрочем, это неважно, не исключено, что о бен-Бецалеле это всего лишь легенды, как и легенда о Големе, которого он, якобы, создал в Праге… Важно другое. Не то, чтобы раввины осуждали эти занятия, но, во всяком случае, это считалось недостойным истинного мудреца. Видишь ли, практическая каббала – это что-то вроде белой магии. А учителя высокой каббалы считали, что грань между белой магией и желанием обратиться к темным силам слишком тонка и лучше благочестивым людям держаться от нее подальше… Какая-то темная история, имевшая место там, заставила их вновь выступить против Давида Сеньора. На этот раз они добились того, что в синагоге Бейт-Давид, в присутствии уважаемых горожан и всех раввинов Давид Сеньор был отлучен от общины и обречен на изгнание. Далее судьба Давида Сеньора кроется во мраке неизвестности. Одни ученые считают, что он отправился на юг, в Египет, там принял мусульманство (подобно своему кумиру Шабтаю Цви) и благополучно скончался. И что в Египте до сих пор живут некоторые потомки его и его немногочисленных последователей. По мнению других, Давид Сеньор уехал в прямо противоположном направлении – на север, в Восточную Польшу, где, среди местных евреев, оставалось множество тайных шабтианцев. В таком случае, он, скорее всего, погиб во время Уманьской резни, устроенной гайдамаками, – Гофман замолчал.

– Все? – спросил Натаниэль. Спросил несколько разочарованно. Его, против желания, начинал увлекать рассказ профессора. Все это походило на волшебную сказку и совсем не напоминало то, с чем сталкиваться Натаниэлю приходилось ежедневно: мошенничество, слежки мужей за женами и наоборот, подлоги и тому подобное.

Гофман докурил, наконец, сигарету, вернулся к своему креслу и сел напротив сыщика.

– Теперь самое главное, – сказал он, почему-то понизив голос. – После провозглашения херема, перед тем, как уйти в изгнание, Давид Сеньор передает раввинам послание и написанную им книгу. С этой книгой связана самая загадочная и темная страница в истории несостоявшегося мессии Давида Сеньора, – Давид Гофман сделал паузу, чтобы оценить реакцию товарища. Лицо Розовски, при всей его заинтересованности было абсолютно непроницаемым. – В послании говорилось, что он прощает своих гонителей, считая недостойным потомка царя Давида (это утверждение, кстати, было сделано им в первый и единственный раз) унизиться до вражды с ограниченными и невежественными людьми. Мало того, в своем прощении он готов поделиться с ними самыми сокровенными знаниями, обретенными им за последние годы. И для этого он передает раввинам Бен-Ари, Бар-Коэну и Царфати книгу, раскрывающую суть его собственной природы. Книгу «Сефер ха-Цваим». Это, разумеется, не подлинное название, так назвали книгу впоследствии. Она очень своеобразно оформлена – отдельные буквы окрашены разными красками. Таким образом автор, видимо, стремился привлечь внимание читателя к самым важным своим мыслям… Естественно, раввины пожелали прочесть эту книгу. Первым ее прочел Ицхак Лев Царфати. Книга вызвала его недоумение, он заявил, что никогда в жизни не читал подобной бессмыслицы. Но, выполняя просьбу пославшего, он передал книгу двум другим раввинам: Бен-Ари и Бар-Коэну. Сначала скончался Бен Ари, потом – Бар-Коэн.

– При каких обстоятельствах?

– И тот, и другой, по очереди, были найдены мертвыми, а перед ними лежала книга «Сефер ха-Цваим». Раскрытая, заметь, на последней странице. Тогда-то и поползли слухи о том, что, якобы, на книгу свою Давид Сеньор, перед уходом наложил проклятье, так что тот, кто прочтет эту книгу целиком, немедленно умрет.

– Бред, – фыркнул Розовски. Он был явно разочарован рассказом.

– Тем не менее – именно эту книгу читал позавчера ночью мой лаборант, – упрямо сказал Давид Гофман. – И он мертв. А книга лежала перед ним на столе, раскрытая, как о том и рассказывает эта легенда, на последней странице.

На этот раз пауза, последовавшая за словами профессора Гофмана, оказалась достаточно долгой – видимо, Давид сказал все, что счел нужным, а сам Натаниэль не знал, что ему отвечать. Наконец, потянувшись с деланной ленцой, Розовски зевнул и нехотя проговорил:

– Не обижайся, Дуду, но если это все, что ты можешь мне рассказать, то… – он покачал головой. – Я не вижу здесь никаких оснований для подозрений… если, конечно, не превращаться в дремучего мистика. Ну неужели ты сам не видишь всей нелепости своих построений?

Гофман по-прежнему хранил молчание.

– Ладно, – с досадой сказал Розовски. – Раз уж ты все равно испортил мне вечер, ответь на несколько моих вопросов. Договорились?

– Договорились.

– Та-ак… Насколько я понимаю, с книгой связана еще какая-то история. Верно?

Гофман молча кивнул. Розовски подумал немного, пожал плечами с некоторым недоумением.

– Кстати, ты не объяснил, каким образом эта книга оказалась у тебя, – сказал детектив.

– Нам ее прислали на экспертизу из Института изучения еврейской культуры в диаспоре.

– Что, и такой есть? – Натаниэль удивился. – И где же он находится?

– В Иерусалиме.

– Понятно. Что за экспертиза?

– Элементарная – установить возраст книги. Радиоуглеродный анализ. Спектроскопия. В общем, ничего сложного.

В глазах Розовски вновь появился слабый проблеск интереса.

– Установили? – спросил он.

– Конечно, – Давид Гофман поднял голову. – Вот тут-то и таится самая главная загадка, – сказал он с непонятной усмешкой. – Книга Давида Сеньора хранилась у Ицхака Лев Царфати. Вскоре после его смерти книга исчезла, не исключено, что ее похитил кто-то из учеников рабби. Ее следы обнаружились только через полтора столетия, в Германии. Книга была куплена одним теософом, интересовавшимся Каббалой и даже изучившим для этого лашон-кодеш. Теософа звали Генрих фон Хаммершильд. Он заплатил за книгу огромные по тем временам деньги – семь тысяч франков. Однажды утром фон Хаммершильд был найден у себя в библиотеке мертвым. Книга «Сефер ха-Цваим» лежала на письменном столе, раскрытая на последней странице, – профессор замолчал.

– Это и есть вторая история, связанная с книгой? – спросил Розовски.

– Или, если хочешь, продолжение первой, – сказал Гофман.

– И все-таки – что показала ваша экспертиза?

– Книга – неподлинная, – Давид развел руками. – Это факсимильное издание, точно воспроизводящее рукописный оригинал, но время ее изготовления – 30-е годы прошлого столетия.

– Иными словами…

– Иными словами, по-видимому, мы располагаем книгой из библиотеки Генриха фон Хаммершильда. Во всяком случае, время совпадает. И попала книга в Израиль из Европы.

– О-хо-хо… – вздохнул Натаниэль, на этот раз – еще грустнее. – Это все?

– Все.

– Замечательно, – Розовски ехидно улыбнулся. – Располагая такими, с позволения сказать, фактами, я, конечно же, в два счета найду тебе преступника… Ах да, я забыл, что его искать незачем – мы же уже знаем, кто он. Что до ареста, то, – Натаниэль развел руками, – поскольку он погиб, в этом нет ни смысла, ни необходимости. Опять-таки, и орудие преступления налицо – наложенное на книгу магическое проклятье. Впрочем, с проклятием тоже не все понятно, поскольку книга – не подлинник. Интересно, если ее размножить типографским способом, много народу поумирает? Больше, чем при ядерном взрыве или меньше? – Розовски покачал головой. – Ну и дела… А в чем ты видишь мою роль? Я ее, честно говоря, вообще не вижу.

– Ты прекрасно понимаешь, Натан, что я, так же, как и ты, не верю ни в какие древние заклятья, – спокойно сказал Гофман. – Или проклятья. Я верю в последовательность изложенных мною фактов. Кроме того, я считаю, что существует – должно существовать – естественное объяснение этого феномена.