Смерть в Кесарии - Страница 10

Натаниэль рассмеялся:

– Ну, нет, такого, конечно, не произойдет. А в остальном – думаю, нужно просто быть осторожной. Как, впрочем, в любом другом незнакомом городе.

– Да? – в голосе Гофмана послышалось сомнение. – А антисемиты?

– Антисемиты? – озадаченно переспросил Розовски. – Вот как-то не задумывался… По-моему, они мало интересуются израильтянами. Они выискивают скрытых евреев среди своих. Насколько я помню репортажи о визите Ицхака Рабина в Москву, тамошние антисемиты вообще на него не прореагировали. С их точки зрения истиными сионистами являются, например, Ельцин и Гайдар, а вовсе не Рабин. С тем же успехом наш премьер мог оказаться французом.

Гофман некоторое время обдумывал услышанное.

– Ты ничего не путаешь? – осторожно спросил он. – Насчет сиониста Ельцина и француза Рабина?

– Нет, я не путаю. Это у них там, по-моему, в мозгах все перепуталось. Так что не волнуйся: на Лею будут реагировать, думаю, как на какую-нибудь, скажем, француженку.

– Ясно… – Гофман вздохнул. – Все равно я буду волноваться… А я тебе зачем понадобился? Я звонил к тебе на службу, мне секретарь сказала.

– Видишь ли, у меня есть стажер, хороший парень, зовут Габриэль Гольдберг. Он хочет от нас уходить, и я его понимаю: что за работа для парня – выслеживать чужих жен и вороватых продавцов. К тому же, он должен готовиться к психотесту. Собирается поступать в университет. У тебя ничего подходящего нет?

– Есть, – сразу же ответил Гофман. – Мне в лабораторию нужен еще один лаборант. Пусть завтра же приезжает.

– Спасибо, я ему так и передам. Пока, Давид, приезжайте – вместе с Леей. Буду рад, – он положил трубку, вернулся к письменному столу и вновь обратился к документам.

Собственно, ничего принципиально нового, по сравнению с тем, что уже было известно, в них не было. Страховой полис, подробная – относительно – биография Ари Розенфельда, акт медицинского заключения о смерти – копия – и еще несколько малозначащих бумажек. Больше ничего в папке, переданной Амосом, или, во всяком случае, в той ее части, которую Натаниэль успел просмотреть, не было. Впрочем, ни на что особенное Розовски и не рассчитывал. Вряд ли за неделю можно собрать стоящие материалы – кому бы-то ни было. Спасибо и на том, не придется собирать по крупицам жизнеописание покойного и его семьи. Он вздохнул, почувствовал легкое чувство голода и вспомнил о закипевшем чайнике. Хоть и перекусил, а все равно хотелось есть. Похоже на рефлекс. Неподвижное состояние вызывает аппетит. Так сказать, генерирует. Национальный вид спорта.

Он прошел на кухню, открыл холодильник. Приготовил себе несколько бутербродов, налил чашку цветочного чая и собрался было поужинать, когда раздалась мелодичная трель дверного звонка.

– О, черт… – простонал Розовски. – Я смогу, наконец, поработать, или нет?!

На пороге стоял Алекс Маркин. Увидев не очень довольное лицо шефа, он виновато улыбнулся:

– Извини, Натан, ты, наверное, хотел отдохнуть, но я…

– Ничего, все в порядке, – прервал его Розовски. – Просто у меня болит голова. Проходи, я же сам тебе приказал. Какой может быть отдых? Отдыхать на том свете будем. Надеюсь, нескоро. Проходи. Я как раз собирался ужинать, поужинаем вместе.

– Спасибо, я не голоден.

– Зато я голоден. А с начальством не спорят. Не хочешь есть – чаю выпьем. Или еще чего-нибудь. Ты как насчет пятидесяти граммов, а?

Маркин пожал плечами.

– Вот и отлично. Посиди тут, в кресле, я сейчас принесу.

Он вернулся на кухне, поставил на поднос тарелку с бутербродами и две рюмки, достал из холодильника початую бутылку «Кеглевич-Лимон».

Алекс поморщился:

– Женская водка. Сладкая и слабая.

– Чем богаты, – Натаниэль поставил поднос на журнальный столик. – В следующий раз принесешь сам. И запомни: начальство любит подношения. К начальству с пустыми руками не ходят. Тем более, вечером. Учти.

– Учту.

Розовски налил.

– Давай. Потом о делах.

Они выпили.

– Ну что? – спросил Маркин. – С чего начнем? Ты расскажешь, чем мы занимаемся на этот раз? Или я расскажу о компании «Интер»?

Розовски вздохнул.

– Давай по очереди, ладно? Сначала рассказываешь ты, а я слушаю. Потом…

– Потом наоборот, – подсказал Алекс.

Розовски помотал головой.

– Потом ты пойдешь домой, а я высплюсь. А вот завтра, возможно, рассказывать буду я, – он сел в кресло напротив Маркина, уложив ноги на низкий журнальный столик. – Выкладывай.

– Да, в общем-то, ничего особенного, – начал Маркин. – Компания «Интер» существует с прошлого года. Точнее, – он вынул из кармана блокнот, заглянул в него, – точнее, с марта 1994-го. Фирма создана Ари Розенфельдом, – он оторвался от записей, коротко взглянул на Розовски. – Это которого неделю назад нашли на вилле в Кесарии. Мертвым.

Натаниэль никак не отреагировал на эти слова.

– Ну, вот… – Алекс продолжил после небольшой паузы. – «Интер» сначала занимался поставками в Россию продуктов питания. Ну там – супы «Осем», кофе, конфеты, прочие сладости. Апельсины. Потом – банковские операции. «Интер» – соучредитель совместной российско-израильской финансовой компании «Ари», – Маркин снова оторвался от записей. – Между прочим, компания недавно обанкротилась.

– Никогда о такой не слышал, – заметил Розовски.

– Да их там сейчас как собак нерезаных, – Маркин засмеялся. – Смотри программы российского телевидения.

– Смотрю, – сказал Розовски. – Что значит – обанкротилась?

– Объявила о своем банкротстве. Совет директоров исчез. Ну, там это часто бывает.

– Розенфельд был членом совета директоров?

Маркин помотал головой.

– Насколько я знаю, нет, – ответил он. – Он был только в числе учредителей. В самой деятельности компании участия не принимал. Хотя и дал ей свое имя в качестве названия.

– Зачем? – недоуменно спросил Розовски. – Он что, был очень тщеславным? Хотел увековечить свое имя для потомков?

– Не знаю. Может, дело в обстоятельствах личной жизни, я сейчас расскажу…

– Расскажешь, но сначала – о компании.

– Мне пока не удалось установить, кто выступал соучредителем с российской стороны, – Маркин замолчал.

– По России все? – спросил Натаниэль.

– Поставка медикаментов. Теперь – все.

– Понятно. Чем они занимаются у нас?

– Здесь, в Израиле, точный профиль компании определить трудно. Тут и автосервис, и сеть заправочных станций, и прочее… Переходим к руководству?

– Валяй, переходи.

– Президент фирмы, стало быть, Ари Розенфельд. Репатриировался в 1989 году. Уроженец Москвы. 42 года. Окончил Первый медицинский, работал врачом-терапевтом.

Разведен. Жена, Галина Соколова, живет в Москве. Врач-анестезиолог. Розенфельд регулярно переводил ей деньги.

– Много? – спросил Розовски.

– Когда как. От двухсот до пятисот долларов в месяц. В общем, немало. Для московского врача, во всяком случае.

Натаниэль кивнул.

– Дальше.

– Их дочь…

– Дочь? Есть еще и дочь?

– Да, Елена Соколова, студентка, живет в Москве, вместе с матерью. 21 год. Когда я говорил о том, что имя компании он дал по личным причинам, то имел в виду ее.

– В каком смысле?

Маркин немного подумал.

– Ну, понимаешь, – сказал он. – Чувство уязвленного самолюбия, желание произвести впечатление на дочь… Не знаю, это мне просто так кажется. Личная жизнь здесь, в Израиле, у него складывалась не очень. Новой семьей не обзавелся. Ну вот… Так мне, во всяком случае, кажется.

– Ин-те-рес-но… – протянул Розовски. – Знаешь о нем еще что-нибудь? Увлечения, привычки?

– Знаю только, что в Израиле он вел замкнутый образ жизни. Друзей, практически, не было…

– Не было или «практически не было»?

Маркин снова подумал.

– Не было, – твердо сказал он. И добавил после паузы – уже менее уверенным тоном: – Во всяком случае, мне неизвестны. Любовниц тоже не было.

– Или тебе неизвестны? – Натаниэль усмехнулся.

– Мне неизвестны, – Алекс засмеялся.