Смерть онлайн - Страница 3

За этими размышлениями Дмитрий сложил грязную посуду в посудомоечную машинку фирмы Miele за 4500 американских долларов, взял ноутбук и прошёл обратно в кабинет. Там он уселся в свой дорогущий диван и написал ЕЙ сообщение, увидев, что она онлайн. Открыл параллельно свою книгу, чтоб пару часов поработать, до того, как придётся уехать в институт.

22 апреля, 15:05

Что делаешь в данный момент (кроме того, что пишешь мне)?

–

?

22 апреля, 15:16

Умопорночительная:

Суп только что приготовила.

–

А ты?

22 апреля, 15:18

А я суп съел.

–

Какой суп приготовила?

22 апреля, 15:36

Куриный, с вермишелью и горошком.

22 апреля, 15:38

Горох с вермишелью? А это нормально? Я просто такое не пробовал.

22 апреля, 15:40

Умопорночительная:

Мне уже надоело то, что пробовала!

–

Нормальный суп получился…

22 апреля, 15:54

Вот и нам надоело то, что пробовали 12 лет – решили тобой разбавить :).

22 апреля, 16:02

Умопорночительная:

Ой-ой, какие подробности. Я за вас рада, что мне остаётся сказать.

22 апреля, 16:04

Уже рада? А где же жалость?

22 апреля, 16:05

А я издеваюсь.

22 апреля, 16:07

Классно! А позволь кое-что написать. Мне вот кажется, что в сексе ты человек не искушённый, и то, что мы к тебе такие обратились, должно было задеть что-то у тебя внутри. Не знаю, что-то. Думаю, у тебя и воображение немного разыгралось, и сексуальные фантазии слегка направление изменили. И теперь тебе может показаться привлекательным, а может ты и вообще уже не против будешь, если тебя девушка уложит в кроватку и сделает там приятно, как это могут делать только девушки. Уверен, вы обе представляли бы собой красивый сплетающийся клубок двух змеек.

22 апреля, 16:08

Всё?

22 апреля, 16:10

О-о, тело требует продолжения :)? Ну… Потом вас обеих можно было бы облить массажным маслом, размазать его по вашим телам, и запустить ползать по себе таких двух красивых лоснящихся кобр…

22 апреля, 16:13

Умопорночительная:

Так, ладно. Я пойду с мелким на улицу погуляю. Мне уже становится скучно.

22 апреля, 16:15

Ладно-ладно, у тебя есть мелкий?

–

Или что? Ты возбудилась?

22 апреля, 17:01

Умопорночительная:

Да. Представь себе и такую фантастику – у меня ребёнок.

–

Нет, меня такое… не возбуждает.

Марина вскочила из-за компьютера и, не убирая оттуда руки, поспешила в ванную комнату.

Заткнуть сифон, включить воду, раздеться и лечь в наполняющуюся тёплой водой ванну, было делом одной минуты.

То, что Марина сейчас собиралась сделать, она ненавидела и не могла жить без этого одновременно. А то, что приходило после, убивало её, подавляло, расстраивало и обессиливало. Упоминание в компании, или намёки на это, заставляли её краснеть в любом месте и в любое время. Мысль о том, что самоудовлетворение было единственным, ради чего она жила на этом свете, она считала «ложным опёнком», не это было главным для неё. Ни это она ждала сделать, когда только появлялась возможность. Нет, нет и нет! Не это, не это, не это!

Привычными движениями она наполнила истомой тело. Началось! Истома уступила место приятному состоянию, которое не должно было долго продлиться и, действительно, в мгновение куда-то исчезло. Остались ещё мысли. Мысли, пытающиеся просачиваться сквозь постоянно суживающийся туннель. И вот последняя мысль, не просочившаяся, а застрявшая, зажатая, которая уже не коснётся сознания, и которая уже никогда даже не вспомниться, «взорвалась» и превратилась в белую вспышку. Сердце, вобрав в себя максимальное количество крови, выплеснула её с таким усилием, что разорвало с десяток тысяч микроскопических капилляров по всей периферии кровеносной системы, а потом загоняло его по организму с тройным усилием. Нервная система наполнилась несущимися триллионами микроскопических золотых живчиков. Стенки сосудов, нагреваясь от трения, бешено носящейся по ним крови, стали расширяться всё больше и больше, открывая всё новые и новые места для атаки гормонального коктейля. Оргазм лишил её контроля секунд на тридцать.

Первое, о чём она подумала, когда всё закончилось, слегка приоткрыв глаза: грязное плесневелое пятно на кафеле в углу. Потом: сам кафель – тёмно-зелёный, местами битый, тридцатилетней давности, дебильный кафель, который нечем было натереть, потому что во всей квартире был единственный кусок мыла, которым она и мылась, и обстирывала и себя, и брата! Полная ванна грязной одежды и непонятного хлама: куча висящих полотенец, шланги, доски, сломанная, старая стиральная машина, провисшие верёвки для сушки белья, затвердевшая, непонятной формы занавеска! Марина лежала не шевелясь, слушала и подглядывала за капающим в ванну краном. Кругом стояла тишина.

Мгновенный и опустошающий выброс драгоценной, таинственной и непостижимой энергии сделал её светлое и чистое начало, на время, незащищённым и уязвимым.

Три года назад погибли её родители, и всё это время всё плохое, досадное и гложущее она прятала глубоко внутри себя. Но оргазм срывал этот контроль, и…

На глаза навернулись слёзы и она заплакала. Она тихонько плакала своим мыслям и боялась пошевелиться, потому что пошевелиться – означало встать, а встать – означало столкнуться лицом к лицу с тем, что за пределами ванной комнаты – с жизнью.

Три минуты, и Марина медленно приподнялась, открыла спуск ванны, ещё плачущая, вылезла из ванной, и закуталась в большое полотенце.

Через три минуты она уже сидела, уставившись в заваривающуюся кружку кофе. Вот-вот должен был прийти брат. Конечно, выпивший. Она его очень любила, и после смерти родителей вела себя по отношению к нему, как мама. Ему было 16, ей 23. Она очень переживала за него вообще. Сейчас его выгоняют из самого «последнего» колледжа города, куда брали тех, кого уже никуда не брали. Сама она ходила в вечернюю школу, так можно было получить дополнительное пособие на брата, как на несовершеннолетнего, потому что после смерти родителей они остались вдвоем, и она постоянно думала, как ей их содержать. С бабушкой они дружили, но та ничем не могла им помочь, кроме как палочкой колбасы с пенсии. Брат не помышлял, чтобы начать жить, и только сильнее ударился в гулянки, а Марина взвалила всю заботу о себе и о нём на себя. Ну и конечно, квартира. Брат даже не знал, что за неё вообще-то надо платить.

От Марины стоял конкретный устойчивый запах столовой, где она подрабатывала посудомойщицей полдня через день. Но иногда ей могли позвонить, чтобы сказать, что в какой-то день не выходить на работу, или наоборот, выйти в такой день, когда у неё был выходной.

Ничтожный доход и немного еды с работы из столовой, пособие на брата, которое тот, в большей части, у неё вымаливал, немного продуктов от бабушки, когда та получала пенсию – что она ещё могла сделать? Вдобавок ко всему, они с братом курили и не против были иногда выпить.