Смерть, любовь и мужчины Елены Майоровой - Страница 1

Вместо предисловия — пара фраз в свое оправдание. Интерес к чужой жизни и смерти — не всегда праздное любопытство. В данном случае это боль, которая не кончается. Время требует ответа на самые сложные вопросы. Прекрасная молодая женщина, чудесная актриса ушла, оставив за собой горящий след общей вины. Время само находит ответы на какие-то вопросы. Все, что могу я, — поделиться тем, что знаю, что знают другие, и написать о жизни, любви и смерти той, без которой муж не захотел остаться на земле, без которой сцена и экран стали беднее.

Она не спала в ту ночь, но сны ей снились. Нет, это были не сны. Она растворялась в тишине темной комнаты, а в мозгу кто-то прокручивал наскоро склеенную ленту. Черновой монтаж. Вот она смешной неуклюжей девчонкой идет с флажком в первомайской демонстрации. Играет музыка, звучат лозунги, а она смеется во весь рот и старается громко кричать «ура!». А здесь она болеет. Горит голова, руки, мама дает лекарство, заставляет проглотить несколько ложек горячего супа. И ей вдруг становится так хорошо, так уютно, что приходится с усилием открывать слипающиеся глаза, чтобы растянуть это ощущение. От следующей картинки Лену начинает знобить. Мороз такой, что дыхание может превратиться в сосульку. Но она не уходит греться. Она возится с бесконечными тяжелыми трубами, занимаясь тем, что никому в жизни потом не сможет объяснить. Она их изолирует. И ей почему-то нужно сделать это лучше всех, чтобы получить пятерку.

Это танцы. Девчонки жмутся друг к другу, как в «Параде планет», хихикают, стреляют глазками в кавалеров. Лена смотрит прямо и тревожно. Ее редко приглашали первой из-за роста, неуклюжей походки и этого прямого, внимательного взгляда. И она благодарна тому, кто ее пригласил. Они танцуют медленный танец, он плотно прижимает ее к себе, она опускает ресницы и какое-то время чувствует себя Наташей Ростовой. Но, Господи боже мой, какую чушь несет ее партнер между обжиманиями. И не мылся он, видимо, давненько. И на кого похож! Несколько прыщей на двух ногах. В ней поднимается нетерпение. Она не может дождаться конца музыки. «Да пошел ты!», — с облегчением произносит она, когда танцор пытается пристроить коленку к ее ногам. Она идет на свое место, и больше ее не приглашают.

Ой, неужели это та же девчонка из ПТУ? Она — студентка ГИТИСа! Ее хвалит и опекает сам Олег Табаков, на нее приходят посмотреть режиссеры кино, ей выделили место в актерском общежитии. И чтоб не было особых проблем с пропиской, Табаков нашел ей фиктивного мужа. Он быстро захотел стать фактическим, даже ушел из квартиры с мамой на ее полусолдатскую койку. Деньги, которые он получил за штамп в паспорте, кончились. И опять началось нетерпение. Он что, собирается всегда путаться у нее под ногами? Он ушел с видом оскорбленного и униженного. И началась эта беда. Эта любовь с известным, прочно женатым актером. Вот-вот этот момент, которого она несколько лет ждала. Его губы уже готовы произнести: «Люблю. Буду только с тобой». Но даже в этом киносне он ничего не скажет. Просто склейка. Оборванный кадр. Лена прогнала его тогда, потому что не могла вынести отсутствия надежд. Спокойно смотрела, как он собирается, а потом закрыла дверь и упала на пол. Ох, как же ее корежит. Как бьется она в истерике и катается по полу, справляясь с желанием разбить свою голову, как только что разбила свое сердце. Она воет, как раненая волчица: «Отпусти же меня! Отпусти!» Жалко ту наивную Ленку. Она ждала какой-то помощи.

Впрочем, помощь пришла. Это был Сережа Шерстюк, генеральский сын и элитный художник. Он влюбился мгновенно, она немного помедлила, пока горечь первой любви не ушла из сердца. А потом… А потом они бросились друг к другу, как два последних человека на планете. Вот их свадьба, вот они наперегонки болтают всякую ерунду в его мастерской, а потом она изумленно разглядывает свои странные портреты, изысканные и немного страшные. Он считает ее красивой, как богиня. Он доверяет ее таланту и вкусу. Он здесь! Он просто спит! Еще ни с кем из них ничего не случилось. Почему же ей все время кажется, что они умирают? Он просто устал, она запуталась в трех мужчинах. Но так бывает. Лена вглядывается в кадр, который в кино называется постельной сценой. С Сережей что-то происходит, и дело не только в ней. Он постоянно усталый, но не может отдохнуть. Все говорит и говорит. Из их близости сначала ушла его страсть, потом ушла и сама близость. Во всех отношениях. Самый родной человек, все время рядом, но между ними стеклянная стена. Может, он болен? Его худоба уже напоминает истощение. Может, он настолько болен? Она не вынесет, если с ним что-то случится. Она трусиха. Она может лишь позаботиться о том, чтобы несчастья стали ей неизвестны. Как? Да как-нибудь. Жизнь всегда что-то придумывает.

Дальше. Это плохая сцена. Самая плохая. Она отыграла «Три сестры» и тащит себя в кабинет главного режиссера. Он ждет. Он уже нетрезв. У него неумные руки и глаза старика, который не соображает, что из его рта текут слюни. Она пьет вместе с ним, торопит процесс, чтоб он наутро забыл, что ничего не было. Но он все помнит наутро. И нередко встречает ее приказом о снятии с роли. Через день восстановит. Этот прошедший день прокрутите, пожалуйста, побыстрее.

А вот и Олежек. Мальчик. Олененок. Молодой, зеленоглазый, белокурый, ростом до шеи ей достает. В хорошие минуты он кажется ей похожим на Есенина. Актер из фильма, который называется «Странное время», игрушка для героини, которую играет Лена, развлечение, отдушина для серьезной актрисы. Поигралась бы и выбросила. Но Майорова привязалась к Олегу Василькову. Вот этот кадр. Он возьмет ее за руку, спросит: «Ты меня любишь?». Она рассмеется, у него дернется рот, как будто он собирается заплакать. Она затормошит, зацелует. Но, наверное, не любит. Он похож на Сережу в молодости. Только без Сережиного ума, без Сережиного таланта и этого душевного надрыва, который вроде бы и лишний, просто он там, где есть глубокая душа.

Пожалуйста, маму не показывайте. Что-нибудь спокойное. Вот это подойдет. Картина «Двое и одна». Героиня Майоровой все суетилась, волновалась, торопилась, любила, а потом просто умерла. И этот кадр. Она лежит в гробу, вся в цветах, а все плачут и крестятся. А она успокоилась. Как сердце бьется. Нужно встать и выпить какой-то валерьянки, что ли. А зачем? Пусть бьется. Оно еще не выполнило всю работу.

За шторой утро. Лена сворачивается в клубочек и крепко закрывает глаза. Сейчас Сережа будет будить ее, чтобы ехать на дачу. Когда он тронул ее за плечо, она повернулась, потерла покрасневшие от бессонницы глаза и хрипло сказала:

— Ты слышишь, что у меня с горлом? Простыла, наверное. А ночью озвучание. Я полежу, до вечера пройдет. Вы без меня, ладно?

Он целует ее и уходит. Хлопнула входная дверь. Наконец она одна. Она отдохнет, поспит, потом долго будет стоять под душем, тщательно помоет голову, чтобы смыть эту пеструю ленту своей жизни. На самом деле все нормально. Она — одна из лучших актрис, играет во МХАТе чуть ли не все главные роли. Главный режиссер по большому счету души в ней не чает. Муж любит, как в самом начале совместной жизни. Немного ругаются, но с кем не бывает. И еще есть Олег, 28-летний любовник, ласковый и преданный, как котенок. Временами изменяет, но ей-то какое дело? Она замужняя дама, известная актриса, ей скоро стукнет сорок лет. Еще какие-то годы, и ее молодость останется лишь на пленках и портретах мужа. Но у нее нет страха перед возрастом. Ей иногда кажется, что она ждет — не дождется, когда станет солидной дамой, переступившей навсегда через страсти и комплексы, и начнет играть настоящие роли в кино. Как Мордюкова, Раневская. Она хочет успокоиться. Стать хотя бы такой, как ее Наталья, жена Макарова из фильма «Макаров». Слабоэмоциональной, замороченной интеллигентскими идеями. Муж с ума сходит, на стенки лезет, к другой женщине потянулся, потому что жизнь его перевернулась. А женушка заметила лишь новые стихи, не отвечающие ее вкусу, собрала какие — то тряпки, взяла ребенка и поехала к другу на дачу — переждать, поделиться собственным стрессом.