Смерть краскома (СИ) - Страница 13

Рисковать хлипкой понтонной переправой не решились. Бронеавтомобиль с двойным боекомплектом тянул почти на 8 тонн. Являя в бронировании сочетание спереди 8-мм стальной катаной брони, снятой с не поставленных на вооружение "Шеффилдов-Симплексов", а в остальных местах 7-мм и 5-мм отечественную броню аналогичную "Джеффери-Поплавко". Получивший капитана за идею создания на базе американского авто "слонов Ганнибалла" Виктор Родионович Поплавко отчасти расчистил путь "Руссо-Балту". На Ижорском заводе уже знали, что и как делать, потому так быстро и удалось завершить проект. Пулемёт там монтировался на оригинальный подвесной станок А.Соколова, шины заполнялись "густматиком" - глицериножелатиновой смесью, так же имели бандажи-уширители для бездорожья. Для преодоления канав и траншей в комплект входили складные мостки. Даже колёсная формула 4Х4, выгодно отличала Джеффери от того же Шеффилда не смотря на почти такой же 30-сильный движок. Но ведь у нас было 6Х6 и 95 лошадок, а это значило "Где мы - там победа!". Ведь на испытаниях по брошенным австрийским укреплениям даже "Чародей" Поплавко рвал колючку и ломал вкопанные столбы.

Следует добавить и везение, то есть затянувшееся Бабье лето. Если бы почва раскисла от зарядивших осенних дождей, и так довольно авантюрный план обречён был на провал. Но ни раньше, ни позже вмешиваться в ход событий смысла не имелось. В памяти Паулса чётко засело, что германцы применили по Острову смерти фосген именно 25 сентября 1916 года, дождавшись нужного направления ветра. Помимо латышей почти полностью отравился 173 Каменецкий стрелковый полк, доведя общее число потерь до двух тысяч человек. Вот где аукнулись уже отобранные у солдат противогазовые маски с Ольдендургским вензелем и только начавшие поступать в войска газмаски Зелинского-Кумманта, выданные пока господам офицерам, унтерам и разведчикам.

Мой план был прост, перед газовой атакой ночью немцы наверняка покинут свои траншеи, дабы самим не пострадать. Именно в этот момент и следовало по ним ударить и не позволить применить свою швабскую отраву. В идеале желательно бы было на плечах противника добраться до их орудий, так как там так же имелись снаряды с ядовитым газом. Хотя при артобстреле оставленных окопов могли сдетонировать баллоны, что значило смерть наших солдат.

Если бы я продвигал своё предложение официальным путём, его бы гарантированно положили под сукно на военно-бюрократическом столе. Право поручик пока имел, как и нижние чины - только умирать за царя. А способ как ему это делать начальники придумают сами, им с высоты своих должностей видней. Но ротация на Остров проводилась каждые 3 недели, и в указанную дату там службу нёс вместе со 2-м Рижским батальоном мой родной 3-й Курземский. Комбат, которого поверил мне и согласился с мыслью, что атакуя, шансов уцелеть значительно больше. Потом уже компанией прошлись по соседям почти с ультиматумом, что если ночную атаку не поддержат, то гарантий не даём, что недобитый какой нибудь фанатик вентеля не откроет. Ну, а кто по ветру окажется - тому и смерть в муках. Причём от неё и убежав за речку не скрыться - ветер с юга ожидался сильный, да и снаряды с хлором и ипритом туда же полетят.

Шум, конечно, поднялся, причём больше всего не хотел идти в атаку без приказа офицерский корпус, тут же начав накручивать ручки телефонов и докладывать по инстанциям. Начальство из-за речки, разумеется, рявкнуло громко - НИЗЗЯ! Но я этого не услышал, поскольку к аппарату упорно отказывался подходить. И продолжал изучать в оптику при дневном свете те 400-500 метров ничейной земли, что придётся проехать с включённой фарой. Участок, наименее развороченный снарядами, по которому у нашего монстра был шанс добраться до врага, находился между лютеранским и еврейским кладбищами. А уж защищавшая вражеские окопы проволока Руссо-Балт не остановит.

Прицепил даже к машине пару телег, что нашлись на брошенных хуторах и посадил туда пришедших пехом своих подпрапорщиков-конструкторов, что добровольно вызвались на дело. Подсознание Паулса окрестило их на немецкий лад панцер-гренадёрами, хотя русский вариант - мотопехота, мне понравился больше. Броня и скорость машины добавляли им шансы выжить на подходе. А автомат в руках у каждого при ночном ближнем бою в окопе. А дальше как кому повезёт, кстати, и сам я так же с ними на телегу сел - с таким же автоматом и испытанным золлингеновским клинком. Экипаж бронеавтомобиля целиком составили барышни. Что поделать если и по стрельбе, и по вождению они кавалеров превзошли, а мне пришлось оставаться хозяином слова и уступить руль и гашетку лучшим. Утешало только то, что командиром экипажа стала моя Оленька, мозги у неё варят правильно. Но без понтов не могла и установила над башней самой же вышитый флаг нашего 3-го Курземского. Стоящий на мече дуб, а над ним радуга - сплошной символизм и лирика до соплей, но народу понравилось.

1.8.

Осенней порой смеркается рано, и в 9 вечера, стараясь не шуметь, выдвинулись мы к передовой, используя потайной фонарь на спине впереди идущего солдата. Интересовавшийся при жизни не только региональной военной историей Паулс нашёптывал, что англичане для этих же целей светлячков использовали, но мы решили в войну людей иных представителей фауны привлекать по минимуму. Свободу светлячкам!

Справились без помощи этих насекомых, хотя наверняка за кайзера против окопников ополчились огромные армии ещё более страшного врага - вши. Но в пылу рукопашной бойцы переставали чувствовать зудящее и расчёсанное в кровь тело. Даже при более страшных ранах адреналин проявиться боли не давал, и люди только видели, как из них вытекает кровь и ощущали, слабея, как вытекает жизнь. А без резни глаза в глаза обойтись не получалось, хотя огневой мощью бронеавтомобиль обладал даже избыточной. Но случайно попавший в баллоны с ядом снаряд приводил к отравлению сотен соратников, средств защиты не имевших.

До немецких окопов протащила машина наши повозки за несколько минут, при холодном свете мощных фар круша заграждения и не позволяя врагу успеть добежать до пулемётов. Далее, уже в дело вступал тележный десант - требовалась хирургическая точность при напоре бульдозера. Пусть всего минут десять обязан был малочисленный штурмовой отряд изображать сокрушительную силу пока не пробегут эти проклятые пол-километра самые шустрые стрелки из основных сил, но каждая минута драки в окопе казалась часом. Броневик мог только автоматным огнём отсекать кинувшееся на помощь газовикам подкрепление. У защищённых бронёй барышень это получалось. Хотя броня не всегда спасала, у немцев ведь и бронебойные пули имелись, да и с дистанции пистолетного выстрела 7-мм сталь даже простая пуля прошивала. Так была убита барышня-башнёр и её место заняла Оленька, с ещё большим остервенением своим огнём оберегая мою спину. У меня же, как обычно моментально кончились патроны, и дальше заработал клинок, казалось, даже что без моего участия. Ибо не в обычном состоянии человек двигается с такой скоростью, успевая почти одновременно оказываться в разных местах, да ещё и в закрывающей обзор газ-маске. Она спасла меня, когда одному фанатику всё же до вентиля дотянуться удалось, и яд рванул из баллонов в сторону русских окопов. К счастью, самые смелые, ловкие и быстрые сражались уже в немецких. Но пока я через трупы пробивался к сосудам с подлой смертью, небольшое ядовитое облачко всё же устремилось в сторону реки. А немецкие окопы требовалось срочно покидать, причём выжить шанс нам давался только на территории противника, если его с неё удастся выгнать. И я поднял жаждущих просто дышать в атаку. Пригодились складные мостки, и броневик, переехав траншею, всемерно огнём и колёсами, поддержал наше дикое, вызванное ужасом перед смертью наступление. Докатившееся до густо стоявших артиллерийских батарей врага. Залп картечи в упор наверняка бы смёл наши ряды, но во-первых для этого на ствол требовалось накрутить специальную насадку, а во вторых бронещиток орудий легко пробивался снарядиками нашей автоматической пушки, потому не то что накручивать, но и стрелять к моменту нашего появления у лафетов, было уже некому. Уцелевшие пушки стали тут же цеплять к бронемашине и та по одной принялась отбуксировывать их поближе к речке. Ибо создавать укрепления на новом месте сил не имелось уже ни духовных, ни физических. Максимум, на что способен оказался сверх предела измотанный организм, это вернуться и занять отбитые немецкие окопы. А потом неподвижно созерцать, как деловито начинают командовать в них подоспевшие, наконец, герои тыла при больших погонах (им-то в отличие от солдат-трусов сдохнуть противогазы не позволили), спеша урвать кус пожирней от ОБЩЕЙ победы.