Смерть коллекционера - Страница 7

– Скажите, Хис, вы нарочно подгадываете посылать за мной, когда я принимаю пищу? Только я приступил к оладьям с сосисками – и вот оно, известие от вас, извольте радоваться! Ну, что вы для меня припасли на этот раз?

Хис осклабился и пальцем указал на мертвое тело. Он давно привык к брюзжанию патологоанатома.

Доремус повернул голову и несколько мгновений равнодушно взирал на труп.

– Дверь была заперта изнутри, доктор, – пояснил Маркхэм. – Мы ее взломали.

Доремус испустил тяжкий вздох и с гримасой отвращения обернулся к сержанту.

– И ради этого надо было отвлекать меня от завтрака?.. Все, что вам требовалось, – разрешение на перемещение трупа. – Доктор полез в карман, извлек пачку бланков. – Изложили бы сразу суть дела, я бы вместо себя ассистента прислал. – В голосе теперь слышались сварливые нотки.

– Мистер Маркхэм велел мне звать вас лично, док, – оправдывался Хис. – Я же не для себя, я для истины.

Доремус, с чернильной ручкой наперевес, едва не испепелил Маркхэма взглядом.

– Классический суицид, – уверенно заявил он. – Без вариантов. Могу назвать приблизительное время смерти, если вас интересует. Вскрытие, конечно, все равно делать придется.

Вэнс прикурил очередную сигарету.

– Послушайте, доктор, – без нажима произнес он, – ни в коем случае не ставлю под сомнение наметанность вашего глаза, однако рискну попросить вас осмотреть труп. Я понимаю, профессионалам все и так ясно…

Доремус буквально вскинулся.

– Конечно, труп будет подвергнут осмотру, – прошипел он. – Труп будет вскрыт, а заключение написано во всех подробностях. Довольны вы? Что вам еще от меня нужно?

– Самую малость, доктор, самую малость, – вкрадчиво сказал Вэнс. – Объясните, сделайте одолжение, почему вы так вот с ходу заявили, будто здесь имел место суицид?

Доремус нетерпеливо вздохнул:

– Покойный сжимает револьвер, пуля находится в правильном месте. И вообще, я на трупах собаку съел. Кроме того, дверь…

– Была заперта изнутри, – докончил фразу Вэнс. – Правильно. Но вот что насчет трупа?

– А что насчет трупа? – Доремус уже заполнял бланк. – Труп – он труп и есть. Сами поглядите.

– Уже поглядел, благодарю вас.

– Видите ли, док, – самодовольно ухмыляясь, принялся объяснять Хис, – мы с мистером Вэнсом поспорили. Я говорю: доктор Доремус скажет, что это самоубийство. А мистер Вэнс не согласен. Он думал, вы скажете, что это убийство.

– Я врач, а не детектив, – ядовито заметил Доремус. – Человек мертв, у него пуля в правом виске. Он держит револьвер в правой руке. Такую рану можно нанести себе только намеренно. Случайности исключены. Труп сидит в естественной позе. А дверь была заперта изнутри. Остальное – ваша забота. Не зря же вы в убойном отделе служите. Вскрытие покажет, совпадает ли калибр пули и револьвера. Данные вы получите завтра. Тогда и делайте выводы.

Вэнс успел усесться на стул у западной стены и теперь безмятежно курил.

– Вас не затруднит, доктор, повнимательнее изучить пулевое отверстие, прежде чем вы отправитесь доедать оладьи с сосисками? Возможно, вы также не поставите в труд осмотреть ротовую полость покойного?

С минуту Доремус взирал на Вэнса. Затем приблизился к трупу и склонился над ним. По мере того как он осматривал рану от пули, брови его поднимались все выше. Доремус отвел от левого виска прядь, и все мы увидели темную вмятину у самой границы волос Арчера Коу. Ловкими, легкими пальцами Доремус коснулся вмятины, и тут-то я получил первое отчетливое впечатление относительно профессионализма этого человека. Затем Доремус чуть отогнул верхнюю губу покойного, вгляделся в зубы. Даже мне, с моего места, видно стало, что зубы темны от крови. Еще несколько минут уделив рту, Доремус вновь сосредоточил внимание на пулевом отверстии.

Наконец он выпрямился, сдвинул шляпу-котелок на затылок и вперил в Вэнса проницательный взгляд:

– Какова ваша версия?

– У меня нет версии. Мой мозг девственно чист. – Вэнс извлек изо рта сигарету, зевнул. – А вы обнаружили что-нибудь проливающее свет?

Доремус кивнул:

– Да. Много чего.

– Неужели? – Вэнс расплылся в льстивой улыбке. – И вы по-прежнему считаете, что это суицид?

Доремус засунул руки в карманы, скривился.

– Черт возьми, нет! Дьявольщина какая-то! Ничего не понимаю! У покойника во рту кровь, на лбу слева – вмятина. Он получил мощный удар неким тупым предметом… Дьявольщина!

– А как же пуля в правом виске? – язвительно встрял Маркхэм.

Доремус поднял глаза, вынул одну руку из кармана, указал на голову Арчера Коу.

– Мистер Маркхэм, – с нарочитой церемонностью проговорил доктор, – бедолага скончался задолго до того, как ему в висок всадили пулю!

(Четверг, 11 октября, 10.00 утра)

Вэнс единственный не был потрясен этим неожиданным заявлением. Хис уставился на мертвое тело, явно готовый к тому, что сейчас покойник встанет и пройдется по комнате. Маркхэм очень медленно извлек изо рта сигару; его беспомощный взгляд перемещался с Доремуса на Вэнса и обратно. Что до меня, должен признаться: холод, поистине могильный, пробежал по моему позвоночнику. Мертвец с револьвером в руке и с пулей в виске и новая информация о том, что пуля была выпущена уже после того, как наступила смерть, возымели эффект, какой производят африканские колдуны. Противоестественность этого случая пробудила во мне смутные первобытные страхи, что надежно прячутся даже в организмах, максимально обработанных цивилизацией.

Вэнс, как я уже сказал, остался совершенно спокойным: едва кивнул в ответ на слова доктора и закурил очередную сигарету, причем пальцы его ни капельки не дрожали.

– Интересная ситуация, не так ли? – пробормотал он. – В самом деле, Маркхэм, люди, как правило, не стреляются после собственной смерти… Боюсь, придется вам расстаться с версией суицида.

Маркхэм был мрачнее тучи:

– Но ведь дверь-то…

– Покойник, как правило, не запирает дверей, – перебил Вэнс.

Маркхэм обратил на Доремуса слегка ошалелый взор.

– Доктор, вы можете определить, что послужило причиной смерти?

– Могу, только мне нужно время.

Доремус тоже хмурился – такой поворот событий его не устраивал.

– Скажите, – растягивая слова, произнес Вэнс, – труп сильно окоченел?

– Да уж, изрядно.

Как бы для подтверждения своих слов, Доремус вновь склонился над телом Коу, предпринял попытку изменить положение головы покойного, взялся за руку, что свисала с кресельного подлокотника, наконец, пнул вытянутую ногу в ботинке.

– Изрядно, – повторил доктор. – Потому что смерть наступила восемь – двенадцать часов назад.

– А поточнее нельзя? – кисло спросил Хис.

– Вот все вам прямо вынь да положь, – рассердился патологоанатом. – Погодите, дайте хоть на труп как следует взглянуть… Ну-ка, сержант, берите его за ноги, а я за руки возьму. На кровать несите.

– Одну секунду, доктор, – властно сказал Вэнс. – Обратите внимание на руку, которая лежит на столе. Скажите, крепко ли эта рука сжимает револьвер?

Доремус метнул на Вэнса еще один свирепый взгляд, поколебался, но все-таки стал рассматривать руку покойного и даже коснулся его пальцев.

– Да, очень крепко.

Не без труда Доремус разжал окоченевшие пальцы и извлек револьвер, постаравшись не оставить на нем собственных отпечатков.

Хис шагнул к нему, воззрился на револьвер. Потом завернул оружие в большой носовой платок и поместил на промокашку.

– Вот еще что, доктор, – продолжил Вэнс, – ответьте-ка: палец покойного прямо на курок нажимал или как?

– Прямо на курок, – заверил Доремус.

– В таком случае можно допустить, что револьвер был вложен в руку покойного до того, как наступило трупное окоченение, верно?

– Допускайте все, что вам заблагорассудится!

Маркхэм успел взять себя в руки. На первый план вышла его знаменитая дипломатичность.