Смерть коллекционера - Страница 10

Дворецкий был скорее изумлен, чем испуган; нас, напротив, охватили дурные предчувствия.

– Что такое вы обнаружили в холле, Гэмбл? – рявкнул Маркхэм. Сделанное Вэнсом резюме рассердило его.

– Там собака, сэр! – объявил Гэмбл.

Маркхэм явил признаки того, что вот-вот потеряет терпение.

– Ну и что?

– Избитая собака, сэр, – пояснил дворецкий.

Прежде чем Маркхэм успел отреагировать, Вэнс вскочил с места.

– Этого-то я и ждал! Избитая собака! Боже мой!.. Скорее, Гэмбл! Где она? – закричал он, выбегая из комнаты и почти скатываясь со ступеней.

Мы последовали за ним, правда, молча. Ситуация и без того была престранная, новое же обстоятельство окончательно стащило наше дело с рельсов рациональности.

– Где собака? – повторил Вэнс, оказавшись наконец в холле.

Гэмбл просеменил к портьерам, закрывавшим правую от входа дверь, и отогнул тяжелую ткань.

– Слышу – звуки какие-то странные, – принялся он объяснять. – Будто скулит кто или хнычет. Вот, думаю, только этого нам и не хватало. Заглянул за портьеру – а там собака.

– Ваша собака, Гэмбл? Или мистера Коу? Или мисс Лейк? – спросил Маркхэм.

– В том-то и дело, что нет, сэр! Потому-то я так и удивился. В нашем доме, сэр, собак не держат. Десять лет здесь служу, а ни одной собаки не упомню. Так-то, сэр.

За портьерой, вытянув все четыре короткие лапы, лежал на боку небольшой шотландский терьер, черный с легкими рыжеватыми подпалинками. Над левым глазом зияла рана; шерсть пропиталась кровью, свалялась в ком. Сам глаз, распухший от удара, был закрыт. Зато другой глаз, темно-карий, овальный, взирал на людей с безмолвной мольбой о помощи.

Вэнс опустился на колени, погладил собаку:

– Все будет хорошо, девочка, теперь все будет хорошо.

Взяв собаку на руки, он поднялся.

– Это у нас какая улица? – спросил Вэнс, ни к кому конкретно не обращаясь. – Семьдесят первая? Отлично!.. Гэмбл, откройте дверь.

Дворецкий, удивленный не меньше всех нас, бросился исполнять распоряжение. Вэнс шагнул в холл, нежно обнимая собаку.

– Я сейчас быстренько сбегаю к доктору Блейми[8], – сообщил он. – У него кабинет на этой улице. Скоро вернусь.

И Вэнс поспешил вниз по ступеням крыльца.

Внезапно обнаруженная породистая собака сильно нас озадачила – едва ли не больше, чем все предыдущие нестыковки, вместе взятые. Что уж говорить о столь живой реакции Вэнса, до тех пор полусонного, и его загадочной ремарке, сделанной на лестнице! Конечно, эти обстоятельства только усугубили ситуацию, и без того отдающую мистикой; запутали ее донельзя.

Когда Вэнс унес несчастную собаку, Хис, хмурясь и сжимая кулаки в карманах, обратился к Маркхэму:

– Меня от этого дела уже тошнит, сэр! Только собаки нам и не хватало! Почему мистер Вэнс так разволновался? И какое отношение собака имеет к убийству?

Маркхэм молчал, не сводя глаз с парадной двери и мусоля во рту сигару. Наконец он вперил сердитый взгляд в Гэмбла:

– Значит, вы раньше никогда не видели эту собаку?

– Не видел, сэр! – Гэмбл успел овладеть собой и говорил с привычной угодливостью. – Ни единого разочка, сэр. В этом доме отродясь собак не бывало, по крайней мере на моей памяти…

– Никто здесь, получается, не любит собак?

– Ни единая душа, сэр… Вот так случай! Ума не приложу, как собака в дом забралась.

Рид и Грасси вошли в гостиную и оттуда с любопытством смотрели на нас.

Маркхэм их заметил и обратился к Риду:

– Может, вам, мистер Рид, известно что-нибудь о небольшой черной лохматой собаке, которая, похоже, нашла тайный ход в этот дом?

Рид выглядел озадаченным.

– Ровным счетом ничего, – отвечал он после недолгого колебания. – Здесь собаками не интересовались. Насколько мне известно, Арчер и Брисбен терпеть не могут животных.

– А мисс Лейк?

– Мисс Лейк к собакам равнодушна. Она кошатница. Когда-то она держала голубого перса, но Арчер заставил мисс Лейк избавиться от него.

Маркхэм нахмурился:

– Здесь, за этими портьерами, только что была обнаружена сучка породы скотчтерьер.

– Неужели? – Рид, казалось, был искренне удивлен. – Не представляю, откуда она могла взяться. Разве только увязалась за каким-нибудь визитером…

Маркхэм не ответил, а Хис, вынув сигару изо рта, воинственно шагнул вперед. На скулах у него заиграли желваки.

– Но вы-то, мистер Рид, собак любите, верно? – выдал Хис, используя усвоенные во время допросов интонации.

Рид опешил от такого натиска.

– Вообще-то да, люблю. Очень люблю. Я просто обожаю собак, мистер Хис. У меня даже была собака, но потом я переехал в квартиру, и…

– Что за собака? Какой породы? – продолжал Хис, не отступая от допросного канона.

– Доберман-пинчер, – ответил Рид и обернулся к Маркхэму. – Мне не вполне понятно, почему сержант разговаривает со мной в таком тоне.

– Мы все немного нервничаем, – извинился Маркхэм. – Нынешней ночью здесь имели место весьма загадочные и зловещие события. Коу, оказывается, вовсе не совершал суицида – он стал жертвой убийцы.

– Вот как! – пробормотал Рид. – Впрочем, я это подозревал.

Грасси издал гортанный звук и шагнул из гостиной в холл.

– Жертвой убийцы? – повторил он. – Мистера Коу убили? – Лицо Грасси было неестественно бледно, темные глаза взирали на Маркхэма в изумлении, смешанном со страхом. – Я думал, он свел счеты с жизнью посредством револьвера.

– Нет, он был заколот кинжалом в спину, – сказал Маркхэм. – А в висок ему выстрелили, когда он был уже мертв.

Итальянец отреагировал еще одним гортанным восклицанием и тяжело привалился к дверной притолоке. Его лицо смертельно побелело. Хис внимательно следил за синьором Грасси; когда тот явил признаки близкого обморока, сержант по-кошачьи метнулся к нему, только что не облизнувшись. Когда между их лицами оставалось не более шести дюймов, Хис прошипел:

– Заколот кинжалом! В спину. Что скажете, синьор макаронник?

Так же внезапно, как побледнел, Грасси взял себя в руки, выпрямился и с достоинством расправил плечи. Презрительная улыбка тронула уголки полных, чувственных губ.

– Я, сэр, ничего не могу сказать по этому поводу, – со спокойной учтивостью отвечал Грасси. – Я ведь не имею отношения к полиции. Полагаю, вам известно куда больше, чем мне. – Тон, безупречно вежливый, выдавал сильнейшую обиду.

– Да, нам известно достаточно, – похвастался сержант. – А когда мы еще больше узнаем, вам не поздоровится.

Маркхэм шагнул к Хису, положил руку ему на плечо.

– Погодите, сержант, – примирительно сказал он. – Прежде чем подступать к мистеру Грасси, надо опросить кое-кого еще.

Хис фыркнул и с неохотой пошел к лестнице.

– Вам, джентльмены, придется подождать в гостиной, – обратился Маркхэм к Грасси и Риду. – Очень вас прошу, не открывайте дверей, пока мы вас не позовем.

Хеннесси жестом отправил Рида и Грасси в гостиную и задвинул за ними дверь-купе.

– Идемте, Хис, – позвал Маркхэм. – Нужно еще раз осмотреть спальню Коу, пока не прибыла команда из морга.

Осмотру спальни Коу было уделено минут пять, не больше. Как я уже упоминал, комната находилась в задней части дома, имела окна в восточной и южной стенах. Хис обошел все окна и поднял шторы. Затем приблизился к Маркхэму, стоявшему возле двери гардеробной.

– Странное дело, сэр. Все окна закрыты. Мало того, каждое еще и заперто. А комната на втором этаже, так что снаружи не забраться. Тогда зачем покойному понадобились эти меры предосторожности?

– Арчер Коу был человек со странностями, – пояснил Маркхэм. – Он боялся, как бы не похитили его бесценную коллекцию.

Ответ не удовлетворил сержанта Хиса.

– Да кому нужно это барахло? – проворчал он и шагнул к письменному столу.

Маркхэм, внимательно осмотрев гардеробную, занялся сундуком из тикового дерева, что помещался у восточной стены. Тут-то я и вспомнил, что Вэнс тоже проявлял интерес к этому сундуку во время разговора с доктором Доремусом о сломанном ребре Коу.