Смерть и девушка из соседнего дома (ЛП) - Страница 3

Но иногда видения показывают мне правду, словно я заглядываю и в прошлое, и в будущее. Однажды я случайно заглянула в прошлое, коснувшись руки дедушки. И прошлое это было далеко-далеко, в тысяче километров. Однако я увидела, как он впервые встретил бабушку. По пути на урок она заправила волосы за ухо, но налетел ветер, и та же прядь упала ей на глаза. Бабушка рассмеялась и убрала с лица локон, а я ощутила момент, когда сердце дедушки екнуло.

Прикольная способность, согласна. Но никогда в жизни я еще не видела ничего настолько настоящего и осязаемого.

Ворвавшись в уборную, я плеснула в лицо холодной водой. Наверняка это была всего лишь очередная вспышка ничего не значащей ерунды. Но все казалось таким реальным! Я чувствовала, как давит на плечи воздух, как по мере сражения иссякает энергия парня с мечом, как дрожат его конечности от напряжения и адреналина, который насыщал сильное тело.

Поморгав, я усилием воли заставила себя вернуться в настоящее и успокоиться. Вышла в коридор и осмотрелась в поисках темноволосого парня, но его нигде не было. А жаль. Во-первых, мне хотелось хорошенько его разглядеть. Во-вторых, разглядеть еще раз. Первая причина была продиктована исключительно девичьими порывами. Какие у него были руки! А скулы… Кто бы не понял меня в такой момент? Вторую причину подсказывало то, что я увидела. Естественно, в видении крылся какой-то тайный смысл, ведь обожженных облаков и фиолетового неба просто-напросто не бывает. И таких чудовищ, к счастью, тоже.

Должно быть, в уборной я проторчала дольше, чем думала. Бруклин и Глюк ждали меня на улице. Вот только я никак не могла отделаться от образов, намертво засевших у меня в голове. В жизни ничего подобного не видела.

Подняв трясущейся рукой рюкзак, я почувствовала, что за мной кто-то наблюдает, и обернулась. За еще одним угловым столиком сидел Кэмерон Ласк, и даже в тени отчетливо виднелись светлые волосы до плеч.

Городок у нас маленький, к тому же мы с Кэмероном оба учимся в десятом классе, но еще никогда, буквально ни разу не разговаривали. Он из одиночек, а каждому, кто пытается с ним пообщаться, отвечает мрачной миной. И все же он сидел в нескольких шагах. Было бы грубо сделать вид, будто я не замечаю его недружелюбного присутствия.

— Привет, Кэмерон, — поздоровалась я, вытащила из рюкзака чаевые и повернулась обратно к нашему столику.

— Твои друзья уже оставили на чай, — сказала из-за стойки бариста и, хорошо зная, что я вернусь, с улыбкой добавила: — Увидимся завтра.

Если память не подводит, она закончила школу пару лет назад и уехала в Альбукерке поступать в колледж. Видимо, ничего не вышло, раз теперь она бариста в кофейне в малюсеньком городишке. А может быть, наоборот, очень даже вышло, и она специально училась в колледже, чтобы стать бариста в кофейне в малюсеньком городишке. Трудно представить, конечно, но мало ли.

— Ага, — отозвалась я и снова оглянулась на Кэмерона.

Он явно слишком серьезно относился к тому, чтобы поддерживать угрюмый вид. От взгляда, которым он меня наградил, наверняка замерз бы и сам фигов ад.

— Увидимся завтра, Кэмерон, — попрощалась я, и в ответ он поднял указательный палец.

Возникло странное ощущение, будто мне только что оказали невиданную честь.

— Чего так долго возилась? — спросила Бруклин, когда я вышла на свет вечернего солнца.

Нью-Мексико всегда залит солнцем, даже в горах Манцано, где прячется наш городок.

— Вы тут парня не видели? — спросила я, оглядываясь по сторонам.

— Кэмерона, что ли? — уточнила Брук, и если неприязнь в голосе еще можно было не заметить, то по сморщенному носу все было ясно.

— Нет, другого. Темноволосый такой, высокий и очень, ну прямо очень мускулистый.

Глюк заглянул в кофейню сквозь витрину.

— Там никого больше нет. Может, ты его выдумала?

— У меня было видение, — еле слышно проговорила я, и две пары глаз широко распахнулись.

Теперь мы весь вечер будем обсуждать мое видение. Если в нем была хоть толика правды, скоро с тем парнем произойдет что-то очень нехорошее.

Через три дня меня вовсю разрывало между меланхолией и восторгом. Знала бы, что день выдастся настолько отстойный, стопроцентно прикинулась бы больной и осталась дома. Сымитировала бы грипп, ветрянку или малярию. Но нет же, меня, как обычно, понесло в школу, словно сердце не разрывалось от боли, голова не кружилась, а ноги не весили по тонне из-за первых отголосков клинической депрессии, благодаря которой каждый вдох становился испытанием, а за каждый шаг приходилось бороться изо всех сил. Блин, мне просто позарез нужна машина.

Я шла по Мэйн-стрит мимо деревьев и маленьких магазинчиков, открытых скорее для туристов, чем для местных жителей. Наконец перед глазами появилась школа. Райли-Хай — последнее и самое крупное достижение городского отдела образования. Сияющее здание с новенькими каменными арками уместнее смотрелось бы на страницах какого-нибудь архитектурного журнала, чем в крошечном городишке в Нью-Мексико. Всю переднюю часть охватывают зеркальные окна. У входа красуются изогнутые в арку колонны. А венец всего этого великолепия — алый купол, из-за которого школа похожа на затерявшийся в горах замок. Вокруг главного здания расположились несколько дополнительных, включая спортзал, сельскохозяйственный и строительный магазины и столовую. Честно говоря, когда я только начала здесь учиться, школа меня не на шутку пугала. Но я быстро освоилась, особенно когда поняла, как сильно повзрослели за лето мальчики. В общем, учиться в старших классах по-настоящему здорово.

Посреди моря спешащих на занятия учеников я заметила Бруклин и пошла к ней, прижимая к груди блокнот и резко меняя направление, потому что оказалась в группе борцов, которым приспичило поупражняться прямо в коридоре. Потом едва унесла ноги подобру-поздорову, когда полузащитник из футбольной команды решил прорваться сквозь стену из тел. Кто же знал, что в школе может быть так опасно?

Бруклин крутила кодовый замок своего шкафчика, но все-таки соизволила на меня взглянуть:

— Приветик.

— Привет, — отозвалась я, прислонилась к ярко-красным шкафчикам и поинтересовалась: — Помнишь, какой сегодня день?

Брук остановилась, так и не докрутив очередную цифру, и ее лицо слегка помрачнело.

— Помню, конечно. Как не помнить?

Я пожала плечами и опустила голову. Странно все это. Казалось бы, десятая годовщина исчезновения родителей должна быть мучительной, как если бы я сломала ногу или сильно порезалась бумагой. Но боль в груди ощущалась лишь легким эхом, отскакивающим от стен пустой пещеры. Утром я проснулась, а мамы с папой по-прежнему не было, как и все последние десять лет.

Поначалу их отсутствие казалось сном, но в конце концов отчаяние бабушки и дедушки убедило меня, что родители действительно пропали. Меня забрасывали вопросами. Что произошло? Что они там делали? Что я видела? Снова и снова я отвечала «Не знаю» и никак не могла понять, почему мне задают вопросы, ответов на которые у меня нет и быть не может. Однако все постоянно твердили, что я была с родителями, когда они исчезли. Полицейские нашли меня без сознания рядом с нашей машиной, причем у старых руин пуэбло за чертой Райли-Свитч. Я ничего этого не помню. Не помню, чтобы была в том месте. Помню только, как несколько дней спустя очнулась в больнице. Тело казалось таким тяжелым, что я едва шевелилась, а легкие — такими смятыми, что едва дышалось. И никто не мог объяснить почему.

Потом посыпались вопросы, которым не было ни конца ни края, пока бабушка с дедушкой, раздавленные невыносимой утратой, не велели властям прекратить и не забрали меня домой, где я могла от души погоревать. Позже я узнала, что искать маму с папой помогал весь город. Люди разделились на поисковые отряды и прочесывали окрестности день и ночь. Даже из ФБР приезжали, но ничего так и не нашли. Ни единой подсказочки, ни единого намека на улики. Знаю, звучит, как клише, но родители в прямом смысле слова исчезли без следа.