Смерть этажом ниже - Страница 2

Потом вспомнила, подбежала к стойке и спросила:

– Горячая вода есть? Гость-то у нас из Москвы.

– Есть, есть, – сказала администраторша. – Мойтесь.

Шубин поднялся на третий этаж. Дежурная по этажу спала на диване, накрывшись пальто. Пришлось ее разбудить, потому что ключ был у нее. Дежурная сказала:

– Ничего, не извиняйтесь. Все равно вставать пора. Вы надолго?

– На три дня.

Номер был маленький. Шубину показалось, что он в нем уже жил. Действительно, он жил во многих точно таких же номерах других стандартных гостиниц.

Раздевшись и обозрев свой новый дом, Шубин вернулся к дежурной по этажу. Та уже не спала, разговаривала с горничной о печенке, которую завезли во второй магазин. Шубин сказал:

– Простите, но мне забыли дать мыло и туалетную бумагу.

– Вы что? – дежурная была даже обижена. – У нас второй год этого нету.

– Но как можно? Даже в районных гостиницах…

– Не дают! Вы пишите, а то такие, как вы, ко мне с претензиями, а как уедут, забывают.

– Но, может, быть купить?

– Нету у меня.

– Хотите, я дам кусочек? – сказала горничная. – У меня один оставил в номере. Если не брезгуете?

– Спасибо.

Шубин пустил в ванной воду. Вода была теплой и сильно пахла сероводородом. Хотя, может, и не сероводородом, а чем-то схожим.

Вымывшись, Шубин лег спать, но проспал недолго. Проснулся вскоре от духоты, открыл фрамугу, и комната наполнилась шумом вокзальной площади. Стало холодно. Шубин укрылся с головой. Ему казалось, что он никогда не уснет, но он все же уснул и проснулся от того, что звонил телефон. Шубин вскочил, спросонья промахнулся мимо трубки, потом рванул телефон на себя, шнур был очень короткий, телефон рванулся из руки и упал на пол. Но не разъединился.

Сидя на корточках, Шубин поднес трубку к уху.

– Доброе утро, – послышался унылый голос Николайчика. – Как вы отдыхаете?

– Спасибо, – сказал Шубин. – Я спал.

– Можете продолжать, – сказал Николайчик. В два за вами будет машина. Серый «Москвич», вы его уже знаете. Водитель тот же.

– А у вас много машин?

– Одна, – серьезно ответил Николайчик.

– Значит, вы мне позвонили, чтобы сообщить, что я могу спать дальше?

– Я полагал, что вы ждете моего звонка согласно нашей утренней договоренности, – сказал Николайчик.

– Хорошо, спасибо, – сказал Шубин.

Он нырнул под теплое одеяло, но согреться уже не мог. И сон пропал. Он решил подниматься, погулять по городу. К тому же проголодался.

Вода была только холодная, но все равно воняла. Буфет в гостинице был закрыт, пришлось идти на вокзал и стоять там в длинной очереди к буфету. Рядом у игральных автоматов шумели подростки. Шубина преследовал запах – иной, чем у воды, но ощутимый, проникающий, гадкий, будто где-то рядом валялась дохлая мышь. Народу на вокзале было много, как и положено на вокзале, где люди проводят по несколько суток. По радио дважды объявили о том, что желающие могут интересно провести время в видеосалоне, просмотрев французский детективный фильм «Полицейские и воры». Потом объявили, что поезд Свердловск – Пермь прибывает на первую платформу, и вдруг началось движение людей, вызванное этим объявлением.

Чтобы избавиться от неприятного запаха, Шубин вышел на перрон. У общих вагонов остановившегося поезда кипела толпа – он обратил внимание, что все пассажиры, что лезли в вагоны, были с детьми. На перроне пахло еще противнее. Даже начало подташнивать. А может быть, из-за той холодной курицы, съеденной в буфете? Этого еще не хватало.

Шубин вернулся на площадь. В киосках кооператоров торговали наклейками на джинсы, трикотажными кофточками и бусами. Шубин решил купить себе каких-нибудь продуктов к обеду, взять у дежурной чаю и добиться таким образом независимости от общественного питания. Но купить удалось только хлеба и печенья. В гастрономе висела стыдливая надпись: «Колбаса любительская и масло бутербродное по предварительным заказам населения».

С каждой минутой город нравился Шубину все менее. И его не примирили с ним даже милые, приземистые, провинциальные особнячки, что сохранились ближе к центру, и городской парк с фонтаном, посреди которого стоял Нептун в трусах, но книжный магазин ему понравился. Там было тепло; вонь, пронизывающая весь город, нехотя отступала перед запахами типографской краски и книжной пыли. Магазин был невелик и протянулся вглубь старого дома. В дальнем его конце обнаружился даже небольшой букинистический прилавок, где на полках тесно стояли многочисленные тома Всемирной литературы, а на прилавке, корешками вверх, теснились книги относительно новые, но надоевшие владельцам и в основном малоинтересные. Одна полка была выделена для старых книг, и Шубин подошел к ней, допущенный милостиво худенькой курчавой девушкой в больших модных очках. Девушка спросила:

– Вас что-то конкретно интересует?

– Нет, конкретно меня ничего не интересует.

– Вы любите книги?

– Кто их не любит?

– У нас редко бывают интересные книги, – сказала девушка. – Но есть настоящие любители. Если вы к нам надолго, то я вам советую заглянуть в общество книголюбов.

– Я ненадолго. У вас плохо пахнет.

Шубин не имел в виду нечего дурного, но, сказав так, понял, что, наверное, обидел девушку.

– Я имею в виду на улице, – добавил он поспешно.

– К этому нельзя привыкнуть, – сказала девушка. – Я вас понимаю. В «Социалистической индустрии» была статья о нас, совсем недавно. Но потом у автора были неприятности.Наше начальство приняло меры.

– Такие длинные руки?

– Так в Москве министерство! Они все одним миром мазаны.

– мне говорили, что у вас в городе создано экологическое общество?

– Мы хотим провести митинг, – сказала девушка. – Я сама ходила в горисполком. Не разрешили. сказали, что меры принимаются.

Человек, с черной бородой и длинными нечесанными волосами, подошел совсем близко м высоким настырным голосом сказал:

– Ты бы, Наташечка, пригласила гостя погулять на речку.

– Борис! Я тебя не заметила.

– Меня трудно не заметить,: – ответил длинноволосый. – Меня замечают чаще, чем бы мне этого хотелось.

Он громко засмеялся.

Борис был постоянно агрессивен. Даже когда молчал и, наверное, когда спал. Такие люди вызывают немедленную неприязнь у любого начальства, что не останавливает их от желания вступать с начальством в конфликты.

– Судя по тому, что вы зашли в книжный магазин, вы ленинградец, – продолжал Борис. – Человек вы респектабельный, бывавший за рубежом. Я бы сказал – старший научный сотрудник, химик, намерены что-то внедрять на нашем химзаводе. И потому, разделяя тревоги жителей города, останетесь при своем мнении и даже будете способствовать дальнейшему его отравлению, правда, оставаясь вне пределов вони. Что, молчите? Я угадал? Ну конечно же, я угадал! Я таких типов просекаю мигом.

Борис все смеялся, и Шубин почувствовал, как он ему неприятен – он жирных немытых волос, плохо выбритого худого лица, висячего красного носа до рук, слабых, желтых, с обгрызенными ногтями.

– Нет, не угадали, – сказал Шубин и отвернулся к полке.

– Не хотите, не надо, – сказал Борис. – Мы не гордые.

– Боря, ты стараешься обидеть незнакомого тебе человека, – сказала, покраснев, Наташа.

– А я их всегда обижаю, – сказал Борис. – Между нами слишком много барьеров – классовых, социальных, национальных и даже банных. У нас мыла дешевого нет, а рублевая парфюмерия мне не по карману.

– Спасибо, – сказал Шубин Наташе и отошел от полок. В ином случае он бы поправил провидца, переселившего его с помощью никуда не годного дедуктивного метода в Ленинград и сделавшего его химиком. Но поправлять Бориса значило оправдываться перед ним. За его спиной что-то шептала Наташа, а Борис громко сказал вслед Шубину.

– Убийцы! Все они из одной своры…

Больше в городе смотреть было нечего. Поискать, что ли, музей?

Но ведь заранее известно, что будет в том музее. Состав экспозиций утвержден в Министерстве культуры.