Смерть автора - Страница 4

Ознакомительная версия. Доступно 9 страниц из 45.
Изменить размер шрифта:

Прежде чем я успел как-либо отреагировать, хозяин дома пробормотал:

— Господи! Через забор перелез! — вскочил с дивана и отпер стеклянную дверь.

Незнакомец с достоинством переступил порог гостиной и хрипловатым голосом с мелодичным иностранным акцентом произнёс:

— Приношу извинения, Алистер, за то, что заставил ждать тебя и мистера Джейсона.

С этими словами он запросто положил мне на колени фиалки.

— Ну наконец-то! — воскликнул Моппер. — Мистер Джейсон, позвольте представить вам Мирослава.

— Мирослава? — вырвалось у меня.

Более неловкой ситуации нельзя было себе представить; я застыл в неуклюжей позе, встав с дивана для приветствия и едва успев подхватить соскользнувшие с моих колен фиалки, Моппер же как ни в чём не бывало выколачивал трубку в камин. Вошедший улыбнулся странной, ни на что не похожей улыбкой.

— Я — Мирослав, — спокойно кивнул он и протянул мне свою маленькую жилистую руку. Пожатие его оказалось стальным: именно так описывает Моппер хватку Мирослава-боярина, приветствовавшего Тимоти. Но читатель, верно, помнит, что в романе руки Мирослава холодны как лёд; рука же, протянутая мне, была неожиданно горячей — более того, её неестественное тепло, казалось, прошло в моё предплечье до самой кости. Я пребывал в ошеломлённом состоянии, и Моппер это заметил. Проговорив что-то формальное, он усадил меня на диван и придвинул для Мирослава кресло так, чтобы оно находилось напротив меня.

— Спасибо, — сказал Мирослав, садясь. — Итак, мистер Джейсон, вы имеете ко мне несколько вопросов.

— Боюсь, я знаю меньше вас, о чём мне вас спрашивать, — я счёл за лучшее прикрыть неловкость подобием остроумия. Я всё ещё не был уверен, что меня не мистифицируют. В самом деле, трудно представить себе человека, менее похожего на Мирослава-боярина из романа, чем мой собеседник. Всем памятен образ, прославивший его создателя, — образ высокого худого брюнета со смертельно бледным лицом и остроконечной бородкой, одетого во всё чёрное. Я уже сказал, что одет этот человек был нелепо и не по сезону — в одном только полотняном летнем костюме, из-под которого виднелась алая шёлковая рубашка; вместо галстука шея его была обмотана грязноватым пёстрым кашне; ни пальто, ни шляпы, ни перчаток, и это в конце марта. Опишу теперь его внешность как можно более точно, дабы меня не заподозрили в злонамеренном искажении фактов. Ростом он едва свыше пяти футов, лицо его скорее некрасивое, чрезмерно смуглое, но румяное и свежее, и выражение его живое, насмешливое и недоброе. Особенное впечатление производят глаза, непропорционально большие, карие и отражающие ум и проницательность, от которых делается не по себе; белки, однако, кажутся несколько воспалёнными. В целом взгляд его не располагает к дружеской непринуждённости; обладателя такого взгляда не пригласишь посидеть вместе в пабе. Что касается упомянутых Моппером залысин на висках, то отмечу, что волосы моего собеседника (кстати, не чёрные, а тёмно-русые) не тронуты ни природой, ни парикмахером — они чрезвычайно густые и свободно падают на плечи. Никакой бородки, остроконечной или иной, у него нет, подбородок его гладко выбрит, зато верхнюю губу целиком скрывают пышные усы. Нижняя губа выступает вперёд, и край её как-то особенно вывернут, отчего улыбка его приобретает нестерпимо двусмысленное выражение. Встреться мне подобный человек на восточном базаре или даже в кварталах Ист-Энда, я решил бы, что передо мною законченный проходимец. Но, пожалуй, для проходимца его лицо было слишком необычно.

Я не мог отделаться от ощущения, что меня разыгрывают. Слишком не вязался этот улыбающийся гость, в котором всё дышало избытком жизненных сил, с ходячим призраком, созданным воображением Моппера. Томясь от невозможности начать разговор, я спросил первое, что мне пришло в голову:

— Вы не боитесь простудиться без пальто?

— Что-что, а это меня испугает в последнюю очередь, — с ноткой лёгкого презрения ответил Мирослав. Я ухватился за повисшую передо мною ниточку разговора.

— Мне показалось, у вас хриплый голос…

— А, это, — отмахнулся он. — Это последствия ранения, мне рассекли голосовые связки. Давняя история…

— Вы воевали в рукопашном бою? — догадался я. Мирослав снова кивнул.

— Случалось, когда я был в повстанческом отряде.

— У вас, должно быть, очень интересная биография, — не без облегчения заметил я. Разговор наконец-то вошёл в приемлемое русло. Бегло оглянувшись, я увидел, что Моппер куда-то исчез, оставив нас наедине.

— Всё зависит от точки зрения, мистер Джейсон. Вот, например, любопытный ракурс: может ли быть интересна пушке биография пушечного мяса?

Он смотрел на меня, усмехаясь, теребя левой рукой густой тёмный ус. В его позе чувствовалась какая-то небрежная расслабленность, почти вульгарная, но странным образом соединявшаяся с внутренней жёсткостью.

— Вашей беседе со мной мешает то, что я не шести футов ростом и не затянут в чёрное с ног до головы?

— Признаюсь, ваше несходство с героем романа меня несколько обескуражило, — честно ответил я. — Что тогда вообще из романа Моппера имеет отношение к вам, кроме вашего имени?

— События, — коротко сказал он, затем прибавил: — События, в которые мы оба, я и Алистер, оказались вовлечены.

— Простите, мистер… как ваша фамилия? — споткнулся я. Он улыбнулся с мягкой настойчивостью.

— Мирослав. Для вас — просто Мирослав. Моя фамилия в действительности вам совершенно не интересна. Вас волнует другое — могло ли хоть одно из событий, случившихся в романе, иметь место на самом деле.

— Именно это я и хотел спросить, — оживился я. — Как вы могли участвовать в событиях, которые заведомо фантастичны? Не будете же вы утверждать, что, к примеру, собака-оборотень тоже существовала?

— Разумеется, нет, — с готовностью ответил он, — и вы не хуже меня знаете, что оборотней не бывает. Алистер придумал её ради красного словца.

— А девушка в белом?

— Леди, описанная в романе как «девушка в белом», — моя дочь, и она-то как раз существует.

— Позвольте вам не поверить, — возразил я, — поскольку это невозможно. Вы так молоды. Десять лет назад у вас не могло быть взрослой дочери.

(Я хотел добавить: «да и сейчас вряд ли», — но побоялся попасть впросак на тот случай, если ему всё-таки около сорока и он хорошо сохранился.)

— Я несколько старше, чем это кажется, — сдержанно отозвался Мирослав. Я не утерпел:

— И сколько же вам в действительности лет?

— А сколько нужно для вашего репортажа? — отрезал Мирослав. Я был раздосадован и отчасти даже оскорблён.

— Неужели для вас так трудно сказать правду?

— Правда написана в «Мирославе боярине», мистер Джейсон. А верить ей или не верить — это уже ваше дело.

Холодок пробежал у меня по коже, но я взял себя в руки.

— Вы утверждаете, что на вашей совести то, что совершил герой романа? — попытался поймать его я. Мирослав не смутился ничуть.

— При чём тут совесть? Мою совесть это совершенно не беспокоит.

— Но как же вам удалось избежать правосудия? — спросил я, подыгрывая и не веря ему. Скорее всего, и он, и Моппер всё-таки мистифицировали меня. Он тщательно оправил на шее шарф (по всей вероятности, скрывавший следы упомянутого им ранения).

— Не нужно вчитываться в роман внимательно, мистер Джейсон, чтобы понять, что такие вещи лежат вне компетенции правосудия. Выпороть море у вас в Англии, к счастью, ещё не пытались. Впрочем, кое-кто из участников событий, как вы помните, попытался осуществить надо мной правосудие частным порядком — с помощью альпенштока. Я настоятельно не рекомендовал ему этого делать, но случилось то, что случилось.

— Неужели вы признаетесь даже в такой ужасной подробности, как… как 27-я глава? — изумлённо переспросил я. — Там, где Элоиза…

— Вы имеете в виду эпизод с бокалом? — беззастенчиво переспросил он. — Что ж, это была неудачная шутка в отчаянном положении. Кстати, её звали вовсе не Элоиза. Все имена в романе, кроме моего, — вымышленные.

Оригинальный текст книги читать онлайн бесплатно в онлайн-библиотеке Knigger.com