Служитель кристалла - Страница 25

Какое-то в этом есть несоответствие.

Мастерство Энтрери и Джарлакса как будто взаимно дополняют друг друга, но их представления о нравственности и темперамент совершенно различны. Но ведь именно на этих основах и держится прочная дружба?

А может, и нет.

Джарлакс намного великодушнее Артемиса Энтрери. Наемник может быть жесток, но не из прихоти. Им руководит расчет, он во всем ищет выгоду, и все же его великодушие иногда одерживает верх над алчностью. Несколько раз он мог бы доставить мою голову Матери Бэнр или Матери Мэлис и отхватить большой куш, но он позволял мне бежать. Разве Артемис Энтрери способен на такое великодушие?

Да ни за что.

Вообще-то я подозреваю, что если бы Энтрери узнал о том, что наемник спас меня после поединка в башне, то сначала попытался бы убить меня, а потом наверняка накинулся бы на Джарлакса. Такое вполне может произойти, но я полагаю, что Энтрери тогда поймет, что связался с чересчур сильным противником. Я имею в виду, конечно, не самого главаря, хотя он хитер и, как говорят, превосходно дерется, а его многочисленных и весьма опасных сторонников.

Вот почему Джарлакс так заинтересован в Энтрери. Он отчетливо видит, на что способен убийца, но не боится его, ведь Энтрери никогда не сможет объединить людей так, чтобы каждый зависел от другого. Энтрери не сможет убить Джарлакса, потому что будет в нем нуждаться.

Уж об этом наемник позаботится. Он оплетет его своей паутиной, которая тем прочнее, что выгода их взаимоотношений всегда будет обоюдна. Залог безопасности Бреган Д’эрт, у которой множество завистливых врагов, — сам Джарлакс, как никто умеющий сдерживать и успокаивать всех. Он непревзойден в умении оставить довольным каждого, он дипломат до мозга костей, тогда как Энтрери — одиночка, который хочет быть выше всех.

Джарлакс сплачивает. Энтрери добивается всего сам.

Однако он не может даже надеяться держать верх над главарем наемников. Джарлакс для этого слишком умен и предусмотрителен.

Но, несмотря на все это, я полагаю, их содружество будет крепнуть. Конечно, столкновения, причем небезопасные для обеих сторон, будут иметь место. Нельзя даже исключать, что Энтрери уже знает, что меня спасли и отпустили, и убил Джарлакса или сам погиб при попытке покушения. Но чем дольше они вместе, тем прочнее будут их отношения, и все больше станут походить на дружбу.

Я так говорю потому, что мне кажется, мировоззрение Джарлакса, в конце концов, возобладает, потому что из них двоих Артемис Энтрери более ущербен. Он не умеет доверять, потому ему так хочется все держать в своих руках. И хотя именно это делало его непревзойденным воином, это же сделало его жизнь пустой.

Их деловые отношения сводятся к тому, что Джарлакс обеспечивает безопасность Энтрери, а тот, в свою очередь, служит связующим звеном между бандой наемников-дроу и миром поверхности.

Но если говорить о личном, дроу дает убийце шанс вырваться из рамок, в которые он сам себя загнал, перестать быть волком-одиночкой. Я помню, как мы с Энтрери уходили из Мензоберранзана, где каждый из нас был пленником, только я у Бэнр, а он у Бреган Д'эрт. Там, в этом темном городе, убийца увидел собственное отражение, и оно ему не понравилось. Тогда почему же теперь он снова вернулся к Джарлаксу?

Перед обаянием главаря наемников трудно устоять, он обладает интуитивным пониманием того, как привлекать нужных людей и привязывать их к себе. В неизбежном столкновении мировоззрений, характеров и нравственных правил побеждает наемник, о чем говорит хотя бы то, что убийца и дроу снова вместе. И пусть Энтрери пока не осознает этого, я уверен, он приобретет больше не столько от союза, сколько от личного примера Джарлакса.

Быть может, с помощью наемника Энтрери поймет, как уйти от своего нынешнего бесцельного существования.

Или Джарлакс его убьет.

Но в любом случае всем прочим станет только лучше, как мне кажется.

Дзирт До'Урден

Этим вечером в «Медном муравье» было довольно людно, хафлинги сгрудились вокруг столов и играли в кости или другие игры, но все шепотом обсуждали последние происшествия в городе и округе. Переговариваться старались как можно тише, потому что в зале находились двое непосредственно причастных к этим событиям.

Шарлотта Весперс ощущала, что на нее смотрит множество глаз, и знала, что многие хафлинги здесь — приятели ее спутника. Сперва она чуть было не отказала Энтрери прийти на встречу с ним сюда, в дом Двайвел Тиггервиллис, но теперь видела, как удачно выбрано место. «Медный муравей» не просматривали ни Рай'ги, ни Киммуриэль, а это, как сказал Энтрери, первейшее условие любой встречи.

— Как ты можешь в открытую ходить по улицам Калимпорта с этим мечом? — негромко спросила Шарлотта.

— Да, он заметный, — согласился убийца безмятежно.

— Он знаменит, — возразила она, — Любой, кто знал Корина Сулеза, понимает, что добровольно тот ни за что не расстался бы с клинком, а ты демонстрируешь его всем и каждому. Всякий может решить, что между Домом Басадони и падением Даллабада есть прямая связь,

— Как это? — спросил он, откровенно наслаждаясь выражением, появившимся на лице Шарлотты.

— Корин мертв, а у Артемиса Энтрери его меч, — сухо процедила женщина.

— Правильно, он мертв, а потому меч ему больше не нужен, — беззаботно ответил убийца. — В городе считают, что он погиб во время переворота, устроенного его собственной дочерью, а она, по слухам, вовсе не имела желания стать рабыней Когтя Шарона, как ее отец.

— И поэтому он попал в руки Артемиса Энтрери? — усмехнулась она.

— Ходят слухи, что толчком к перевороту стал отказ Сулеза продать меч за назначенную цену. Баснословные деньги, между прочим, — продолжал Энтрери, непринужденно откидываясь на спинку стула. — Когда Адания узнала, что отец отказался от сделки…

— Невозможно, — выдохнула Шарлотта. — И ты думаешь, кто-то поверит в эту байку?

Энтрери криво усмехнулся.

— Тому, что болтает Шалази Озуль, обычно верят, — заметил он. — Некто наводил через него справки, не согласится ли Корин уступить меч. Причем было это за пару дней до захвата Даллабада.

Шарлотта тоже откинулась на кресле, обдумывая только что услышанное. На улицах действительно говорили, что Корин погиб в результате переворота, ведь Джарлакс при помощи кристалла держит в подчинении остатки гарнизона, и поступление сообщений из Даллабада не прекращалось. Пока власть Креншинибона крепка, никто так и не узнает, что же на самом деле произошло в оазисе. И если Энтрери говорит правду — а у Шарлотты не было причин в этом сомневаться, — отказ Корина Сулеза продать меч и впрямь свяжут с переворотом, а не с кражей или нападением Дома Басадони.

Она внимательно разглядывала Энтрери, и в ее глазах отражались и злоба, и восхищение. Чтобы заполучить желанный меч, он обо всем заранее позаботился. При этом, зная об отношениях убийцы с Киммуриэлем и Рай’ги. Шарлотта нисколько не сомневалась, что он навел темных эльфов на Даллабад специально ради того, чтобы завладеть оружием.

— Сложную паутину ты плетешь, — бросила она.

— Я слишком много времени провел с темными эльфами, — небрежно откликнулся он.

— Но ты ходишь по краю, — сказала женщина. — Многие гильдии подозревают, что свержение Сулеза связано с Домом Басадони, а ты расхаживаешь повсюду с этим мечом. Конечно, более правдоподобными кажутся другие слухи, однако твое поведение только усиливает подозрения о нашей причастности к смерти Корина Сулеза.

— А к чему склоняются паша Дадаклан и паша Ронин? — прикидываясь озабоченным, спросил Энтрери.

— Дадаклан осторожен и ничего не станет предпринимать открыто, — ответила Шарлотта. Поверив его притворству, она говорила убежденно, и он усмехнулся про себя. — Конечно, сложившееся положение его не слишком радует, как и возможные последствия.