Случайная заложница (СИ) - Страница 26

Подбегаю к Финну и сажусь перед ним на колени. Меня постоянно раздражает, что собаки негромко подвывают, поэтому я отгоняю их от порога, отодвигаю ноги Финна и закрываю дверь. без этого нытья немного легче. Я раскрываю аптечку, и меня удивляет, что в ней, вместо обычного набора из аспирина и пластырей, целый хирургический набор. Финн как будто знал, что я буду спасать его.

― О, господи-божечки. Чертов Финн, ― шепотом бормочу, набирая номер, присланный Адрианом.

― Мелисса Харпер.

― Мисс Харпер, я от Адриана. Меня зовут Мишель. В моего… мужчину стреляли. Как я могу помочь ему?

― У вас есть необходимые инструменты?

― Кажется, да.

― Тогда слушайте внимательно.

Я включаю телефон на громкую связь, откладываю его в сторону. Ставлю рядом с Финном на пол лампу, включаю свет. Потому бегу в ванную, чтобы помыть руки, а заодно проститься и с остатками пищи. Потому что то, что мне говорит делать Мелисса, ужасает меня и заставляет кожу покрываться миллионами колючих мурашек. Но я делаю. Дважды прерываясь на то, чтобы перевести дыхание, потому что меня снова сильно тошнит. В конце я накладываю повязку дрожащими руками, и проверяю пульс Финна.

― Вы молодец, Мишель, ― хвалит она меня, а я тяжело выдыхаю. ― Теперь следите за его дыханием и меряйте температуру. Она должна повыситься. Если достигнет критической отметки, ему нужно будет дать жаропонижающее. По моим подсчетам он потерял много крови, поэтому теперь остается только сбивать температуру, наблюдать за ним и молиться, чтобы он пережил эту ночь. Если переживет, то, скорее всего, выкарабкается.

Я благодарю ее за помощь и отключаюсь.

Остаток ночи не менее нервный, чем ее начало. Я все время сижу возле Финна и внимательно слежу за тем, как он дышит. Он перестал хрипеть, и дыхание немного выровнялось, стало чуточку глубже. Или это просто мне хочется верить в то, что это так? Я то и дело меряю ему температуру, вытираю пот со лба, а потом полоскаю полотенце в тазу, снова укладывая на лоб Финна прохладный компресс. Я не нашла жаропонижающего, поэтому практически бесполезные примочки ― это все, что мне остается, чтобы хоть как-то помочь ему с температурой, которая скачет то вниз, то вверх.

Под утро звонит мой телефон. Это номер Мелиссы, я запомнила последние четыре цифры.

― Как он? ― спрашивает Мелисса, едва я отвечаю.

― Не знаю. Температура скачет, он все время потеет. Но дыхание стало глубже, и я уже не слышу хрипов. Или мне так кажется, ― тихо добавляю я.

― Ты давала жаропонижающее?

― У него его нет.

― А сироп? Обычный, от простуды. Он у всех в аптечках есть.

― А у Финна нет, ― бормочу, в сотый раз за ночь приглаживая его волосы.

― Где вы находитесь? Я привезу лекарства.

― Я не знаю. В лесу, ― шепчу, всхлипывая. Я внезапно понимаю, что даже не могу никому объяснить, где мы, потому что не знаю. Никто не сможет оказать нам помощь, потому что не будет знать, где нас искать.

― Ладно, разберемся.

Мелисса отключает звонок, и я откладываю телефон в сторону. Поднимаю к лицу свои ладони и рассматриваю их. Я уже несколько раз полоскала полотенце в тазу, но мне до сих пор кажется, что в каждую пору на моих руках забилась кровь Финна. Хочется пойти и нормально вымыть их с мылом, но я боюсь оставить Финна даже на мгновение. Первые пару часов я даже моргать боялась, что уж говорить о том, чтобы покинуть его ради мытья рук. Бросаю взгляд на гору испачканного в крови тряпья, сваленного за тазиком. Но теперь это не вызывает во мне ни ужаса, ни омерзения. Как будто я прошла некое боевое посвящение, после которого какая-то часть меня умерла. Или, как минимум, атрофировалась.

Я плохо улавливаю момент, когда усталость окончательно берет надо мной верх. Возможно, это произошло еще тогда, когда я прикрыла рану стерильной повязкой. Или после разговора с Мелиссой. Но я точно помню, как положила голову на бедро Финна и прошептала:

― Я не дам тебе умереть, ― и отключилась.

Я просыпаюсь от того, что все мое тело затекло и ломит. Я проспала все это время на деревянном полу, а подушкой мне служило бедро Финна. Я не видела снов, только какие-то обрывки мыслей, потому что все то время балансировала на грани сна и реальности. Когда мысли немного приходят в норму, я вскакиваю и засовываю Финну подмышку градусник. Смотрю на его бледное, покрытое испариной лицо, и кусаю губу. Через пару минут вынимаю градусник и с отчаянием стону. Снова жар. Я опускаю голову на грудь Финна и слушаю его медленное сердцебиение. Хрипов нет, но он тяжело дышит, как будто каждый раз преодолевает какую-то преграду. Почему я не настояла вчера на больнице? И Адриан даже не предложил этого. Он же полицейский, понимает, что могут быть задеты жизненно важные органы. Меня снова накрывает паника от мысли, что Финн все еще в опасности.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Мой телефон рядом с Финном оживает, и на экране высвечивается «А». Точно, как в телефоне Финна.

― Адриан? ― хрипло зову я, ответив на звонок.

― Доброе утро. ― он делает паузу. ― Доброе ведь?

― Доброе, ― выдыхаю.

― Жив?

― Едва ли. Он тяжело дышит и сердце так медленно бьется. И температура снова высокая. Я уже не знаю, что делать.

Меня стремительно покидают силы, утаскивая за собой решительность и уверенность, что все будет хорошо. Я начинаю отчаиваться, и это паршиво.

― Где вы находитесь? Жди, скоро я привезу Мелиссу, и она сделает укол жаропонижающего и все сама проверит.

― А она кто?

― Моя жена. Врач. Так где вы?

― Я не знаю, ― выходит со всхлипом.

― Я вас найду. Опиши место.

― Мы в лесу. ― я вскакиваю на ноги и выглядываю в окно, как будто надеюсь найти какой-то отличительный знак, чтобы Адриан понял наше местоположение. Но домик окружают только высокие ели и сосны. ― Мы раньше жили в каком-то заброшенном поселке. Там недостроенные дома. Даже особняки. Они все огромные, но их немного, три или четыре, в остальных только фундамент и пару стен максимум, ― сбивчиво поясняю я, даже не анализируя того, что говорю.

― Дальше, ― прерывает мой поток слов Адриан.

― Потом, когда кто-то начал ходить за воротами, Финн перевез нас в домик. Мы ехали минут двадцать, в основном по проселочной дороге. А потом заехали в лес, в самую глушь. Здесь только деревья, я не знаю, как тебе объяснить, где мы, ― стону, хватая себя за волосы.

― Я найду. В лесу не так уж много домиков. Ставь компрессы, мы скоро будем.

Я снова присаживаюсь возле Финна и полоскаю полотенце, а потом возвращаю его на лоб. Прижимаю своей рукой, всматриваясь в его мужественное лицо.

― Продержись до их приезда, ― шепчу ему, слизывая с губ соленые слезы. ― Мелисса тебе поможет. Не смей умирать, слышишь? Финн, не смей!

Покормив собак и в который раз поменяв компресс, я снова засыпаю на бедре Финна. У меня не осталось сил, чтобы даже встать и позавтракать. Да и вряд ли после увиденного ночью я смогу затолкать в себя хоть кусочек пищи.

Очередное пробуждение становится для меня, как удар под дых. Собаки неистово лают, и я слышу звук подъезжающей машины. Я кидаюсь к пистолету, лежащему неподалеку, сжимая в другой руке телефон. Аккуратно выглядываю в окно и вижу полицейскую машину. Я бросаю быстрый взгляд на Финна, он недвижим. На улице уже начало темнеть, и я едва различаю тени собак в свете фар подъезжающей машины. Сердце колотится так неистово, что я чувствую его в горле. Телефон в моей руке тут же оживает, заставляя меня непроизвольно дернуть рукой. Адриан.

― Алло? ― шепчу.

― Мишель, мы с Мелиссой подъехали к домику в лесу. Здесь две собаки сейчас сгрызут шины моего автомобиля. ― Я тяжело выдыхаю. ― У Финна есть собаки?

― Есть, ― всхлипываю от облегчения.

― Тогда придержи их, у меня жена беременна, и она боится собак.