Словарь китайской мифологии - Страница 4

Мифологические темы также активно развивались в изобразительном и прикладном искусстве (начиная с древней керамики и ритуальной бронзы). При этом в основном изображались зооморфные или иногда зооантропоморфные фигуры.

Мифологические сюжеты присутствуют в основном в рельефах и настенной живописи эпохи Хань (III век до н. э. – III век н. э.), украшавших главным образом могильные сооружения. К числу наиболее популярных тогда сюжетов относятся изображения первопредков полуживотных-полулюдей: Фуси и Нюйвы, Си-ван-му, стрелка И, целящегося в солнце, и других. С распространением буддизма и строительства буддийских и, в подражание им, даосских храмов появляются скульптурные изображения буддийских и даосских персонажей, а также их портреты в виде фресок и настенной живописи. Те же персонажи появляются и в произведениях средневековых китайских художников (Ван Вэй, У Даоцзы, Ма Линь и других), а также в росписях дворцовых комплексов, с развитием ксилографии (с VII – VIII веков) и в гравюре (иллюстрации к произведениям буддийского и даосского канонов, отдельные печатные листки типа бумажных иконок, гравюры – иллюстрации к «Книге гор и морей», к мифологическим эпопеям и т. п.). В период позднего средневековья (примерно с XV – XVI веков) мифологические персонажи синкретического народного пантеона становятся постоянными на народных лубках, заменявших китайцам иконы. Лубки такого содержания печатались до конца 40-х годов в Китае, а в Юго-Восточной Азии (Гонконг, Сингапур и т. д.) распространены и в настоящее время. Своеобразие отражения мифологии в китайской культуре проявляется в том, что одни и те же мифологические сюжеты и представления, начиная со времен древности, несколько по-разному претворялись в образах словесного и изобразительного искусств. В одних случаях изобразительные памятники сохраняли более архаические черты, чем литературные, в других случаях, наоборот, герои-первопредки в памятниках словесного творчества выглядели более архаическими, чем в произведениях изобразительного искусства того же периода.

Поскольку в китайских мифах боги и герои поражают нас смелостью воображения и неожиданной эксцентричностью, их образы до сих пор используют в литературе и искусстве.

К сожалению, древние китайские мифы рано стали исчезать из памяти людей по той причине, что жизнь стала объяснять представления о мире более реалистически, и стала отвергать абстрактные объяснения.

Но мифы Древнего Китая, к счастью, не исчезли полностью. Человека всегда интересовало все необычное и удивительное. Люди стали записывать остатки еще сохранившихся мифов, и они стали частью традиционной китайской истории.

Современные китайские поэты и писатели используют мифологический материал в своих стихах, романах, новеллах и даже в сатирических произведениях.

Алмазные владыки неба – в китайской буддийской мифологии четыре духа, братья-повелители стихий и времени. Их звали Мо Лицзин («чистый»), Мо Лихун («суша»), Гуанму Мо Лигай («море») и Мо Лишу («время»). Самым старшим из братьев считается Мо Лицзин семи метров ростом. Его отличительный признак – ярко-рыжая борода и массивный перстень из жадеита. Взмахнув мечом, он поднимает черный вихрь из сотен тысяч копий, пронизывающих тела людей и обращающих их в прах. За ветром следуют десять тысяч огненных змей, сжигающих все на своем пути. Одновременно из земли поднимается густой дым, ослепляющий людей, и никто не может от него спастись. Мо Лихун в руках держит зонт, успыанный множеством жемчужин. Если его открыть, то небо и землю накроет тьма. Повернув его вниз, можно вызывать сильный ветер и сотрясение земли во всем мире. Мо Лигая изображают с четырехструнной гитарой в руках. Звуки, которые она издает, способны воздействовать на землю, воду, огонь или ветер. Своей игрой Мо Лигай завораживает всех. У Мо Лихуна два кнута и сумка из шкуры пантеры, где сидит белая крыса Хуа Худяо, выполняющая все его приказы. Оказавшись на свободе, это существо превращается в белого крылатого слона, пожирающего людей. Иногда она превращается в змею или другое плотоядное существо. Однажды сторонники дома Шан попросили четырех духов Мо прийти к ним на помощь и выступить в войне с Цзян Цзы-я на их стороне. Братья согласились и собрали армию из ста тысяч небесных воинов и, миновав огромное расстояние, через города, поля и горы меньше чем через день подошли к северным воротам Сичжи, где Мо Лицзин разбил свой лагерь и обосновался вместе со своими солдатами. Хуан Фэйху поспешил предупредить Цзян Цзы-я об угрожавшей ему опасности. Противники знали, что духи Мо сильны в магии, и победить их будет не так-то просто. Тогда Цзян Цзы-я решил хитростью заставить противника сдаться. Сначала богатырь Ян Цзян напал на крысу Хуа Худяо, но зверь проглотил его. Оказавшись в животе у крысы, богатырь рассек ее сердце на две части. Выбравшись наружу, Ян Цзян принял облик Хуа Худяо, а ничего не подозревающий Мо Лихун поместил зверя обратно в свою сумку. Ночью Ян Цзян вышел из сумки, чтобы захватить три волшебных предмета, принадлежавшие братьям, но смог унести только зонтик Мо Лихуна. Во время последующего сражения Ночжа, сын бога грома, разбил жадеитовое кольцо Мо Лицзина. Оставшись без своих волшебных предметов, братья оказались практически беззащитными. Тогда Хуан Тянхуа обрушился на Мо Лицзина со своим волшебным оружием. Это был шип длиной 20 сантиметров в шелковом чехле. Он назывался «пробивающий сердце» и испускал такой сильный луч света, что можно было ослепнуть. Хуан Тянхуа вытащил таинственный шип из чехла и бросил его в противника. Шип вонзился в шею великана, и тот упал замертво. Мо Лихун и Мо Лигай поспешили, чтобы отомстить за своего брата, но грозный шип, брошенный еще прежде Хуаном Тянхуа, поразил их прямо в сердце, и братья распростерлись у его ног. Мо Лишу, последний из братьев оставшийся в живых, решил воспользоваться Хуа Худяо. Но он не знал о подмене, поэтому, когда Мо Лишу опустил руку в сумку, чтобы достать зверя, Ян Цзян, притворившийся Хуа Худяо, откусил ему кисть руки. Истекающий кровью и мучимый нестерпимой болью Мо Лишу стал легкой добычей для Хуан Тянхуа. Волшебный шип пронзил и его сердце. Так погибли все Алмазные владыки неба.

А-нюй – в китайской мифологии мать правителя Чжуань-сюя. А-нюй была дочерью или внучкой императора Хуань-ди. По преданию, она зачала Чжуань-сюя, когда луч звезды, подобный радуге, пронзил луну и взволновал ее, в то время как она сидела в уединенных покоях. Так на свет появился Чжуань-сюй.

Ао – в китайской мифологии черепаха, несущая по морю три священные горы: Инчжоу, Пэнлай и Фанчжан, – на которых живут бессмертные. Ао служит символом мудрости и учености.

Ао Бин – в китайской мифологии герой, третий сын Ао Гуана, царя драконов. Его представляли в образе воина, держащего в руках копье и восседающего на морском чудовище.

Ба – в китайской мифологии дух засухи, обитающий на юге, дочь Хуан-ди. Он приносит людям засуху, голод и смерть. Ба изображали в виде женщины, летающей по воздуху. Во время войны Хуан-ди с мятежником Чи-Ю Ба помогла отцу, остановив страшный дождь, напущенный Чи-Ю.

Ба Гуа («восемь триграмм») – восемь сочетаний горизонтальных цельных (символизирующих начало ян) и прерывистых (символизирующих начало инь) линий. В каждом из восьми сочетаний присутствуют три линии, что и дало название «триграммы». По легенде, эти триграммы придумал и ввел в употребление первопредок Фуси, который нарисовал первые триграммы, «вслушиваясь в свист ветров восьми направлений». Позднее триграммы легли в основу системы гадания. Здесь они были усовершенствованны до гексаграмм (комбинаций шести линий), которых насчитывалось 64. Комментатор знаменитой «Книги перемен» Чэн Ичуань так объяснял эту трансформацию: «Когда в глубокой древности совершенномудрые люди начертали впервые восемь триграмм, то в них уже были выражены три мировые силы: Небо – Земля – Человек. Начав с них, они удвоили эти триграммы, чтобы в них полностью выразить то, что проходит как изменчивость во всем мире». Считалось также, что создание «Книги перемен» принадлежит Фуси. А Конфуций, по преданию, даже опирался на нее в своих поучениях. Однако он воспринимал ее как философский трактат, а не как гадательный свод. Кроме того, один из виднейших последователей Конфуция Сюньцзы утверждал, что люди, гадающие по «Книге перемен», не понимают ее истинного назначения. Тем не менее гадания по триграммам и гексаграммам с использованием «Книги перемен» были очень популярны в китайском обществе, а в наши дни пользуются широкой популярностью и в остальном мире.