Сломанный мир (СИ) - Страница 5
В приемной заместителя министра
Борух Никанорович неспешно открыл массивную дверь и зашел в приемную заместителя министра образования. Сидевшая за столом секретарша – сорокалетняя женщина, весь облик которой выдавал редчайшую стерву, попробовала мило улыбнуться, отчего стала выглядеть совсем противно.
— Борух Никанорович, как я рада вас видеть! – самым умильным голосом, на который была способна пролепетала она. – Эдуард Васильевич о вас уже несколько раз справлялся!
И уже совсем другим голосом, холодным со стальными нотками, она обратилась к сидевшим в приемной посетителям:
— Сегодня вас не примут – приехал профессор, мировое светило науки…
— Какой именно науки? – ехидно осведомился сидевший в приемной член РАН, важный старичок лет семидесяти.
— Да уж не такой, как вы, можете поверить, а научной науки! – огрызнулась секретарша и пробормотала в сторону: — И когда их только разгонят, как надоели, никакой эффективности в этой Академии Наук!
Посетители, тихо ворча, покинули приемную, а Свинчутка одобрительно сказал:
— Изольдочка, а что я тебе подарю!
— Что? – затаив дыхание, заинтересовалась женщина, которая теряла голову от волшебных сокровищ, которые дарил ей при встречах этот таинственный человек.
— Подвеску из мифрила, серебра гномов, изготовленную на рудниках Мории! – торжественно сказал профессор.
Изольда всплеснула руками и ахнула. Она очень любила читать всякие английские фантазии про миры других существ, живущих рядом с людьми. Борух Никанорович как‑то сказал ей, что миры эти существуют на самом деле, и вообще он постаревший Питер Пэн, а она в прошлой жизни была Венди, только не может вспомнить этого. В знак доказательства Свинчутка каждый раз дарил Изольде какую‑то волшебную драгоценность из какого‑то мира, в который не было доступа простым смертным. Где он на самом деле их брал? Конкретно эту подвеску профессор нашел на полу в супермаркете, где ее кто‑то потерял или бросил, так как мифрил представлял собой обычный мельхиор, а девушки в России пошли капризные. Иногда видный деятель науки любил побродить по свалкам или порыться по мусорным бакам – просто так, для удовольствия. Тогда у него собирался целый мешок сокровищ, которые кружили голову таким как Изольда, считавших, что получили неслыханный дар из Страны грез.
— Борух Никанорович! – дрожащим от волнения голосом прошептала секретарша. – Ведь это, наверное, очень дорогая вещь! Такой подарок!
— Стоит столько же, сколько центнер золота, — не дрогнув ответил Свинчутка, с таким же спокойным лицом сказавший бы, что и как тонна.
— Вау! – взвизгнула женщина и тихо спросила: — А можно я подарю вам поцелуй?
— Ну, конечно, — кивнул Борух Никанорович, которого, несмотря на то из чего он состоял, уже тошнило от сцены из «Питера Пэна», разыгрываемой великовозрастной романтической теткой в сотый раз. Вот и сейчас она, краснея, протянула ему орех.
— О, а я тогда подарю тебе орех! – заученно сказал профессор и чмокнул секретаршу в щеку, отчего та сразу же раскраснелась.
— Ладно, пойду к Эдику, а то дела, сама понимаешь… Венди, — сказал самопровозглашенный Питер Пэн и вошел в кабинет одного из тех, кто вершил судьбы образования в стране.
У заместителя министра
При виде Свинчутки заместитель министра подобострастно встал, но профессор знаком приказал ему сесть.
— Не нужно формальностей, Эдик, у нас много интересного, что нужно обсудить!
— И что же, Борух Никанорович?
— Мы решили, что пришло время окончательно подорвать авторитет образования и науки в этой стране.
— Как круто, давно об этом мечтал! – радостно воскликнул Эдуард Васильевич, которого вообще‑то мало, что могло обрадовать. – Какие конкретно должны быть наши шаги?
— Нужно провести рейтинг вузов для того, чтобы выявить неэффективные, — спокойно сказал Свинчутка. – А вот о критериях эффективности нужно подумать отдельно. Например, на мой взгляд, важным критерием является количество унитазов на одного студента. Разве не так?
— Так, конечно так! – закивал головой чиновник.
— Потом нужно больше внимания уделять не тому, что пишут ученые, а сколько они пишут. Наукометрия – исключительно полезная вещь. Мы ведь не зря еще давно сделали вброс в общественное сознание тезиса о переходе количества в качество. Так что постепенно большинство признанных ученых будут считать, что их роль в науке определяется количеством циферок в наших рейтингах напротив их фамилий…
— А если не будут?
— Значит, будут непризнанными. И вообще авторитет ученых нужно подорвать глобально. Ты обратил внимание, что последние два десятка лет мы активно раздавали липовые ученые степени?
— Так и у меня таких целых пять – российская, две американских и две европейских! – гордо заявил заместитель министра.
— Так вот, пришло время гласно заявить о том, что это безобразие, что пора вышвырнуть из науки тех, кто получал свои ученые степени за купленные диссертации, лишить постов высших чиновников за плагиат в работах, написанных на заре туманной юности, как это делают, например, в Германии. Устроить тотальную проверку на плагиат всех научных работ. Пусть не только чиновники, но и каждый мнительный ученый трясутся: а вдруг у него что‑то найдут? Пусть все думают, что хорошо не быть кандидатом или доктором наук… Пусть обвинения в плагиате или ненаучности докторам наук предъявляют те, кто сами с грехом пополам получил среднее образование, но зато имеет доступ к публикациям в массовых средствах массовой информации. Благодаря нам, конечно. Эдик, что с тобой?
— Что, и меня лишат дипломов? – прошептал заместитель министра.
— Конечно же нет! Дипломов лишат тех, чьи диссертации будут уличены в плагиате. А ты же диссертаций не писал, как же тебя можно в чем‑то уличить!
— А откуда взялись мои дипломы? – поинтересовался Эдуард Васильевич.
— В метро купил, а этот в типографии заказал, — начал было Свинчутка, но увидев, как побледнел чиновник, поспешил его успокоить: — Да ты не волнуйся, у тебя все как раз абсолютно законно, и тебя нельзя ничего лишить. У тебя были дипломы одного из государств, которые можно было нострифицировать у нас в министерстве образования, поэтому к твоим дипломам не придерешься. Тем более, что университет, который их выписал, уже разрушен при бомбежки, в результате которой погибли все архивы, в том числе электронные… Так что ты самый, что ни на есть настоящий доктор, что, кстати, подтвердили два американских и два европейских университета, выдавшие тебе докторские дипломы за то, что ты сопровождал меня в качестве «подай–принеси», когда я ездил туда читать лекции… Но довольно об этом: нужно будет разогнать и Академию Наук, общество должно понимать, что цель науки, как любого бизнеса – получение скорой и ощутимой прибыли. А фундаментальные исследования, не приносящие дохода – это платье голого короля. Нужно разъяснять, что ученые, исследования которых убыточны – или проходимцы, живущие за чужой счет, или дурачки, занимающиеся не пойми чем. Любой ларечник может быть намного значимей академика, занимающегося фундаментальными исследованиями, если его деятельность приносит больший доход. Прибыль от научной деятельности – вот основной параметр, определяющий эффективна она или нет!
— А мы сможем все это сделать? – поинтересовался Эдуард Васильевич.
— Будем пробовать. Кстати, наверное, нужно будет создать специальный орган – Чрезвычайное Министерство Образования. У тебя есть шансы его возглавить…
Заместитель министра вспомнил табличку, украшавшую дверь на кабинете Боруха Никаноровича, представил табличку со словом «министр» и аббревиатурой из первых букв, предложенного профессором для нового органа названия на двери своего кабинета, и грустно вздохнул…