Сломанная тень - Страница 17
«Что, сударыня, вы желаете сообщить?» – спросил я равнодушно.
«Пока ничего! Но могу и пожелать, если вы будете щедры! Например, могу назвать имя убийцы!»
«Допустим! Доказательствами располагаете?»
«А как же!»
«Какими, если не секрет?»
«Собственное признание устроит?»
«Более чем! Устное или письменное?»
Дама в черном на секунду задумалась:
«Пожалуй, устное!»
«В суде показания дадите?»
Она привстала:
«Вы что, барон? Белены объелись?»
Я тоже поднялся:
«В таком случае, прощайте! С мошенницами дел не имею!»
Отодвинув ногой стул, я направился к выходу. И услышал:
«Как вам будет угодно, барон! Передайте поклон вашим друзьям! Вы ведь опять соберетесь на поминки. Пароль «Дама треф», не так ли?»
– Что? – вскричали в один голос Тучин и Лаевский.
– Что слышали! – прошептал барон и продолжил рассказ:
Я прикрыл дверь и вернулся за стол:
«От кого вы знаете про «Даму треф»?»
«От убийцы! – ответила дама. – Думаете, он шутки ради кладет в карман каждому из убитых эту карту? Ухтомцев, если не ошибаюсь, его третья жертва? Да, третья! Верхотуров, Репетин, теперь вот граф…»
«Вы знаете убийцу?»
«Да!»
«Кто он?»
«Экий вы шалун! Сначала двадцать пять тысяч!»
«Тысяча!» – сказал я. Такая сумма у меня всегда при себе.
«Мы не на базаре! Двадцать пять!»
«Полторы!» – я вспомнил, что не рассчитался с портным и эти деньги у меня в кармане.
«Фу, какой вы жадный! А я люблю щедрых мужчин! Двадцать пять!»
«Зачем тебе столько денег, шлюха?» – в ярости я попытался схватить ее. Нас разделял лишь неширокий стол, но она ловко успела отклониться назад. Со всего маха я ударился о доски.
«Шлюхой нынче много не заработаешь! Мужчины предпочитают мужчин! – хихикнула она и щелкнула меня по носу. – А зря! Ишь, как вы возбудились, барон!»
Я снова сел и осторожно взялся за трость:
«Хорошо, будь по-вашему! Двадцать пять! Но отдам их завтра, слово чести! Называйте имя!»
«Не считайте меня дурой, барон!»
«Я не захватил с собой денег», – объяснил я как можно спокойней, готовясь к новому выпаду.
«Тогда до завтра! В пять на Малой Конюшенной».
«Договорились», – я вскочил и тростью пригвоздил даму к стенке. Еще секунда, и вцепился бы ей в горло…
– Она назвала имя? – затаив дыхание, спросил Тучин.
– Нет! Я не обратил внимания на муфту. В ней она прятала пистолет, который, не раздумывая, разрядила мне в руку. От боли я упал на пол и потерял сознание.
Очнулся в луже крови. Перевязав платком руку, с трудом выбрался из трактира. Переходя Садовую, чуть не попал под лошадь. По счастью, в пролетке ехал этот ваш…
– Угаров.
– Симпатичный, кстати, парень, я еще утром обратил на него внимание.
– Отставить, Антон! – улыбнулся Тучин. – Он, увы, не наш!
– Жаль! Так вот! Там ехал Угаров с доктором! Они усадили меня и привезли сюда.
– Завтра на Конюшенную идем вместе! – решил Лаевский. – Передашь шлюхе деньги, узнаешь имя…
– …а потом мы ее схватим и передадим полиции, – закончил его мысль Тучин.
– Спасибо, друзья!
– Откуда она знает про пароль? – задумчиво спросил Тучин.
– Она же сказала! От убийцы! – напомнил Баумгартен.
– Получается, убийца один из наших?
– Получается так! – вздохнул барон. – Никто другой пароль не знает.
Из столовой прозвенел колокольчик.
– А вот и ужин, на который ты приглашен! Останешься? – спросил Лаевский у барона.
– С удовольствием!
Денис подождал после их ухода минуту-другую и тоже поспешил в столовую.
Глава восьмая
– Полиночка! – окликнула Ирина Лукинична вошедшую в гостиную племянницу. – А где ты, ангел мой, была?
– Я? – сжала на миг губки, словно нашкодивший карапуз, Полина, но мигом нашлась: – Княгиню Дашкину провожала!
– Угу! – промолвила тетушка и, покачав головой, уткнулась в рукоделие.
Дашкина-то с полчаса назад отъехала! С кем это племянница уединялась? За Полину Ирина Лукинична беспокоилась. Вроде и брак успешен: муж – хорош собой, богач, только вот счастья меж ними не чувствуется и с детками не спешат. А почему – молчат. После летних дач Полина вдруг в отчий дом вернулась. С одной-то стороны, понятно, Налединский – дипломат, вечно в разъездах… А с другой стороны, почему жену с собой не берет? Разве можно молодую красавицу надолго оставлять?
С кем же Полина провела последние полчаса?
– Что вы такое читаете? – спросила Кислицына Лаевская.
– Стихи, сударыня!
– Любовные?
– Философские. Лорда Байрона.
– Вы, говорят, и сами пописываете, Матвей Никифорович! Правда?
Кислицын смутился:
– Да!
– Прочтите, умоляю! Что-нибудь, посвященное мне!
– Вам?
– Ну да!
– София, София… – пробормотал Кислицын и, достав карандаш, принялся черкать у себя на манжете. – Прошу прощения за экспромт…
– Просим, просим, – улыбнулась Полина.
– Браво! Браво! – закричала Лаевская. – Вы – душка!
Полина оживилась:
– Матвей Никифорович! А про меня стихов не прочтете?
– Аполлинария… Аполлинария… – Кислицын принялся за другой манжет. – Сейчас, сейчас… Никак рифму не подобрать… – Наконец импровизатор вышел из трудного положения:
– Замечательно! – похвалила жениха Ольга, ловко перебирая спицами.
За время вынужденного отсутствия Ирины Лукиничны, двух месяцев, бесполезно проведенных в имении рядом с Софьей, домочадцы изменились. Кислицын вдруг уверенность обрел. Неужто с наследством дело сдвинулось? Марфуша взвинчена, по умершему ростовщику почему-то убивается, Полина в себя погружена, Андрей Артемьевич от воспитанницы не отходит, а сама Змеева… Господи! Что она вяжет? Пинеточки? Неужели? Вот беда… Хотя… Матвей Никифорович авансик получил, обратной дороги не имеет. А вдруг сама Ольга взбрыкнет? Когда Андрей Артемьевич с дрожью в голосе сообщил ей опекунское решение – выйти замуж за Кислицына, она смиренно ответила: «Хорошо», – и кротко улыбнулась. Эта самая кротость и волновала Ирину Лукиничну. Современные девицы все с гонором и норовом. Скажут «да», а сделают по-своему. Не то что в наше время! Кто Софушку спрашивал, когда Андрей Артемьевич сватался? Кто интересовался чувствами самой Ирины, когда отказали письмоводителю Максимову? Отрезал папенька: «Не пара», – вот и весь разговор. А то, что пары так и не нашлось и влюбленный Максимов с горя спился, никого не взволновало!
Ирина Лукинична горестно вздохнула.
– Оленька! Вот вы где! – в гостиную вошел Андрей Артемьевич. – Мой Наполеон вашего Веллингтона уже в хвост и в гриву чешет. Не порядок! Пора бы пруссаков справа запускать[12].
– Как-нибудь в другой раз, Андрей Артемьевич! Ужинать пора, – напомнила Ирина Лукинична и позвонила в колокольчик.
– А разве мы еще не ужинали? – удивился старик.
– Не успели! – с милой улыбкой напомнила ему Змеева. – Из-за раненого!
– Да! Кстати! – оживился Андрей Артемьевич. – Как самочувствие барона?
Ответил ему Тоннер. После разговора с Налединской доктор отправился навестить Баумгартена, но в кабинете Владимира никого не нашел и в поисках добрел до гостиной: