Сломанная печать (СИ) - Страница 6

Мариса продолжала стоять посреди прихожей, прижимая к себе котомку с едой. Сделалось неуютно. Даже в скромном доме лекаря она в своих рваных обмотках на ногах и сотню раз перешитом платье выглядела нищей попрошайкой. И служанка подумала о девчонке гадкое. Захотелось немедленно выбежать на улицу и никогда не возвращаться, но Мариса наоборот выпрямила спину и задрала подбородок, глядя прямо в глаза Грете.

Магистр направился к одной из дверей на первом этаже, но остановился, обернулся, хмуря брови и кусая губы.

— Грета, — его лицо слегка покраснело, он подбирал слова, — Мариса дочь друзей, сирота, попавшая в трудную ситуацию. Она мне, как дочь, — маг особо выделил голосом слова «мне» и «дочь». — Ты поняла?

Отчитываться перед прислугой было необязательно, но Виктор сразу прояснил все сомнительные и неловкие моменты. Для Греты этого оказалось достаточно. Хозяина она знала очень хорошо, как догадалась Мариса, кажется, даже вздохнула с облегчением.

— Пойдём, милая. Сейчас всё устроим, — женщина повела девушку в другую часть дома. — Что у тебя там в котомке? Вещи?

Помотав головой, Мариса ответила не сразу:

— Еда.

— Еде место на кухне, — женщина протянула руку, чтобы забрать котомку, но наткнулась на решительный взгляд гостьи. — Хорошо. Пусть останется при тебе.

Все богатства Марисы так и лежали рядом, когда она, распаренная, нежилась в горячей воде. Она и забыла, когда последний раз мылась подобающим образом. Конечно, три последних года скитаний, она старалась держать себя в чистоте, но разве море или бочка с холодной дождевой водой сравнятся с настоящей ванной?

— Какая ты худенькая, — вздыхала женщина, терпеливо занимаясь Марисой.

Грета помогала как следует растереть кожу, смыть накопившуюся грязь. Бедной служанке пришлось сменить воду, прежде чем оставить девчонку на время отдохнуть и отмокнуть. Давно Мариса не ощущала себя настолько довольной.

В столовой Мариса появилась чистая, в свежей одежде не по размеру. Платье норовило сползти, и пришлось подвязать его пояском, а ворот подшить на скорую руку. С большим удовольствием она немедленно легла бы спать, но Виктор ждал гостью. Он делал какие-то наброски на листе бумаги, когда Мариса вошла в комнату. Его задумчивый взгляд скользнул по тщательно расчёсанным влажным волосам девушки, по мешковатому платью с приколотой брошью и котомке, с которой она никак не желала расстаться. После горячей воды Мариса раскраснелась, а сейчас щеки горели огнём. Что-то во лице магистра Дэя смутило её. Слишком нежно он посмотрел, слишком волнительно.

Он поднялся и мягко забрал котомку.

— Отдам Грете. Тебе не придётся голодать. Попытайся забыть прежние привычки.

Наверное, он применил успокаивающую магию, которой владели все эмпаты, потому что на этот раз Мариса сдалась без боя и выпустила добычу. После всех событий и простых радостей она совсем потерялась в незнакомом доме, расслабленность тела не позволяла сосредоточиться, чтобы улавливать чужие заклинания и противостоять им.

— Что это? — он осторожно отвёл прядку волос в сторону, разглядывая несколько шрамов от ожога возле уха. — Кто?!

Огонь стихийников невозможно спутать с действием обычного пламени. Лекарь различит их немедленно. В нём почувствовались гнев и боль, пробившиеся через сломленный дар Марисы. Она замерла. Больше всего она опасалась вопросов.

— Кто из магов посмел?! Или это несчастный случай? А рука?! — Виктор вспомнил о шрамах на ладони девушки, не спрашивая разрешения заставил разжать пальцы.

Иная магия чуть затронула кожу. Он долго подставлял под свет красноватые разрывы, которые давно заросли, оставив короткие борозды. Сразу же применив дар лекаря-эмпата, магистр Дэй убедился, что с рукой ничего сделать не получится. Следы чужой силы не поддавались.

— С ожогом на лице я справлюсь, — он потянулся к ней, но Мариса отклонилась.

— Нет. Я хочу помнить. — Её глаза потемнели, лицо приобрело неожиданную резкость, точно отражение Регины.

У любимой Виктора всегда был характер.

— И не расскажешь, что произошло?

— Не имеет значения, — она не хотела смотреть ему в глаза.

— Ты очень похожа на мать и такая же непреклонная, — маг дал понять, что не станет настаивать.

Мариса успокоилась, почувствовав себя в безопасности. Возникшее напряжение рассеялось.

— Я её плохо помню. Наверное, вы очень любили… Регину, — догадалась она о чувствах магистра.

— Никогда не переставал, — ему пришлось сжать зубы, чтобы не дать эмоциям выход.

— Почему же позволили стать женой другого? Моего отца…

— Потому что сильно любил. Регина была счастлива с Фростом… — Дэй растерянно оглянулся. — Давай ужинать.

Он поспешил завершить разговор, а Мариса чуть коснулась его плеча, прежде чем сесть на предложенный стул. Эмпат с надломленным даром, она догадывалась о его боли, как любой другой человек, но внутри по-прежнему было холодно и пусто. Просто она сделала то, что обычно свойственно нормальным людям.

За ужином они некоторое время молчали, переживая сказанное. Виктор занимался содержимым своей тарелки. В трактире он так и не поел. Мариса медленно ковыряла вилкой кусочек мяса. Она привыкла наедаться впрок, если случалось, но сейчас ничего не хотелось. Только спать. Маг-эмпат не мог не заметить её состояния.

— Я должен прояснить кое-что прежде, — магистр отставил тарелку в сторону. — Утром займусь твоими документами. Вы с Гретой отправитесь по магазинам. Остаётся магия.

— Вы готовы потратиться на меня? — слова Дэя вызвали у неё двойственные чувства благодарности и уязвлённой гордости.

— В Академию ты должна явиться пусть в скромном, но достойном виде, — в его тоне послышались учительские нотки. — Племянница магистра, помнишь?

— Вам не будет за меня стыдно, — обещала Мариса.

— Это неважно, — Виктор снова сделался мягким и сочувствующим. — Тебе было восемь, когда отец…

Не договорив, он помрачнел, неловко смял салфетку. Она бесстрастно завершила фразу за него.

— Когда пропал отец, мне было восемь. Я ничего не помню, кроме каких-то образов, обрывков воспоминаний. Меня обучали азам магии моего Ковенанта Чувств. Думаю, что обучали, — поспешно добавила девушка.

Вздохнув, маг покачал головой. Ему совсем не нравилась отстранённость Марисы. Старые раны нарывали, скрытые коркой льда, сдерживаемые неестественной анестезией. Это казалось лекарю опасным. В потеряю памяти он так и не поверил.

— А потом? Где ты жила после?

— У одной хорошей женщины, — Мариса попыталась улыбнуться, но губы задрожали.

— Тебя там обижали? — Виктору никак не удавалось ухватить нить правды в словах дочери друга.

— Ко мне относились, как к родной, — она провела ладонью по лицу, словно прогоняя непрошенные слёзы, но оставалась какой-то застывшей, неживой куклой. — Не надо говорить о прошлом. Это ничем не поможет.

— Тогда об Академии, — маг быстро переключился на другую тему. — Попробую выбить у ректора стипендию. Места в общежитии есть. Если бы ты согласилась пойти к Талесам, то, возможно, удалось бы получить ренту, — Виктор размышлял вслух. — Имущество Фроста конфисковали в пользу казны, конечно. Туда входила и собственность Регины. Мерзавцы, они оставили тебя без всего. Прости, что приходится ворошить болезненное, но я хочу, чтобы ты полностью понимала, что происходит.

— Я понимаю, — спокойно кивнула Мариса.

Шаги приближались. Насвистывая мелодию, которую, вероятно, сам и сочинил, порог кабинета переступил толкователь Фолэнт. Родство со стихийными магами сказалось и на менталисте. Крупные, правильные черты его лица были безмятежны и только выразительный, часто кажущийся бешеным взгляд мог напугать простаков и слабых духом. — Дел? Один? — Поинтересовался он. Мгновенно поняв, что лаборатория пуста, советник расслабился. Необычные белые волосы толкователя контрастировали с тёмным сюртуком. Брум подумал, что все Фолэнты на одно лицо, не говоря уже о нраве. Только менталы среди них умеют держать себя в руках, балансируя между стихиями и разумом. Умные и опасные противники, но, к счастью, Грэмис Фолэнт был на его стороне. Перед ним не нужно было разыгрывать понимающего и мудрого правителя. Положив руки на стол, Делвин устало ответил: — Лаборанты ушли. И к лучшему… — Не доверяешь? — О, они надёжно связаны ментальной клятвой, — Брум усмехнулся. — Инстинкты — последнее от чего избавляется плоть. И пусть внешний мир им недоступен, жить хочет каждый, кто дышит и чувствует. — Иногда я сомневаюсь в их способности чувствовать. Удар завесы способен вышибить из эмпатов не только их суть, но и душу. — Невероятная сила, — Делвин легко согласился, но будто находился не в лаборатории, скрытой в подземелье королевской резиденции — взгляд тёмных глаз затуманился, пальцы чуть двигались, продолжая перемещать точки на ментальной схеме. Второй толкователь встал позади кресла, положил широкие ладони на опущенные плечи Брума. Вначале мягко, будто бы даже нежно, но затем с силой сжал пальцы, массируя, иногда касаясь шеи. — Ты очень напряжён, Дел. Брум с наслаждением прикрыл глаза на мгновенье, расслабился. Спустя время запрокинул голову, заглянул снизу приятелю в лицо, рассмотрев несколько свежих порезов на широком подбородке. Тот всегда торопился, когда брился. Тонкая кожа Фолэнта легко краснела точно у юноши, хотя он был младше всего на десять лет, а первая седина терялась в бесцветных волосах. Они многое пережили вместе, объединённые сложным сплетением личных секретов и общей целью. Грэмис отпустил его, ловко и вальяжно присел на край стола. — Всё думаешь о том дне? — Улыбка напоминала оскал волка. — Эта паника, крики… Одни помехи настоящему делу. Мы просто не успели. И Фрост удрал. Имя бывшего толкователя словно толкнуло Брума в грудь, заставило вскинуть голову и посмотреть на коллегу осознанно, возвращаясь к мучившему вопросу. — Мне не даёт покоя то, что он унёс с собой. Уверен, что там ответ. То, что нам нужно. А новый Талес совсем слаб. — Делвин презрительно скривил губы. — Будто и не ментал вовсе. — Древняя кровь теряет силу, — Фолэнт пожал плечами. — Такое случается. Зато у нас три голоса в Совете. — Ты прав, — ладонь верховного толкователя сжалась в кулак. – Полезный идиот. С Юингом должно быть так же не сложно. Надд себе на уме. — Молчаливая мумия преподнесёт нам сюрпризы, — согласился Фолэнт. — Поможешь мне в тренировке? — Ты не знаешь покоя, – Фолэнт наклонился, его полные красиво очерченные губы оказались очень близко от лица верховного толкователя. Грэмис улыбался. Нахально и с вызовом. Так же, как делал это в далёкой юности. Делвин вернулся к ледяному шкафчику, плеснул на язык алой жидкости из флакончика, поймав взгляд друга, ставший безразличным. Самым непостижимым образом в нём сочеталась необузданная страсть и холодность ментала. Никогда не угадаешь, что на самом деле он чувствует или думает, к чему стремится. «Надо быть осторожнее», — напряжённо подумал Брум. Если Фолэнт, несмотря на все их договорённости, решит предать, то его ничем не удержишь. Такой и убьёт без сожаления, с ленивой ухмылкой, а потом просто уйдёт, насвистывая свои дурацкие песенки. Сегодня они на одной стороне, но что будет завтра? Конечно, Делвин многое обещал советнику. Дар у того не настолько ярок, поэтому Грэмис всегда шёл позади, разрешая командовать собой. Брум успокоил себя тем, что приятель слишком привязан к власти, чтобы терять хорошие перспективы. Жидкость начала действовать, потекла искрами под кожей, обострила чувствительность кончиков пальцев, усилив и дар ментала. Каждый раз Делвин ожидал яркой амарантовой вспышки, растекающейся в солнечном сплетении, но надеждам не суждено было сбыться. В финале внутренних рассуждений Брум подумал, что древняя кровь не просто теряет силу и вырождается, но и Ковенанты, как прибежище той или иной практики, теряют свои незыблемые принципы. Прежде ни один ментал не купился бы на власть и посулы могущества, не пошёл на поводу у страсти или слабости плоти. Что же, ему только на руку. Он легко избавился от сомнений и сел за стол. — Какая схема? — Грэмис, сняв сюртук, небрежно отбросив его на ближайшее кресло и встал рядом. У него были крупные широкие плечи и грубоватые руки. Для Делвина оставалось загадкой, как такими руками можно работать с ментальными нитями и плоскостями. — Удерживай стабильные точки. Отмечу красным. Он позволил второму толкователю проникнуть в собственное ментальное поле, приложить усилия к начальному построению структуры. Когда Брум убедился, что конструкция устойчива, а схема стабильна, то приступил к самой сложной части. Непривычная методика быстро истощала ресурсы. Сами действия он отработал до автоматизма, но каждый раз чего-то не хватало. Делвин злился и упрямо бился в эту запертую для него дверь, но получал слишком мало, чтобы считать, что достиг хотя бы начального уровня, описанного в старом учебнике для первокурсников. Над столом перед мужчинами загорелась амарантовая точка. Воздействуя на несколько линий в ментальной карте, Брум проложил пути к сгустку энергии. После выпитого зелья это получилось легче. Точка увеличилась в размерах и обрела форму куба с прозрачными гранями, которые медленно, будто лепестки цветка, раскрылись. Оба молчали, сосредоточившись на деле. Фолэнт сопел и, кажется, даже взмок, но усердно вплетал заклинания и ментальную силу в слабые места схемы. Он сам точно определял точки, требующие особого внимания, действовал в слаженном дуэте с Брумом. Как напарнику, Грэмису не было цены, и верховный толкователь это прекрасно понимал. Первый этап прошёл отлично, и Брум приступил к созданию проекции на полу перед столом. Вначале контуры только чуть проступили пульсацией. Такие же лилово-сиреневые, как грани куба, зыбкие. Усилий двоих менталов хватило, чтобы они обрели плотность и образ, сквозь который просвечивала обстановка лаборатории. Фигура над столом сложилась, вернув форму куба, и опала искрами. Делвин задышал ровнее, жадно хватал ртом воздух. Фолэнт сложил руки на груди, прищурился водя взглядом вверх-вниз по образу, в создании которого только что принимал участие. — Ты потратил столько усилий, чтобы сплести девку? А не проще сходить в бордель, если ты настолько ненасытен? — Она не для утех, Грэм. — Брум отмахнулся, хмуро разглядывая невысокий колеблющийся призрак. — В прошлый раз сам работал над схемой, но потратил половину запасов из ледника. Чрезмерно дорогое удовольствие. Вдвоём получается такая же слабая иллюзия. Долго она не протянет, но для практики подойдёт. — Странные у тебя затеи. Кого-то она мне напоминает. — Фолэнт вышел из-за стола, обошёл вокруг образа. Делвин не успел ничего сказать, когда приятель всей пятерней попытался ухватить призрака сзади, как привык поступать в том самом заведении, куда предлагал сходить верховному толкователю. Иллюзия молниеносно развернулась, контуры миловидного личика исказились, превращаясь в оскал, предвещающий смертельную опасность, а прозрачная ладошка шлёпнула наглеца по щеке. Фолэнт взвился всем своим крупным телом и поспешил отступить, пока настоящий создатель не одёрнул иллюзию. Прозрачная девица недовольно зашипела, вспыхнула изнутри ярким амарантовым огнём, разбрасывая вокруг себя искры силы. На красном лице Грэмиса красовался небольшой магический ожог. — Горячая штучка! — Морщась, он пальцами чуть коснулся оплавленной кожи. — Будет чем заняться моему лекарю. — Тебе повезло, — Брум еле сдержался, чтобы не расхохотаться. — Она нацелена на определённого человека. Иначе, лежать тебе сейчас вон там, — он развернулся в сторону лекарского стола, обитого железом.