Сломанная красота (ЛП) - Страница 5

О Боже, Эрин возбуждает мысль о том, как он отчитывает её.

***

Она что-то скрывает. Блейк знает это, но не чувствует необходимости давить на неё. Он приготовил ужин. Спагетти не блюдо для гурманов, но это шаг вперёд от еды на вынос и пиццы. Блейк даже порылся в глубинах своей кладовой, чтобы достать бутылку вина. Они будут наслаждаться тихим вечером. И Эрин расскажет ему, что ее гложет, когда наступит подходящее время.

Сейчас, больше, чем когда-либо, он осознаёт, как сильно хочет удержать её. Знает это с глубокой уверенностью. После его визита к Джо острая необходимость исчезла. Этот порыв овладеть ею, держать так, будто девушка может ускользнуть, если Блейк сожмёт её не достаточно сильно. Здесь, в её сладкой компании, он видит всё более ясно, с чуть большей верой в будущее.

Она делает глоток.

– Вкусно. Это особенное вино?

Он приподнимает брови.

– В смысле особенное?

– Я не знаю. Ты выглядишь как парень, который разбирается в вине. Ярлыки и винные дегустации и всё прочее.

Блейк пожимает плечами.

– Это "Мерло". Моя мама любительница вина, и я имею это в виду и в лучшем, и в худшем смысле. Но это не относится ко мне. В следующий раз я подам "КулЭйд", если хочешь.

Эрин усмехается.

– Ты пьёшь "Кул-Эйд"?

– А что, все любят "Кул-Эйд". Это продукт из детства.

– О Господи, должно быть, ты был очаровательным ребёнком. Я это прямо вижу – маленький Блейк в детских штанишках и с подтяжками.

Он фыркает.

– Как ты думаешь, сколько мне именно лет?

– Я не знаю… но много, – она невинно моргает. – Около тридцати?

Мужчина бросает в неё корочку от своей хлебной палочки.

Она уворачивается, смеясь.

– Тридцать один?

Пряча свою усмешку под хмурым видом, он обходит стол.

– Я могу быть древним, но я достаточно силён, чтобы справиться с болтливой маленькой девчонкой.

– Чувствуешь себя подвижным, да?

– Именно так.

Он полностью поднимает её со стула и несёт в гостиную. Не унимается, даже когда бросает девушку на диван. Опускается за ней вниз и… он чувствует, что это единственное логичное опровержение её обвинений, щекочет Эрин, пока она не начинает тяжело дышать и задыхаться в его руках. Именно как ему нравится – смеющаяся и такая чертовски идеальная, что у него болит сердце.

Блейк немного отстраняется, чувствуя себя странно сдержанным, будто не может позволить себе зайти слишком далеко. Что сводит с ума, потому что это Эрин. Его Эрин, его девочка.

Её улыбка исчезает. Она накрывает ладонью его щеку, нежно поглаживая.

– Что такое? – спрашивает она.

– Ничего. Прости.

– Не скрывай это от меня, что бы это ни было. Помнишь? Каждая частичка тебя и каждая частичка меня.

Она поднимает на него взгляд в тусклом свете из столовой. Её тёмно-золотистые волосы обрамляют лицо и спадают на коричневую кожу дивана. Он хотел бы, чтобы её глаза не были такими широкими, губы такими полными. Он хотел бы просто отвернуться.

Вместо этого Блейк смотрит в ответ, в его разуме пробегают такие слова, как стойкость, верность и доброта. С любовью. Теперь он это понимает. Это намного больше, чем то, как она выглядит и говорит, хотя это была часть всего. Каждая её частичка, в которой он хочет утонуть; в каждом сладком, печальном сантиметре.

– Ты такая красивая, – хрипло произносит Блейк, потому что это всё, что он может сказать.

Что-то мелькает в глазах девушки. Осторожность. Чувство вины? Что она скрывает от него?

Но Эрин целует его, прижимает эти сочные губы к его губам, и он отпускает её. Позволяет ей надеть невидимую повязку на собственные глаза и отпускает Эрин, отпускает, потому что доверяет ей. Даже если это делает его идиотом, ему нужно доверять ей в этом тёмном месте, где его избивали и обжигали, и в этот раз оказаться сильнее.

На её губах слабый вкус вина, богатый и бархатистый. Блейк узнаёт нотки шоколада и красного фрукта, потому что он такой же чопорный, как она и думает. Он пил "Кул-Эйд" только иногда, когда ходил домой к друзьям, но всё это было в прошлом. Раньше. Он не умер в этом забытом богом бункере, он переродился. Блейк теперь другой мужчина, более хороший.

Его рука опускается сзади на шею девушки, пропуская шёлковые локоны между своими пальцами, поглаживая ладонью затылок. Он чувствует себя наполненным её мягкостью, ушибленным и избитым этой мягкостью. Как Эрин может принимать его вот так, полностью? Но она принимает. Девушка прижимается щекой к его щеке, прямо там, где он больше всего искромсан. Её прохладная кожа, успокаивает его. Метит его так, как он хочет сделать это с ней.

Блейк встаёт, оставляя её растянувшейся и томной на диване. Фиолетовое платье обнимает её изгибы, задравшись вверх по бёдрам. Оно должно исчезнуть. Он стягивает с неё платье, осторожно, чтобы не потянуть за волосы, но и не отпустить её. Лифчик и трусики исчезают следующими, так что она лежит на мягкой прохладной коже только в чёрных туфлях на шпильках.

Если бы Блейк мог нарисовать её вот так, то нарисовал бы. Заставил бы Эрин оставаться в этой позе часами, сам прячась за щитом мольберта, сохраняя часть её для себя. Вместо этого он может только смотреть на неё, выжигая воспоминания в своей памяти. Но чёрт, он уже никогда не забудет. Блейк знает каждый оттенок её кожи, от розового на сосках, до бледно-фарфорового внизу живота. Загорелый склон плеча девушки и золотистые волоски сзади на шее. Он перечислял её достоинства как в самом старательном исследовании, царапая на полях маленькие заметки. И вот Эрин перед ним, чувствительная, но хочет, чтобы её ласкали, лизали. И от этого, Боже, она может кончить сразу же.

Краткое сжатие её запястья говорит ей остаться. Мужчина приносит бокал вина с обеденного стола. Это особенное вино? – спросила она, и да, оно особенное. Блейк никогда больше не сможет пробовать его, не чувствуя одновременно и её вкус.

Он опускает указательный палец в напиток и касается её соска, позволяя глубокой красной жидкости покрыть сморщенную кожу. Поначалу он намеревался изрисовать её всю, но нетерпеливая похоть заставляет Блейка припасть к её груди, обводя языком сосок и засасывая его. Другой тоже вкусный, сухой, пряное вино контрастирует со сладким, свежим вкусом её самой.

Глаза Эрин затуманены возбуждением. Её ноги раскрываются в роскошной дерзости. Возьми меня, – говорят они, и да, чёрт возьми, он сделает это. Мужчина наклоняет бокал и выливает маленькую лужицу на её живот. Мышцы под его губами вздрагивают, пока он слизывает вино, погружая язык в пупок девушки.

Её ноги теперь широко раздвинуты: одна из ступней на полу, другая ползёт вверх по спинке дивана. Она просит его трогать её, буквально умоляет своим телом. Блейк ставит винный бокал на кофейный столик.

Она стонет.

– Пожалуйста, Блейк.

Господи. Ему нравится слушать её, всё, что она говорит, и всё, что не говорит.

– Ш-ш-ш, – успокаивает он.

Он любит заставлять её кончать, но сейчас Эрин сгорает. На пределе. Он может вознести её выше, но только с терпением. Мужчина подкладывает диванную подушку под её голову, прежде чем сбросить с себя одежду. Она наблюдает за ним из-под ресниц с позолоченными кончиками, с маленькой, благодарной улыбкой на лице.

Склоняясь над диваном, он направляет свой член в её рот. Она покорно открывается ему, её тёмный взгляд поднимается к мужчине. Влажный жар, жгучая похоть в глазах – это как тиски для его яиц, сжимающие их так сильно, что Блейк чуть не кончает тут же. Он зажмуривает глаза и заставляет себя сдержаться. Ещё нет.

Её язык скользит вокруг головки члена. Рот девушки всегда был удивителен, но сейчас он более мучительный, когда она знает его тело. Не он один делает заметки. Эрин скользит языком по щели на головке, и у него перед глазами появляются звёзды. Она царапает нижнюю часть члена языком, и он стонет, протяжно и низко.