Сломанная красота (ЛП) - Страница 11

Блейк разрывает поцелуй, но продолжает касаться её везде, будто прошли месяцы и годы, а не часы и дни.

– Это тяжелее, чем я ожидал.

Он прокладывает дорожку поцелуев вниз по её шее.

О Боже, так приятно. Эрин в ответ толкается бёдрами.

– Преподавать урок?

– Притворяться, что я тебя не знаю.

Её сердце сжимается.

– Для меня тоже. Но я горжусь каждый раз, когда вижу тебя там.

Улыбка Блейка практически мальчишеская. Ей тяжело даже считать шрамы какой-то особенной помехой. Он просто так выглядит, это часть его. Единственная причина, по которой Эрин жалеет об этом, это то, что она знает, как ему от этого больно.

Иногда он случайно отворачивается и сжимает зубы. Блейк говорит, что ощущает это так, будто его снова обжигает, отголосками прошлого. Эрин сделала бы что угодно, чтобы забрать у него эту боль, если бы могла. Она любит, любит, любит его. И он любит её в ответ, Эрин уверена в этом. Так что эта неуверенность может погибнуть ужасной смертью, ей плевать. Нет причин привлекать его к ответственности только за то, что какой-то парень оказался придурком, когда она училась на втором курсе.

– Мне нужно кое-что тебе рассказать, – говорит девушка. Он приподнимает бровь, а она продолжает. – Я слышала конец твоего разговора с профессором Дженкинс. В первый день урока.

– Чёрт, – Блейк зажмуривает глаза. – Прости. Я надеялся, что ты не увидишь её там. Эрин, клянусь, я не…

– Нет, всё в порядке. Ты не обязан объясняться. Я доверяю тебе и понимаю, что она может время от времени приходить поговорить с тобой. У вас один работодатель, по крайней мере, на семестр. Так что мне не хотелось, чтобы ты переживал, что я распсихуюсь, если вы поговорите. Я бы даже ничего не сказала сегодня, просто не хочу, чтобы ты чувствовал, будто должен скрывать это от меня.

Он притягивает её на диван.

– Я ценю твои прогрессивные взгляды на это дело, но как бы сказал наш знакомый с урока парень – чепуха.

Эрин моргает.

– Что?

– У тебя есть полное право расстраиваться из-за того, что застала меня вот так, или, по крайней мере, знать, о чём мы говорили. И даже если ты не настаиваешь на этом, я хочу тебе рассказать. Я прояснил с ней, что между нами всё кончено. Я сказал, что если она ещё раз придёт в мой дом, я вызову копов.

– Ты действительно сказал это?

Блейк пожимает плечами.

– Это правда. То, что она сделала, было крайне неприемлемо, и мне нужно было задушить это в корне. Ради отношений с тобой и ради себя тоже. Я не могу обещать, что она больше ничего не сделает, но она мне не интересна. Совсем. И я уверен, что разозлил её достаточно, чтобы она не захотела иметь со мной ничего общего.

Эрин выгибает бровь.

– Установил прецедент, да?

Он усмехается.

– Ты собираешься использовать против меня все мои лекции, да?

– Скорее всего. А что, я тебе надоем?

– Никогда, – ещё один поцелуй, на этот раз нежнее. – Останься со мной, – прижимается к её губам своими. – Обними меня так крепко, чтобы я никогда не переживал, что проснусь, а тебя рядом не будет.

Будто подчиняясь ему, её конечности начинают двигаться без раздумий, руки девушки смыкаются за его шеей, а ноги сцепляются вокруг бёдер. Её спина изгибается, отрываясь от стены, ища твёрдую плоть и его горячий пульс, пытаясь соединиться с Блейком везде.

– Я никогда тебя не брошу, – шепчет она.

Эрин чувствует его через свои джинсы, ощущает, как его член подскакивает в ответ на её слова. Они связаны, эмоциями и сексом. Они сплетены вместе, как их тела и сердца, не изящно, а жадно, ненасытно. С необходимостью.

Девушка вздрагивает, молча умоляя, но когда её язык находит тяжёлый пульс на его шее, она стонет. У него вкус мускуса и мужчины, веры и непочтительности, всё вместе. Его кожа здесь не повреждена, не изранена, но всё равно грубая. Проведя по коже, слышится неровный скрежет здорового, энергичного мужчины, который работал и боролся, противостоял миру до того, как нашёл убежище в её объятиях.

Он яростно реагирует на влажное скольжение её языка. Прижимаясь к ней, вдавливая её в стену.

– Подожди, – бормочет он. – Одну минуту… просто.

Она не хочет ждать. Не хочет, чтобы он контролировал себя, зарывая страсть где-то глубоко, недостижимо. Эрин царапает его ключицу зубами, с животным инстинктом возбудить и отвлечь. Пробудить зверя внутри него; не израненная кожа, как он думает, делает его таким, а жёсткая, яростная его часть. Часть, которую он осторожно держит вдали от неё, относясь к ней как к хрупкому стеклу. Будто Эрин не способна справиться с ним, или будто она не хочет этого. Она не может винить Блейка после того, как профессор Дженкинс бросила его в самом уязвимом состоянии. Он научился скрывать свою боль и раздражение. Ещё он научился сомневаться в Эрин. Но она сильнее этого. Она не хрупкая и не изнеженная. Она ненасытная. Ничего, кроме него целиком, не будет достаточно.

Девушка скользит ладонью вниз по его груди и торсу, к скрытому под тканью члену. Тот напрягается в штанах, ограниченный одеждой и самим Блейком. Как бы ни хотела этого, не дави на него слишком сильно. Всё было нормально в начале, но не сейчас. Она должна доказать ему кое-что, и, может быть, он тоже.

Эрин мягко сжимает его, нежась в запинающихся, рваных вздохах, вырывающихся из груди мужчины, в низком болезненном стоне, доносящемся из его горла, и, Боже, в его руках, в том, как они, словно стальные балки упираются в стену по обеим сторонам от её головы, напряжённые от силы его похоти, но держащиеся ровно, чтобы позволить ей исследовать. Так много силы, так много сдержанности. Он как бушующий шторм, крепко зажатый в стальной коробке, а она держит ключ.

Порхающими пальцами Эрин расстёгивает его ремень и достаёт член. Он тяжело падает ей в руку, обжигая кожу. Девушка опускается на колени и касается его языком, целует с силой и страстью, которыми атаковала губы Блейка всего несколько секунд назад. Она отсасывала мужчинам раньше, даже делала это с ним, но никогда это не было вот так. Будто целуясь с его членом, будто занимаясь любовью с ним своим ртом. Он гладкий и скользкий под её языком, она едва замечает солоноватый вкус из-за охватившей её страсти. И к удовольствию Эрин, Блейк слишком увлечён моментом, чтобы сдерживать себя. Мужчина опускает одну руку и хватается за её голову, толкаясь глубже в устойчивом ритме. Это не осторожная ролевая игра, как было в его кабинете в тот день, это неуправляемый и дикий поток секса и ощущений.

Блейк отстраняется и отрывает себя от неё, задыхаясь.

– Боже, Эрин. Боже.

Она прижимается спиной к стене, которая остужает её разгорячённую кожу. Воздух кажется густым и горячим, отчего тяжело дышать, но ещё и таким необходимым.

– Как ты меня хочешь? – спрашивает она низким голосом.

– Я слишком далеко после такого… Я на грани, Эрин. Позволь мне отойти, и тогда я сделаю тебе хорошо.

– Я не хочу, чтобы ты делал мне хорошо. Я хочу, чтобы это было для тебя.

Она тянется к нему, стягивает штаны, которые висят на его бёдрах, спускает вниз по ногам и полностью снимает, оставляя его обнажённым, в одной рубашке. Черты его тела изгибаются так мужественно, вся эта власть сдержана, сила остро скована, как и сам мужчина. Эрин гладит внешнюю часть его голени, загорелую кожу и мелкие жесткие волоски, восхищаясь.

Когда девушка поднимает взгляд, в её глазах вопрос, мольба. Пожалуйста? Блейк стонет, и это звучит так надсадно, будто что-то умирает, и она надеется, что это его самоконтроль.

Мужчина указывает на гостиную, где пол из твёрдого дерева смягчён плюшевым ковром.

– На ладони и колени.

Она поднимается, чтобы подчиниться, роняя по пути одежду, избавляясь от неё так, будто нашла новую кожу, литую и чистую. Ничего, кроме секса и ощущений. Здесь только беспомощная, бесхитростная интимность. Ковёр царапает её предплечья, как металлическая щётка керамику. Эрин разворачивается, предлагая себя ему, позволяя смущению охватить ее и повысить ценность своего подарка.