Слишком сильный - Страница 29

Широкие тротуары были ярко освещены всеми цветами. Гуляющая публика переходила из одного цвета в другой. Люди в черных фраках вылезали из сверкающих автомобилей и уходили в ярко освещенные подъезды театров и ресторанов, — казалось, этому не будет конца! Шли арабы в белых бурнусах, женщины в длинных платьях, коротких юбочках. Вдруг я увидел бегущую по тротуару толпу ребят. Они тащили над собой огромный надувной белый шар с нарисованной на нем очкастой физиономией и, кроме этого, дудели в какие-то дудки, прыгали. Где-нибудь у нас на Невском это бы всех удивило и даже шокировало, но здесь, в общем карнавале и пестром мелькании, казалось вполне естественным. Ребята были в ученической форме, вернее… в половине ее! На них были мундирчики, на ребятах даже галстуки, но… нижняя часть формы отсутствовала — они были в плавках или шортах. Прохожие весело смеялись, многие аплодировали. Клод подрулил к тротуару, просигналил. Ребята подбежали. Клод выскочил к ним, они о чем-то весело переговорили, Клод уселся обратно, и мы поехали.

— Чего это они? — глядя вслед ребятам, спросил я.

— Мои одноклассники, — ответил Клод. — Протестуют против того, что министерство оплачивает им только половину школьной формы, — поэтому они и одеты только наполовину. А на воздушном шаре изображен этот скупой министр и надпись — «мини-министр»!

— Отлично! — Я захохотал. — Молодцы, ребятки, не теряют времени даром! Делают дела!

Мы плавно ехали дальше. Я глазел по сторонам. Ликование наполняло меня. Мы проезжали мимо ярко освещенных фонтанов. Пешеходы спокойно двигались между машинами, водители притормаживали, все улыбались друг другу.

«Вот она, Франция! — глядя на все это, думал я. — Отлично тут!»

Мы остановились, вошли в сверкающий магазин (я, с непривычки к такому яркому освещению, зажмурился). Клод купил немного масла, гусиного паштета, мягкого сыра с седым налетом и длинный узкий батон под названием багет. Сверху свисали сухие пахучие колбасы, но колбасы Клод не купил. Ничего! Сам куплю, в следующий раз!

Мы снова сели в машину и свернули на тихую, пустую, но очень величественную улицу. Машины сплошным строем косо стояли вдоль тротуаров. Каждый дом был похож на какой-то музей. Мы подъехали к одному из таких домов, припарковались.

— Мы… куда это? — с удивлением проговорил я.

Клод усмехнулся, но ничего не ответил. Он толкнул резную высокую дверь, и мы вошли в небольшой мраморный холл, тускло освещенный хрустальной люстрой. Я все еще думал, что мы приехали в какое-то учреждение, в банк или музей, и держался солидно, с достоинством. Вдруг Клод достал большой ключ и открыл боковую белую дверь. Мы оказались в небольшой комнатке; там стояло старинное, изогнутое бюро с позолоченными ящиками, и высокий бронзовый ангел с крыльями держал в поднятой руке круглый светильник.

— Где мы? — озираясь, проговорил я.

— У меня дома! — улыбаясь, проговорил Клод.

— А я думал, в музее! — простодушно сказал я.

— Да нет, в музее я бы жить не хотел! — сказал Клод.

Мы прошли по длинному узкому коридору, обшитому деревом, вошли в кухню с деревянными стенами. Клод выложил на деревянный поднос на столе покупки, потом ткнул в кнопку в стене рядом с никелированным кранчиком, буркнул: «Будет горячая вода». Потом так же энергично вслед за ним я проследовал в его кабинет, точнее, наверное, в кабинет отца. Кабинет был огромный, с мраморным белым камином и зеркалом над ним. По стенам стояли стеллажи с твердыми ярко-желтыми и темно-зелеными папками. В углу стоял маленький компьютер с клавишами — персональный компьютер фирмы «Эппл» — «яблоко», — с изображением надкушенного трехцветного яблочка на панели — «пи-си», как называют персональные компьютеры во всем мире.

Клод заиграл на компьютере — набрал, видимо, свой код, — появились какие-то колонки цифр. Клод сосредоточенно, не отрываясь, смотрел на них.

— Ну, пойдем поедим? — наконец не выдержав, произнес я.

— Иди. Я не хочу есть! — проговорил Клод.

Это, называется, пригласил на ужин! Я подождал еще немного, — может быть, передумает? Но он сидел молча и неподвижно, и я в полном одиночестве помаршировал на кухню, нацедил из крана в высокий фарфоровый стакан кипятку. Так… а где заварка? В длинном деревянном ящичке стояли в ряд пакетики чая на ниточках. Я перебрал, перевел с английского названия… «Липтон»… «Граф Серый»… «Жасминовый». Я опустил на веревочке в кипяток пакетик «Жасминового». Сделал, со вздохом, бутербродик с паштетом. Я сидел в одиночестве на огромной кухне, молча жевал… Да-а-а, занесло меня!

Потом я проследовал обратно в кабинет. Клод повернулся вместе с креслом ко мне.

— Ну… поел?

— О, да! Великолепно! Необыкновенно! — воскликнул я.

Клод улыбнулся.

— Я очень рад! — проговорил он. — Ну… какие дальнейшие планы? — вскользь поинтересовался он.

— У меня? — удивился я. — Я думал, ты знаешь…

— Мне казалось, что твои планы лучше знаешь ты сам! — с некоторым раздражением проговорил он.

— Ну, я думал… здесь все определится, — растерянно пробормотал я.

— Ну, и что определилось? — спросил Клод. — Как ты собираешься… вести борьбу за мир?

— А ты? — уже слегка раздраженно проговорил я.

— Я? — Он посмотрел на меня. — Мой отец, специалист по компьютерам и владелец небольшой фирмы, нашел компьютерный код и получил секретные данные с компьютера военного министерства. Он обнаружил, что военные тратят значительно больше того, что официально выделяет им государство. Он опубликовал данные в газетах. Теперь определенные круги угрожают ему местью. Он вынужден был уехать из Парижа. Цифры секретного кода он сообщил перед отъездом мне. Сегодня утром мне позвонили и сообщили, что моя жизнь в опасности.

— Так давай… я буду ходить с тобой! — вскочив с кресла, горячо воскликнул я.

— Спасибо! — поклонился Клод. — Я сумею себя защитить.

Я смотрел на него. Все время, пока я знал его, я про себя удивлялся: почему он так невзрачно одет? Ведь вроде бы в магазинах у них есть любые наряды, а он ходит всегда одинаково: серенький свитерок, беленькая рубашечка. И вот теперь только я понял: ему нет необходимости блистать нарядами — он и сам по себе чувствует себя достаточно значительным!

— Кроме того, — продолжил он. — Японская фирма, которая снабжает нас компьютерами к станкам, не так давно обвинена… в слишком тесных связях с русскими. Если нам придется разорвать с ними контракт — мы разорены.

Клод молчал.

— Так! — Я вскочил. — Тогда, наверное… мне лучше уйти от тебя… уехать? — Я дернулся к двери.

— Когда я приглашал тебя… я уже знал, чем это мне грозит! — веско проговорил Клод.

— Ну, спасибо тебе! — горячо воскликнул я. — Ну… так что мне надо делать? Завтра — что?

— Я не знаю, что завтра, — со вздохом проговорил Клод.

— Почему не знаешь? — удивился я.

— Ты никому не понравился! — жестко проговорил Клод. — Никто не хочет с тобой встречаться!

Я шел вдоль темной набережной, мимо тускло освещенных, уходящих в черное небо соборов и дворцов. Я представлял довольно смутно, куда я иду. Клод, разумеется, хотел меня подвезти — но раз я никому тут не нужен, не надо меня и подвозить! Я поворачивал, снова шел, снова поворачивал и наконец увидел впереди сияние и вышел на Елисейские поля.

Уже сплошной толпы там не было, но отдельные группки еще клубились. Бесштанные школьники все еще носились по тротуарам, хотя сейчас уже почти никто на них не смотрел. Длинноволосый парень бил в тротуар огромным, разрисованным надутым резиновым столбом, столб высоко подпрыгивал, вокруг шла какая-то торговля, шумела молодежь.

У витрины магазина стояли две красивые девчонки-близняшки, в белых блузках и длинных черных юбках, и с серьезными лицами играли на скрипках. Перед ними на тротуаре лежали два раскрытых скрипичных чехла, в них поблескивала мелочь.

Я обошел освещенную Триумфальную арку, свернул к нашей гостинице в начале авеню Мак-Магон. Я небрежно взял ключ у портье, поднялся в лифте на четвертый этаж. В номере было пусто, темно — Данилыч еще где-то шатался. Правда, вскоре явился и он — веселый, возбужденный, с какими-то яркими пакетами в руках.