Слишком много поваров - Страница 2
Вулф содрогнулся. Он отнюдь этого не находил. Я же был доволен началом разговора. Слова о первом посещении Америки давали мне зацепку. Я наклонился к ней и мечтательно пробормотал:
– Вы говорите по-английски?
– Конечно, довольно хорошо. Мы ведь три года жили в Лондоне.
– О'кей!
Я откинулся на спинку стула, чтобы иметь перед глазами все купе, и поздравил себя с тем, что не выкинул никакой глупости там же, на платформе. Ведь в противном случае мне сейчас оставалось бы только скрежетать зубами.
Ее отец в это время говорил:
– Как я понял от Вукчича, вы являетесь гостем Сервана. Я очень рад, что смог познакомиться с вами – ведь это первый раз, когда американцы оказали нам честь подобным приглашением. Вукчич сказал мне, что вы сыщик. Это действительно так?
Он с любопытством оглядел гигантскую фигуру Вулфа.
Тот кивнул:
– Правда, это не совсем точно. Я не полицейский, а частный детектив. И наш метод расследования несколько отличается от других.
– Весьма интересно, но все-таки это очень неприятная работа.
Вулф приподнял на полдюйма плечи, но толчок поезда вернул его в прежнее положение. Он нахмурился, но это относилось не к Берину, а к поезду.
– Насколько я понимаю, он и пригласил меня по поводу одной моей статьи об упадке кулинарии в Америке.
Вулф фыркнул, но Берин не смутился.
– В ней я развивал идею, созревшую, к сожалению, только на основе слухов об однообразии пищи в некоторых областях Новой Англии. Хотя я, конечно, понимаю, что это не относится к мастерам.
Вулф опять фыркнул и поднял палец:
– А приходилось ли вам пробовать черепаху, тушеную в курином бульоне с хересом?
– Нет.
– Может быть, вы ели жареную говядину, вымоченную в пике, когда ее куски двухдюймовой толщины испускают под ножом красный сок? Она приправляется американской петрушкой и тонкими ломтиками лимона и подается с картофельным пюре, которое тает на языке, и с тонкими ломтиками свежих, слегка поджаренных грибов?
– Нет.
– Или знаменитый ново-орлеанский рубец? Или окорок по-миссурийски, вымоченный в уксусе? Или цыпленка маренго? Или цыпленка в яичном соусе с изюмом, луком, миндалем и, конечно, с хересом? Но довольно перечислять. Я вижу, что все это вам незнакомо. Или еще теннесийского опоссума?
Вулф опустил палец.
– Общепризнанно, что вершины гастрономии находятся во Франции. Я пробовал их пищу в юности, когда был легче на подъем, и могу сказать, что она не может претендовать на абсолютность. Она хороша именно во Франции. Возьмите хотя бы филадельфийских омаров, если их только по глупости не переварить.
Я подумал, что в результате этой тирады Берин обидится, но с облегчением увидел, что этого не произошло. Можно было предоставить их самим себе. Я опять наклонился к Констанции:
– Насколько я понимаю, ваш отец – повар?
На меня глянули фиолетовые глаза под изумленно поднятыми бровями.
– Вы разве не знаете? Он шеф-повар фешенебельного ресторана в Сан-Ремо.
Я кивнул.
– Да. Я видел список пятнадцати. Он был опубликован вчера в «Таймсе». А вы сами любите готовить?
– Ненавижу. Единственное, что я могу сделать – это неплохой кофе.
Вдруг она смутилась и добавила:
– Я не расслышала ваше имя, когда Вукчич представлял вас. Вы ведь, по-моему, тоже детектив?
– Меня зовут Арчи Гудвин. Арчибальд, может быть, звучит лучше, но, несмотря на это, мое имя не Арчибальд. Кстати, я никогда не слышал, чтобы француженка могла правильно произнести Арчи. Может быть, вы попытаетесь.
– А я и не француженка. – Она нахмурилась. – Я каталонка и вполне уверена, что могу произнести правильно все что угодно. Арчи, Арчи, Арчи. Как?
– Замечательно.
– Итак, значит, вы детектив?
– Конечно.
Я достал бумажник и вынул лицензию, которую только недавно обновил.
– Можете взглянуть. На ней стоит мое имя.
К сожалению, мне пришлось прервать этот увлекательный разговор, поскольку Вулф уже не в первый раз назвал мое имя. Во всяком случае, голос у него был раздраженный.
Вукчич поднялся и пригласил мисс Берин пройти в клубное купе, поскольку Вулф выразил желание провести конфиденциальный разговор с Берином. Когда Констанция поднялась, я сделал то же самое. Поклонившись ей, я проговорил:
– Вы позволите?
Затем обратился к Вулфу:
– Если я понадоблюсь, можете послать за мной проводника в клубное купе. Я хочу закончить с мисс Берин нашу беседу об американских детективах.
– Об американских детективах? – с удивлением посмотрел на меня Вулф. – Ну, я полагаю, обо всем, что ее интересует, с таким же успехом может рассказать и Марко. Нам понадобится – я очень надеюсь на это – ваша записная книжка. Так что садитесь.
Итак, Вукчич ее увел. Я опять уселся на стул, изобразив на своем лице непременное намерение потребовать сверхурочные.
Берин опять закурил свою трубку. Вулф начал говорить вкрадчивым голосом, который я редко слышал от него.
– Я хочу рассказать вам одну историю, которая случилась со мной двадцать лет назад. Смею надеяться, она вас заинтересует.
Берин недоверчиво усмехнулся, а Вулф продолжал:
– Это было перед войной, в Фагине.
Берин вынул изо рта трубку:
– Вот как?!
– Да. Хоть я и был достаточно молод, но прибыл в Испанию с конфиденциальной миссией по поручению австрийского правительства. Мой друг порекомендовал мне остановиться в маленькой гостинице на центральной площади, что я и сделал. Было время обеда, и я спустился вниз. Женщина, обслуживающая посетителей, извинилась за отсутствие большого ассортимента пищи и принесла домашнее вино, хлеб и блюдо колбасок.
Вулф наклонился вперед.
– Сэр, Лукулл не видал подобных колбасок. Я спросил женщину, как она их делает. Она ответила, что колбаски делает ее сын. Я попросил разрешения повидать его. Его не было дома. Я попросил рецепт. Женщина сказала, что его никто не знает, кроме сына. Я спросил его имя. Она сказала: Джером Берин. Я надеялся встретиться с ним на следующий день, но оказалось, что он уехал в другой город, а мне тоже нельзя было задерживаться.
Вулф откинулся наспинку дивана и мечтательно произнес:
– И вот даже сейчас, спустя двадцать лет, я могу закрыть глаза и ощутить во рту вкус этих колбасок.
Берин кивнул, но нахмурился.
– Интересная история, мистер Вулф. Благодарю вас. Конечно, острый испанский соус…
– Соус тут ни при чем, это просто колбаски из маленького испанского городка. Это мой пунктик, моя юность, мой еще не изощренный вкус…
Берин все еще хмурился.
– Я готовлю и другие вещи, кроме колбасок.
– Конечно, вы ведь мастер. – Вулф опять поднял палец. – Я вижу, вам что-то не понравилось. Я, очевидно, бестактен, но все это только преамбула к просьбе. Я отлично понимаю, почему вы в течении стольких лет не раскрывали секрета приготовления этого кушанья. Это вполне естественно: если в десяти тысячах ресторанов начнут приготовлять эти колбаски, то различная квалификация поваров, отсутствие необходимых ингредиентов в конце концов могут скомпрометировать рецепт. Однако хочу сообщить вам, что мой повар отличный специалист. Может быть, вы слышали – Фриц Бреннер? Возможно, он не способен на импровизацию, но как исполнитель он безукоризнен. Ко всему прочему, он не болтлив. Я тоже. Я умоляю вас: сообщите мне рецепт.
– Боже милостивый! – Берин чуть не уронил трубку и ошеломлен но уставился на Вулфа. – Вам?
Тон его мне не понравился.
Но Вулф спокойно сказал:
– Да, сэр, мне. Могу добавить, что кроме меня и мистера Гудвина его никто не узнает.
– Бог мой! Изумительно! Вы действительно думаете…
– Я абсолютно ничего не думаю. Я просто спрашиваю. Я могу заплатить три тысячи долларов.
– Ха! Мне уже предлагали пятьсот тысяч франков.
– Но это для коммерческих целей. Я же прошу для личного пользования. Могу вам сообщить больше. Я согласился на это путешествие лишь в незначительной степени из-за того, что получил приглашение. Основной целью была возможность встретиться с вами. Пять тысяч долларов. Я ненавижу торговаться.