Слезы луны - Страница 5

– Звонил поставщик? Проблемы?

– Нет, вовсе нет. – Эйдан перевел хмурый взгляд на Шона. – Звонили из Нью-Йорка. Некто Маги.

– Нью-Йорк? Там же еще и пяти утра нет.

– Я знаю, но, судя по голосу, парень трезв и в полном сознании. – Эйдан поскреб макушку, встряхнулся, поднес к губам кружку с чаем. – Он хочет построить в Ардморе театр.

– Театр? – Шон опустил на пол первый стул и оперся о него. – Для кинофильмов?

– Нет. Для музыки. Для живой музыки и, возможно, спектаклей. Он сказал, что слышал о «Пабе Галлахеров» как местном центре народной музыки. Хотел узнать мое мнение.

Шон поставил на пол второй стул.

– И что ты думаешь?

– Ну, пока ничего конкретного, ведь он застал меня врасплох. Я сказал, что, если он не возражает, я подумаю день-два. Он перезвонит в конце недели.

– И с чего вдруг парню из Нью-Йорка пришло в голову строить здесь музыкальный театр? Не логичнее ли выбрать Дублин, или Клэр, или Голуэй?

– Вот и я так подумал. Он особо не распространялся, однако заверил, что его интересует именно Ардмор. Тогда я сказал, что, может, он не в курсе, у нас тут просто рыбацкая деревушка. Конечно, туристы приезжают ради пляжей, а некоторые хотят посмотреть собор Святого Деклана, фотографируют и все такое, но, как ни крути, народ сюда особо не рвется. – Пожав плечами, Эйдан подошел помочь Шону. – Тогда он рассмеялся и заявил, что прекрасно осведомлен и планирует нечто небольшое, интимное, так сказать.

– Хочешь знать мое мнение? – спросил Шон и, когда Эйдан кивнул, продолжил: – Отличная идея. Сработает ли, другой разговор, но идея классная.

– Сначала надо взвесить все «за» и «против», – пробормотал Эйдан. – Скорее всего, парень передумает и отправится в более оживленное местечко.

– А если не передумает, я бы уговорил его построить театр за пабом. – Шон начал расставлять на столах пепельницы. – У нас там есть свободный кусок земли, и, если театр будет связан с пабом, мы выиграем больше всех.

Эйдан перевернул последний стул и расплылся в улыбке.

– И это отличная мысль. Ты меня удивляешь, Шон. Не помню, чтобы ты когда-нибудь интересовался бизнесом.

– О, и в моей голове иногда появляются умные мысли.

Когда двери паба открылись и зал начали заполнять посетители, Шону уже некогда было думать о неожиданном предложении, хотя на короткую перепалку с Дарси времени у него, разумеется, хватило. Наконец Дарси поклялась заговорить с ним только после того, как он шесть лет пролежит в могиле, и в гневе вылетела из кухни.

Шон сомневался, что ему так повезет, но вернулся к своим обязанностям в отличном настроении: раскладывал по тарелкам рагу, жарил рыбу и картошку, делал сэндвичи с ветчиной и сыром. И опять наслаждался покоем, а постоянный гул голосов, доносившийся из-за массивной двери, его совсем не раздражал. Весь первый час дневной смены Дарси держала слово, лишь бросала на брата гневные взгляды, прибегая забрать заказы, а новые диктовала, отворачиваясь к стене.

Его это веселило, а потому, когда Дарси в очередной раз поставила в мойку грязные тарелки, он схватил ее и смачно поцеловал в губы.

– Поговори со мной, дорогая. Ты разбиваешь мое бедное сердце.

Дарси отпихнула его, шлепнула по рукам, но не выдержала и расхохоталась.

– Отпусти меня!

– Только если не будешь драться и швырять в меня тарелки.

Дарси тряхнула головой, откинув назад копну волос.

– Эйдан вычтет стоимость битой посуды из моего жалованья, а я коплю на новое платье.

– Тогда я в относительной безопасности.

Шон отпустил сестру, перевернул лопаткой здоровенный кусок белой рыбы, шипящий на сковороде.

– Парочка немецких туристов из пансиона хочет попробовать рагу с содовым хлебом и капустным салатом. Завтра они едут в Керри, потом в Клэр, так они говорят. Вот если бы у меня был отпуск в январе, я бы провела его в солнечной Испании или на каком-нибудь тропическом острове, где вся одежка – бикини и масло для загара.

Пока Шон выполнял заказы, Дарси не уходила из кухни. Она была очень красива и сознавала это. Молочно-белая кожа, синие глаза, пухлые губы, неотразимые, дулась их хозяйка или улыбалась. Сегодня утром Дарси накрасила их алой помадой, чтобы выглядеть эффектнее в этот холодный, унылый день, а соблазнительные линии своей стройной фигуры подчеркнула ярким платьем. Дарси любила красивые вещи и была в курсе всех модных тенденций. Ее не миновала фамильная жажда путешествий, правда, утолить эту жажду Дарси мечтала с шиком и не сомневалась в успехе.

Однако время роскошной жизни пока не пришло, а потому Дарси подхватила поднос с очередным заказом и чуть не столкнулась с Бренной.

– Во что ты опять вляпалась? У тебя все лицо черное.

– Сажа. – Бренна засопела и потерла нос тыльной стороной ладони. – Мы с папой чистили дымоход, а это очень грязная работа, но я почти всю сажу стряхнула.

– Ничего подобного. Посмотрись в зеркало.

Обойдя подругу, Дарси покинула кухню.

– Дай Дарси волю, она вообще от зеркала не отходила бы, – заметил Шон. – Ты есть будешь? Ланч готов.

– Мы с отцом поедим рагу. Очень вкусно пахнет. – Бренна нацелилась на черпак, но Шон заступил ей дорогу.

– Пожалуй, я сам положу вам рагу. Если ты думаешь, что отчистилась, то ошибаешься.

– Ладно. И чай. И… мне нужно поговорить с тобой. Позже.

– Почему не сейчас? Мы оба здесь.

– Лучше, когда ты не будешь так занят. Я заскочу в перерыве, если не возражаешь.

Шон поставил на поднос тарелки с рагу и кружки с чаем.

– Ну, ты знаешь, где меня найти.

– Да, конечно. – Бренна взяла поднос и понесла в зал, где в кабинке ее ждал отец.

– А вот и я, пап. Рагу горячее, прямо из кастрюли.

– И пахнет божественно.

Мик О’Тул был невысоким и щуплым, с густой копной курчавых соломенных волос и живыми сине-зелеными глазами, переменчивыми, как море. Его руки были похожи на руки хирурга, он смеялся, как жизнерадостный ослик, и любил романтичные истории.

Бренна его обожала.

– Хорошо отдохнуть в тепле и уюте, правда, Мэри Бренна?

– Конечно. – Бренна зачерпнула ложкой рагу и осторожно подула, хотя запах был таким аппетитным, что не жалко и язык обжечь.

– А теперь, детка, когда у нас есть радость желудкам, почему бы не рассказать, что тебя тревожит?

Он все видит, подумала Бренна. Иногда это успокаивает, но иногда раздражает.

– Ничего особенного, пап. Помнишь, ты рассказывал, что с тобой случилось в молодости, когда умерла твоя бабушка?

– Разумеется. Я как раз был в «Пабе Галлахеров». Хозяйничал здесь отец Эйдана – еще до того, как уехал с женой в Америку. А ты была лишь желанием в моем сердце и улыбкой в глазах твоей матери. Я работал на кухне, там, где сейчас юный Шон. У Галлахеров раковина текла, вот они меня и позвали. – Мик умолк, распробовал рагу, промокнул рот салфеткой, как требовала Молли, помешанная на хороших манерах. – Я возился под раковиной, сидя на полу, но почему-то вдруг взглянул вверх и увидел бабушку в цветастом платье и белом фартуке. Она улыбнулась мне, но, когда я попытался заговорить с ней, покачала головой, а потом взмахнула рукой и исчезла. И я сразу понял, что она умерла, и это ее душа пришла ко мне попрощаться. Ведь я был ее любимчиком.

– Я не хотела тебя расстраивать, – прошептала Бренна.

– Ничего. – Мик вздохнул. – Она была чудесной женщиной и прожила хорошую, долгую жизнь. А нам, живым, остается грустить по тем, кого уже нет.

Бренна вспомнила конец истории. Бросив работу, папа побежал в маленький домик, где жила его бабушка, овдовевшая за два года до того, и нашел ее на кухне. Бабушка сидела за столом. В цветастом платье и белом фартуке. Она умерла тихо и мирно.

– А иногда, – осторожно произнесла Бренна, – грустят умершие. Сегодня утром в коттедже на Эльфийском холме я видела Красавицу Гвен.

Мик придвинулся поближе к дочери.

– Бедняжка, – произнес он, когда Бренна закончила рассказ. – Тоскливо так долго ждать, когда от тебя ничего не зависит.