Слезы луны - Страница 4

Она вошла в дом, как всегда теплый и уютный, пронизанный ароматом свежеиспеченного хлеба. Молли хлопотала на кухне, вынимала из духовки противни с темными горячими буханками.

– Мам!

– Пресвятая Богородица! Ты меня напугала, девочка. – Молли поставила противни на плиту и обернулась. Улыбка осветила ее добродушное, все еще молодое лицо. Рыжие волосы Молли, унаследованные ее дочерьми, сейчас для удобства были скручены в узел на макушке.

– Прости, мам, у тебя опять орет музыка.

– Для компании. – Молли протянула руку и приглушила радио. Собака – лохматая рыжая Бетти, – дремавшая под столом, перевернулась на другой бок и широко зевнула. – Почему ты так быстро вернулась? Я думала, у тебя полно работы.

– Ну, да. Я ехала в деревню, чтобы помочь папе, и по дороге заглянула в коттедж починить плиту Шону.

– Ну-ну. – Молли отвернулась, начала снимать с противня буханки и выкладывать их на широкую деревянную доску.

– Шон торопился и ушел еще до того, как я закончила, и я недолго была одна в доме. – Услышав хмыканье матери, Бренна смущенно переступила с ноги на ногу. – В общем, когда я уходила… ну, там была Красавица Гвен.

– Что? – Вслушавшись наконец в слова дочери, Молли удивленно оглянулась.

– Я видела ее. Я просто с минутку поиграла на пианино, а потом подняла глаза, а она стоит в дверном проеме.

– Представляю, как ты испугалась.

Бренна шумно выдохнула. Разумная Молли О’Тул, благослови ее Господь!

– Я чуть язык не проглотила. Она красивая, точно, как рассказывала Старая Мод. И печальная. Просто сердце разрывается, какая печальная.

– Я всю жизнь надеялась ее увидеть. – Разумная Молли прежде всего налила чаю в две кружки и поставила их на стол. – Но не привелось.

– Эйдан говорил, что не раз видел ее, когда еще был ребенком, а потом и Джуд, когда жила в коттедже. – Немного успокоившись, Бренна села за стол. – Но я как раз перед этим спрашивала Шона, и он сказал, что не видел ее… чувствовал ее присутствие, но ни разу не видел. И вдруг она появляется передо мной. Почему, как ты думаешь?

– Я не знаю, дорогая. Что ты почувствовала?

– Кроме изумления? Пожалуй, жалость к ней. А потом совсем растерялась, потому что не поняла смысла ее слов.

Молли вытаращила глаза.

– Она заговорила с тобой? Я никогда не слышала, чтобы она с кем-то разговаривала, даже с Мод. Мод бы от меня не утаила. И что же она тебе сказала?

– Она сказала: «Его сердце в его песне», а потом «слушай». А когда я опомнилась и хотела спросить ее, что это значит, она уже исчезла.

– Раз там живет Шон и ты играла на его пианино, я бы сказала, что послание достаточно ясное.

– Но я же всегда слушаю его музыку. Невозможно пробыть рядом с ним и пяти минут, чтобы не услышать.

Молли хотела что-то сказать, но спохватилась и накрыла ладонью пальцы дочери. «Моя милая Мэри Бренна, – подумала она, – как же тебе тяжело понять все то, что нельзя разобрать на составные части, а потом собрать заново».

– Когда придет твое время, ты поймешь.

– Так хочется ей помочь, – прошептала Бренна.

– Ты хорошая девочка, Мэри Бренна. Может, очень скоро как раз ты ей и поможешь.

Шон решил, что в такую промозглую и ветреную погоду лучше всего предложить посетителям рагу Маллигана. На кухне, как обычно по утрам до открытия паба, царила тишина. Шон строгал овощи и обжаривал ломти молодой баранины, наслаждаясь последними минутами покоя.

Скоро заявится Эйдан и начнет донимать расспросами, сделано ли то, готово ли это. Потом наверху зашевелится Дарси, затопает туда-сюда, включит музыку под свое сегодняшнее настроение.

А пока паб всецело в его распоряжении.

Шон никогда не хотел взваливать на себя семейный бизнес – это дело Эйдана – и был рад, что родился вторым. Однако паб много значил для него, олицетворяя незыблемые семейные традиции. С тех самых пор, как первый Шеймус Галлахер с женой построили паб у Ардморской бухты и распахнули его массивные двери, Галлахеры славились гостеприимством. Здесь всегда можно было встретиться с друзьями и соседями, пропустить кружечку пива или стаканчик виски, вкусно поесть, послушать хорошую музыку.

Родившись в семье владельца паба, Шон прекрасно понимал главное в этом деле: каждый, кто заглянет сюда, должен чувствовать себя желанным гостем. С годами «Паб Галлахеров» завоевал репутацию уютного местечка, где всегда звучит живая музыка. Seisiun – непринужденное общение под народную музыку – любимый досуг ирландцев, а у Галлахеров выступали не только местные музыканты-любители, но и приглашенные ансамбли со всей страны.

Любовь к музыке передалась Шону по наследству – через паб и кровь предков – и была так же неотделима от него, как синева глаз или добродушная улыбка.

Мало что в жизни он любил больше возни на кухне под доносящиеся из зала мелодии. Правда, частенько ему приходилось покидать свое убежище и помогать в зале или за стойкой, ну так что за беда? Чуть раньше или чуть позже каждый посетитель получал то, за чем пришел.

Шон гордился своей кухней и своими кулинарными творениями, а потому редко – случалось, конечно, но редко – что-то у него подгорало или остывало.

Когда над кастрюлей поднялся ароматный пар, Шон добавил в загустевший бульон базилик и розмарин. Как советовала Молли О’Тул, по его мнению, лучшая повариха в округе, он сам выращивал специи, правда, не все. Майоран пока был сушеный из деревенской лавки, но Шон уже решил выращивать свой и купить, как предложила Джуд, фитолампу – специальную лампу для ускорения роста трав. Попробовав рагу, Шон проверил остальные кастрюльки и сковородки и начал шинковать капусту на салат, который посетители поглощали галлонами.

Над головой послышались шаги, затем донеслась музыка, сегодня британская. Шон узнал мелодию и, довольный выбором Дарси, подпевал Энни Леннокс, пока в кухню не ворвался старший братец в толстом рыбацком свитере.

Эйдан был пошире в плечах, покрепче и позадиристее. В его шевелюре почти того же цвета, что и барная стойка из каштана в зале их паба, на солнце поблескивали золотистые искры. И хотя лицо Шона было не таким широким, а глаза поярче, никто не усомнился бы, что это братья.

– И над чем ты посмеиваешься? – поинтересовался Эйдан.

– Над тобой. Ты такой довольный, как кот, объевшийся сметаны.

– А почему бы и нет?

– И правда, почему бы и нет. – Шон налил в кружку горячего чая и протянул Эйдану. – Как поживает наша Джуд?

– С утра подташнивает, но, похоже, ее это не тревожит. – Эйдан глотнул чаю и вздохнул. – А я не стыжусь признать, что с испугом смотрю, как она бледнеет, едва поднимается с кровати. Где-то через час все проходит, но для меня это очень длинный час.

Решив немного передохнуть, Шон отложил нож и взял свою кружку.

– Я бы ни за какие деньги не согласился стать женщиной. Хочешь, я чуть позже отнесу ей рагу? Или, может, лучше куриный бульон?

– Думаю, она справится с рагу. И мы оба будем тебе очень благодарны.

– Мне нетрудно. Блюдо дня – рагу Маллигана. Можешь внести в меню. А еще я приготовлю сливочный пудинг.

В зале зазвонил телефон, и Эйдан закатил глаза.

– Надеюсь, это не поставщик с очередной проблемой. У нас заканчивается портер, и я беспокоюсь.

Вот еще одна из множества причин радоваться, что бизнесом руководит Эйдан, подумал Шон, когда брат покинул кухню. Одно дело разливать за стойкой пиво и слушать истории старого мистера Райли, совсем другое – общаться с поставщиками: просить, требовать, спорить. А еще планировать бизнес, вести бухгалтерские книги, рассчитывать налоги. Лично у него голова раскалывается от одних мыслей обо всем этом.

Шон помешал рагу в огромной кастрюле, подошел к лестнице и, закинув голову, крикнул, чтобы Дарси побыстрее тащила вниз свою ленивую задницу. Он вовсе не злился на сестру, просто они привыкли браниться, и его не удивило ответное проклятие.

Вполне довольный началом дня, Шон вышел в зал помочь Эйдану снять стулья со столов, но, к его удивлению, Эйдан стоял за стойкой и хмуро таращился в пустой зал.