Слёзы Иссинир - Страница 46
За окном снова просыпалась жизнь, которая звала меня наружу, чтобы поделиться со мной частичкой радости. Но та часть мира, что жила за окном, казалась насмешкой над моей жизнью. Свет солнца был ярким и теплым, но проникая в мою комнату, он словно терял свой блеск. Все вокруг меня было картонным, плохими декорациями, между которых я бродила в поисках чего-то настоящего, но не находила этого. Я хваталась за голову, кусала руки, в очередной раз пытаясь доказать себе, что не сплю, но запуганный мозг уже не знал, чему можно верить, а чему нет.
В окно влетела серая бабочка, каких я раньше не видела и запорхала по комнате, исполняя свой воздушный танец. Она казалась странной, красивой галлюцинацией, но все равно была чужой для этого места.
Обычно бабочки пугливы в отношении людей, но эта вдруг приземлилась мне на ладонь и, сложив крылья, превратилась в клочок серой бумаги.
«Сегодня на закате будь в саду. Напитай кристалл своей кровью и сожми его в ладони, как только окажешься возле статуи танцующей деванны. Буду ждать тебя у северной калитки. Риган»
Как только я прочла записку, бумага тут же рассыпалась в пальцах серым пеплом, а чернила зашевелись подобно змеям. Коротко вскрикнув, я одернула руку, и маленький кристалл грязно-серого цвета с едва слышным звуком упал на ковер. Он имел вытянутую форму с острым концом и грубыми гранями.
Я разглядывала его с легкой опаской и недоумением. Недоверчиво взглянув на руку, в которой держала записку, я машинально растерла пепел по ладони, и почувствовала приятное покалывание в руках от вновь затлевшего уголька надежды, казалось бы, давно утонувшей в отчаянии. Сердце дрогнуло, но по коже вопреки всему пробежался мороз. В голове панически забилась мысль, что у меня снова ничего не получится. Нет никакой надежды, что мне удастся выбраться отсюда. Каждый раз, когда я пыталась, я вновь просыпалась в этой комнате.
Обхватив голову руками, я рухнула на пол, чувствуя, как сознание разрывается на мелкие куски, истекающие хаотичными мыслями обо всем и ни о чем. Тело затрясло в панике. Я пыталась хватать ртом воздух, но его не хватало. Во внезапно растелившейся перед глазами темноте засверкали молнии.
Очнулась я на полу, все еще тяжело дыша. Голова болела, тело пылало огнем. Осторожно поднявшись, слегка затуманенным взглядом я оглядела комнату и наткнулась на кристалл, все так же лежащий на ковре. Осторожно приблизившись к нему ползком, я наклонилась. С виду он казался обычной стекляшкой с той лишь разницей, что не ловил и не отражал свет. Его темные грани уходили вглубь размытой серости минерала ломанными трещинами. Кристалл казался плевком в законы природы, в саму реальность. Не знаю, откуда взялось подобное ощущение, но чем дольше я смотрела на этот камень, тем более стойким оно становилось.
Осторожно коснувшись поверхности, я ощутила его прохладу. По руке прокатилась неприятная вибрация, превращаясь в болезненную судорогу, скручивающую тело. В глаза бросилась пелена кровавого тумана. Его клубы вихрились и складывались в силуэт человека, висящего вниз головой.
Резко одернув руку, я рухнула на пол, продолжая смотреть на камень, в гладких гранях которого, мне почудились красные отблески и чье-то лицо. Тяжело дыша, я перевернулась на спину и наблюдала за игрой света на потолке до тех пор, пока последние отголоски боли окончательно не выветрились.
Как Ригану удалось передать такое послание? К кому за помощью он обратился? В нашем маленьком городке кариннов не водилось, как и во всей округе. Насколько мне известно, каринны вели достаточно затворнический образ жизни в своем закрытом городе Каринниуме, и не особо любили кому-либо помогать.
Руки нервно задрожали, но я тут же больно ущипнула себя за бедро. Нужно собраться и продумать, как попасть в сад и не быть пойманной, а уже потом разбираться, кого Риган задействовал в организации моего побега. Да и какая разница, если все получится?
Но сначала нужно пересилить страх, который давил мою волю. Я не могла даже избавиться от мысли, что все происходящее нереально. Чем дольше я пыталась себя убедить в осязаемости надежды о свободе, тем чаще меня посещали сомнения, что этого не стоит делать. Но я всеми силами затолкала мысли о том, что могу быть опасна для окружающих, в самую дальнюю комнату сознания, и сосредоточилась на ощущении свободы. Только оно могло вернуть мне уверенность и вдохновить на очередную попытку.
Я стояла на коромысле, соединяющем две чаши весов – на одной были страх, безумие и кошмары, а на другой – вся моя прошлая жизнь, казавшаяся такой далекой. Нужно было заставить себя скатиться на сторону второй чаши, но каждый раз, когда я представляла свой побег, грудь холодела от страха, а слезы неудержимым потоком катились из глаз. Я чувствовала внутри себя неприступную стену. А потом поднималась злость на свою беспомощность, на ощущение себя загнанной в угол жертвой, на которую наставили копья.
Наступали минуты просветления, когда сомнения и боязнь отступали, давая возможность вдохнуть полной грудью и подумать над планом возможного побега. Времени было в обрез, и я пыталась заставить себя поверить в то, что все происходящее сейчас – настоящее. В противном случае, если это окажется еще одним сном, я ничего не потеряю, кроме еще одной грани здравого смысла. Но если я упущу шанс освободиться, другого может не быть. Дядя Рикхард говорил, что человеку лишь однажды выпадает шанс изменить свою жизнь, и главное – его не упустить. Второй судьба дает очень редко, поэтому пропустить первый – большая роскошь.
Я думала о дяде, о Крине и Ригане, чтобы помочь самой себе нащупать нить, связывающую меня с моей настоящей жизнью. Все остальное неважно, все остальное – просто кошмар, из которого я вот-вот вырвусь. С остальным можно разобраться позже. Я представила свою цель серебряной монеткой из пруда, полностью сосредоточив на ней мысли, и все прочее, как и в прошлый раз, стало просто декорациями и отошло на задний план.
И так, представляя монетку, я более-менее заставила себя думать о побеге. Вариант напроситься на прогулку отпал сразу, словно высохшая дорожная грязь. Ко мне сразу приставят Милифтину, которая придушит меня стоит только дернуться. К тому же, меня могут вообще не выпустить из комнаты.
Вспомнились ее сильные руки, вцепившиеся в мое горло словно клещи. Поперхнувшись вдохом, я удивилась, что не обнаружила на шее синяков.
Но и просто так выйти не получится. Меня либо караулят, либо запирают дверь. Если бы только найти способ ее открыть.
Я окинула стены замка задумчивым взглядом, вспоминая книги, что читала еще будучи свободной. Были среди них и приключенческие романы и учебник по архитектуре, наталкивая теперь на мысль о потайных ходах. В любом замке обычно имеется подобная система. Эту моду ввели в свет представители знати так давно, что все историки до сих пор теряются в догадках, когда же это на самом деле случилось. Большинство королей и лордов из-за высокого положения почти всегда страдали паранойей и манией преследования, поэтому архитекторы и зодчие создали системы секретных туннелей. Если я правильно помню, их насчитывалось ранее около девяти видов. К нашему времени осталось только четыре, учитывая, что помимо моды на тайные ходы, аристократы ввели моду на убийство тех людей, которые эти ходы проектировали и строили, дабы они унесли эту тайну с собой в могилу. Вот некоторые талантливые архитекторы и унесли секрет нескольких видов ходов на тот свет.
Однако идея с потайными туннелями имела множество недостатков, главным из которых была нехватка времени на их поиски, не говоря уже о том, что я могла в них попросту заблудиться. У меня есть лишь один шанс сбежать отсюда – сегодня на закате. А это значит, нужно придумать, как отпереть дверь и отвлечь в случае чего моих надсмотрщиков.
В замочной скважине послышался щелчок, и в комнату ожидаемо вошла Милифтина. Увидев служанку, я нервно дернулась, а затем замерла, молча наблюдая за ее действиями. Посмотрев на меня ледяными глазами, от которых внутри все покрылось инеем, она усмехнулась и поставила поднос с едой на столик, забрала пустой, и так же молча покинула комнату, не забыв запереть дверь.