Слезы Чёрной речки - Страница 2

— Да вы что сделали? Зачем вы его взяли? А если сейчас медведица прибежит? Она нам здесь ад устроит! — побелела лицом Аня, но тут же получила многоголосое оправдание, что череп и кости мамаши валяются в кустах, а детеныша бросать нельзя — погибнет.

Действительно, рядом с избой лежали свежие кости таежного животного. Видимо, невелики были познания девчат в области биологии, если они не могли отличить грозную клыкастую пасть хищника от черепа простого сохатого, недавно добытого охотниками по насту...

Медвежонок в избушке обнюхал вещи девчат, которые ему явно не понравились, разорвал старое ватное одеяло, перевернул ведро с водой, намочившись и как бы обидевшись на самого себя, забился под нары, свернулся комочком и затих. От пищи дитя тайги наотрез отказалось. Кусок ржаного хлеба был отбит лапой, а свежесрезанную и почищенную пучку звереныш просто обнюхал. Презрительно фыркнув, он отвернулся к стене.

— Проголодается — будет есть. Никуда не денется. А пока пусть сидит до завтра. Приедет Андрей — увезет его в поселок, — дала последнюю команду Татьяна, после чего все вышли из избушки к большому столу, сколоченному Андреем, где Аня уже гремела чашками.

Дружно затукали деревянные ложки. Ели быстро, молча и недолго, отмахиваясь от комаров. Не осилив и половины семейного котла, разобрали кружки с чернично-смородиновым чаем, к которому прилагался небольшой кусочек сахара.

Непонятное состояние тяжелым гнетом давило девичьи души. Подруги стыдились смотреть друг другу в глаза, поэтому торопливо оставляли стол и исчезали в черном проеме открытой двери.

Может быть, этому способствовала дневная усталость, может, присутствие в избушке медвежонка, а может, нарастающее отчуждение к гордыне Татьяны...

Но Татьяне все равно, как к ней относятся девчата. Она прекрасно знала себе цену. Знала, что всегда и везде была и должна быть первой. Ее слово — закон! Знала, что так было вчера, так есть сегодня и так будет завтра. К молчаливому ужинуотнеслась совершенно спокойно, не придавая косым взглядам подруг никакого значения.

— Надо мишку покормить. От такого суша он, конечно, не откажется, — наливая полную чашу, рассуждала сама с собой Татьяна. Разломив кусочки хлеба, перемешала еду и, торопясь, пошла вслед за девчатами.

Когда и она скрылась за дверью избы, Аня с тоской и опаской посмотрела на вечернее небо, на позолоченные заходящим солнцем горы, на темнеющий за поляной пихтач и с мольбой и жалостью в голосе попросила:

— Маша! Пойдем вместе к ручью сходим. Мне еще надо посуду помыть, а воды нет!

Маша как будто ждала этой просьбы. Не говоря ни слова, отставила кружку, встала и пошла вслед за подругой по извилистой тропинке к шумевшему в сотне метров от избы ручью.

— Ты подожди немного. Я сейчас песком ведро почищу, — сказала Аня.

Маша решила сорвать несколько жарков, в изобилии росших на полянке. Она с необъяснимым чувством вдыхала аромат таежных цветов и, улыбнувшись уголками губ, с хитринкой посмотрела по сторонам. В то мгновение она желала полного уединения. Она не хотела, чтобы сейчас за ней кто-то подсматривал, так как причина уединения была понятна и известна только ей одной. Это была ее тайна, к которой Маша не хотела подпускать никого, даже самых близких подруг.

Если не считать кричащего, свистящего, порхающего населения тайги, суетившегося в целях исполнения своих природных обязанностей, вокруг никого не было. Постепенно набирая высоту и тут же падая на тайгу, перебивали друг друга брачными песнями бекасы. Юркие мухоловки, опережая желтогрудых синичек, ловили многочисленных комаров. Беспокойный поползень тюкал клювиком по полузасохшей пихте. Где-то на горе, предвещая ночную охоту, ухнул филин. На краю поляны с небольшой цветущей рябинки склонил головку любопытный, наполовину облезлый дрозд. Но и он не удостаивал девушку своим вниманием, а, смешно повернув голову набок, смотрел куда-то в гору.

Маша посмотрела по направлению взгляда таежной птицы. Между кустов в молодой траве кралась большая коричневая кошка.

Сорвав крупный и яркий жарок, девушка поднесла его к губам и, отрывая лепестки, тихо зашептала:

— Любит — не любит. Любит — не любит. Лю... Кошка? Какая может быть в тайге кошка?!

Будто пламенем охватило голову. Жарок выпал из рук. Маша посмотрела туда, где видела крадущееся животное, но там уже никого не было.

Маша не верила в свою ошибку, как и не верила в обман зрения. Она видела ее! Глаза не могли обмануть!

Прошла минута, за ней вторая. Маша продолжала всматриваться, пытаясь увидеть то, что могло представлять опасность не только для нее, но и для всех девчат, которые даже не подозревают об этом. В глазах от напряжения зарябило.

Вдруг она увидела то, что ожидала увидеть. Из-за густого куста цветущей жимолости появился длинный и лохматый силуэт. Его медленные, настороженные движения парализовали Машу. Бесшумная перестановка лап, почти касающаяся земли грудь, полуоблезлый живот, изогнутое в крадущейся позе тело, нос по ветру — все это очень роднило животное с большой кошкой.

Но у животного не было хвоста, и нос, вытянутый треугольником, больше напоминал свиное рыло. Маша сразу же поняла, хотя до этого никогда не видела, что перед ней медведь! А если точнее — медведица, та самая, у которой они взяли медвежонка. Об этом она догадалась каким-то внутренним чутьем. Может, это и был внутренний голос, что всегда подсказывает, предупреждает, наталкивает человека на верное решение. Впрочем, тогда Маше было не до этого...

До медведицы было не менее полусотни метров, но девушке казалось, что хозяйка тайги совсем близко, что стоит только протянуть руку и можно дотронуться до этой страшной, опасной, облезлой шкуры. Зверюга кралась к избушке. Ее намерения были понятны...

Медведица не видела Машу, все внимание зверя было приковано к стоянке. Маша попятилась и, не глядя под ноги, забралась в разросшийся можжевеловый куст. Растение предательски затрещало под ногами. Медведица посмотрела на шум и просверлила испуганную девушку взглядом. Маша хотела закричать, но крик утонул в легких.

Неожиданно зверюга метнулась назад, в кусты, растворившись в тайге. Растворилась, исчезла... Скрылась так же бесшумно, как и появилась.

То, что Маша увидела медведя, Аня поняла по белому, без единой кровиночки лицу подруги, по отчаянным немым жестам и бешено вращающимся глазам. Получить какой-либо вразумительный ответ у сверкающих пяток подруги не представлялось возможным, поэтому Аня логично решила последовать примеру, не забыв при этом прихватить наполненное ключевой водой десятилитровое ведро.

Маша вбежала в избушку с криком:

— Медведица!

В первые секунды ей никто не поверил. Девчата подумали, что это шутка. Но когда вслед за Машей в дверной проем влетела Аня с ведром, развеялись все сомнения.

Будто стайка деревенских ласточек, собравшихся на зимовку, девчата сбились в дальнем углу избушки. Тишина повисла в стенах староверческого зимовья. Тусклый вечерний свет гнетущей сыростью едва пробивался в маленькое стеклянное оконце, умело вырубленное между кедровых накатов.

— Может быть, вы ошиблись? — насмелившись, прошептала Оля.

— А кто видел медведицу? — поддержала Вера.

— Маша видела!

— А ты сама ее видела?

— Нет.

— А может, это был бурундук? — попыталась хихикнуть Татьяна, но шутка не получилась, ее смеха не поддержал никто.

— Вы что, мне не верите? Говорю вам честно: медведица, настоящая, кралась к избушке, — подтвердила Маша. — Большая, черная...

— У страха глаза велики! — вновь съязвила Татьяна, насмешливо фыркнув.

После ее слов в избушке возникла неопределенная пауза, только комары звенели в темноте.

— Был бы Андрей, он бы сразу определил, что и как, и... если что — защитил нас всех, — раздался мечтательный голос забившейся в середину Наташки.

— А все ты, Танька! — вдруг раздался упрек Веры. — Зачем взяла медвежонка? Это, наверное, мамаша пришла за ним!