Слеза Рода (СИ) - Страница 63

И буду жить-поживать, прежнее бытие даже в страшных снах не вспоминать.

Шутки шутками, но первые подозрения на тему, что именно Белозерова придумала, появились у меня в тот момент, когда выяснилось, что мы едем на Садово-каретную. Укрепились, когда я во дворе заметил Танькину машину. Ну а окончательно развеялись тогда, когда на втором этаже, в соседнем с моим офисом помещении, нас встретили собственно моя бывшая одноклассница и несколько мужчин в костюмах, по первому же взгляду на которых сразу становилось ясно, кто они такие есть. Юристов никогда ни с кем не спутаешь.

— А вот и сладкая парочка, — не удержалась от колкости Татьяна. — Ждать себя заставляете.

— На первый раз хамство не замечу, — холодно ответила ей Марина. — Но только на первый раз. Еще один выпад в мою сторону или сторону Максима, какая-то шутка на тему «что, надолбил себе на офис» — и все пойдет немного по-другому. Нет, сделка состоится в любом случае, но для вас она окажется куда менее выгодной, чем сейчас. Я ясно выразилась?

— Да уж, — процедила сквозь зубы Татьяна, отводя глаза в сторону. Сдается мне, что-то такое она и хотела брякнуть. — Ясно.

— Мы же цивилизованные люди, — укоризненно добавила Белозерова с милой улыбкой, — зачем друг друга грязью поливать или создавать неприятности, которых можно избежать? Вы согласны, госпожа Антонова?

— Разумеется. — Несмотря на утвердительный ответ, ноздри моей бывшей одноклассницы раздувались, она была на грани бешенства, и я, чисто инстинктивно, сделал шаг вперед, чтобы закрыть собой Марину, не понимающую, с каким огнем она сейчас играет.

И та и другая верно расценили это движение. Марина положила руку мне на плечо, а из Таньки словно какой-то штырь вырвали, на котором крепилась ее ярость. Она мигом обмякла, помрачнела, отошла в сторону, уселась на стул и уставилась в окно, за которым, ради правды, смотреть было совершенно не на что. Разве только на тополь, что с каждым годом все сильнее кренился к земле, готовясь когда-нибудь погрести под собой чью-то припаркованную на ночь машину.

— Господа, вы тогда документы готовьте, — попросила юристов Белозерова. — Ну а мы пока отойдем в соседний офис. Как понадобимся для подписания бумаг, вы нас позовите.

— Нам потребуется минут сорок или чуть больше, — уведомил нас один из костюмоносцев. — Начнем, господа?

Я открыл дверь офиса, пропустил в него Марину, после зашел сам и включил свет. Окна были занавешены, значит, сосед с чердака в гости заходил.

— Арсений, добрый вам день! — звонко произнесла девушка. — Я снова в гости зашла. Вы не против?

— Гость на порог — ставь самовар и пирог! — вынырнул из-под стола Гели домовой. — Так у нас говаривали бывало. Самовара нет, но чайком да пряниками с нашим удовольствием гостьюшку дорогую попотчуем! Вы пока устраивайтесь, а я мигом!

Мало того — он Марине еще и поклон отвесил! Сенька, который сроду ни перед кем спину не ломал.

Может, я чего не понимаю? Или чего не знаю?

— Буду очень рада, — ответила домовому тем же девушка, отчего Арсений маленько смутился. — Гость не вольный человек — где посадят, там и сядет.

— Умна, — раздался из угла голос моего приятеля с чердака. — Отрадно слышать. Скажите, барышня, это ведь на вас сейчас мое здание переписывают в соседней комнате?

— Ой! — чуть не подпрыгнула от неожиданности Марина. — А вы кто? И почему здание ваше?

— Модест Михайлович Рауш, — встал с кресла вурдалак. — Действительный статский советник. К вашим услугам!

Белозерова хлопнула глазами, глянула на меня, на него, а после изобразила книксен.

— Все так, — пояснил ей я. — Это здание когда-то было построено на деньги его семьи. После московского пожара 1812 года.

— Офигеть! — выдохнула девушка, еще раз повторила книксен и бодро протараторила: — Марина Белозерова, девица! Ну, почти. Отчасти!

— Мила, непосредственна, неглупа, — отметил Модест Михайлович, снова усаживаясь в кресло. — Пусть будет.

— Сразу, чтобы снять все вопросы: этот господин сродни Марго, — поняв, что без пояснений тут не обойтись, шепнул на ушко Марине я. — Понятно изложил?

— А-а-а-а-а, вот в чем дело! — протянула девушка. — Я-то понять не могу, почему даты не сходятся! Теперь ясно. И да, вы куда больше похожи на настоящего вампира, чем Маргоша! Такой прямо… Такой!

— Вурдалака, — поправил ее Рауш. — Иные наименования нашего вида на Руси считаются моветоном. Итак, что же вы собираетесь делать с моим домом?

В приемную вошел домовой с подносом, на котором стояли чашки «кузнецовского» фарфора, которые извлекались только для очень серьезных клиентов, вазочка с конфетами и блюдо с пряниками.

— Присоединяюсь к вопросу, — добавил я, сложив руки на груди. — Сенька, погоди со своим чаем.

— Я пошла к папе и напомнила ему, что на прошлый день рождения он подарил мне желание, — старательно хлопая глазами, прощебетала Марина. — Я тогда в… Не дома была, короче. Он спросил: «Чего хочешь?» Я сказала, что этот дом. Все.

— Не ответ, — лаконично заметил вурдалак.

— Абсолютно, — согласился я.

— Значит, так, Максим, — перестала включать дурака Белозерова. — Это не благотворительность. Я тебя для этого слишком… Ценю! Будешь платить аренду как раньше. И сразу еще вот что. У тебя могут появиться мысли на тему «а если мы разойдемся» и все такое. Ничего не случится в этом случае, ясно? Один из документов, которые ждут подписи, является договором, по которому ты получаешь право аренды на полвека с расторжением оного исключительно по обоюдному согласию. Все? Доволен?

— Доволен, — подтвердил я. — Сенька, давай свой чай.

— А я нет, — закинул ногу на ногу вурдалак. — Мне так никто ничего и не объяснил. Офис Максима не весь дом. С остальными помещениями что?

— Салон красоты открою, — пожала плечами Марина, — как та толстуха хотела, которая сейчас его продает. Хорошая идея, мне нравится. Всегда востребовано, всегда прибыльно. Дать массовую рекламу, пригласить пару мастеров с именем, выступить спонсором в каком-нибудь медиапроекте — и народ толпой повалит. Как вам такое, Модест Михайлович?

— Много женщин, которые приходят расслабиться и не следят за тем, что происходит вокруг, — задумчиво произнес Раух. — Хм. Недурственно.

— Только мне не нужны проблемы с правоохранительными органами, — забеспокоилась Белозерова. — Папа не одобрит.

— Как и нам, уж поверьте, — белозубо улыбнулся ей вурдалак. — Никто больше меня не хочет того, чтобы в доме царили порядок и спокойствие. Я же тут живу. И — отрадно видеть вашу дочернюю почтительность. Нечастая черта. Нечастая.

На том и закончилась эпопея с неожиданным выселением, которого не случилось. Танька после подписания документов смылась, не попрощавшись ни с Мариной, ни со мной, чуть позже отбыла куда-то и новая владелица здания, перед тем облобызав мою щеку. Я же, немного посидев и подумав, все же решил, что если взялся за гуж, то не говори, что не дюж.

— Севастьян Акимыч, мое почтение, — обратился я к колдуну, когда тот взял трубку. — Поздорову ли?

— А то тебе не все едино? — даже не подумал изобразить вежливость старый ворчун. — Чего хотел?

— Того же, чего и вы, — перешел к делу я. — Мне показалось, при последней беседе мы отлично поняли друг друга.

— Добыл-таки? — в голосе колдуна прозвучала заинтересованность. — Ишь, шустрый! А остальные охотнички что?

— Иных уж нет, а те далече, — уклонился от прямого ответа я. — Так что, работаем? Если да — давайте сегодня все и провернем, потому что завтра меня и в городе, и в стране может уже не быть. После вернусь, разумеется, но уже ничем не смогу вам помочь.

— Спешка хороша при ловле блох и при поносе, — недовольно засопел Акимыч. — Не случается с нее проку.

— Была бы честь предложена, — где-то даже с облегчением ответил я. — Не хотите — не надо.

— Да не сепети ты! — велел старик. — Гляньте, что грач весенний разгалделся. Думаю я. По уму все творить надо, так, чтобы после беды не случилось. Ты давай телефон не выключай, позже позвоню. Или напишу.