Слепцы (ЛП) - Страница 12

Последовала пауза, затем вновь прозвучал мужской голос.

– Арб… арбитр-сеньорис?

– Так вы знали, что мы появимся. Хорошо. Пожалуйста, кем бы вы ни были, поднимайтесь сюда, чтобы представиться и четко объяснить мне, что за станция тут у вас такая.

Из доков они уехали на скользовике, длинном коридорном краулере с электрическим приводом. Такие машины встречались Кальпурнии в крепостях и космических станциях по всей Галактике – всего лишь две навесные площадки, расположенные с боков вытянутого центрального поручня, остроносая кабина водителя спереди и монотонно гудящие колеса.

В транспорте почти никого не было: приехавшие на нем местные арбитраторы остались в стыковочной башенке и сейчас обрабатывали бунтарей, надевая им кандалы и смирительные плащи. Шира услышала от эдила Бруинанна, что в участке Бастиона недостаточно мест в камерах, поэтому арестантов собирались разместить в свободных тюремных отсеках дромона. Того самого, на который они пытались прорваться с боем. Судно, в конце концов, и было спланировано как летающий острог.

Схватившись за поручень, Кальпурния повернулась к местному командиру. На шлеме Джоэга Бруинанна сверкали зеленые лавровые ветви эдила-майоре; также он носил красно-золотой значок маршала-изолата на ланьярде. Этот человек руководил участком, созданным в совершенно необычайных обстоятельствах. Джоэг не поднимал глаз, но Шира заметила, что женщина-водитель пристально смотрит на неё в зеркало заднего вида. Ближе к задней части скользовика стояли Даст и Оровен, друг напротив друга. Сложно было рассмотреть что-то под шлемом, броней и головным платком священника, но он как будто нервничал.

Поездка продлилась недолго, хотя транспорт редко двигался быстрее бегущего человека. Судя по тому, что Кальпурния замечала через вставки прозрачного, как хрусталь, бронестекла над головой, они постепенно оставили позади внешние барбаканы и заехали под огромную, нависающую утесом стену донжона.

Мы внутри, подумала Шира. Мы внутри Ведьминого Курятника.

Она даже не заметила, как использует это прозвище, за которое всегда выговаривала другим. Кальпурния пыталась понять, почему сам факт прибытия сюда поразил её, словно жуткое предзнаменование.

В донжоне металлическое покрытие палубы сменилось скалобетонным, яркие потолочные панели исчезли, как и прозрачные вставки. Арбитры проехали через более темный и узкий туннель. Вентиляционные решетки в сводчатом потолке были усеяны трепещущими молельными лентами из бумаги, теплые нисходящие потоки воздуха несли диковинный запах, который Шира не могла определить. Наконец, извивы и изгибы туннеля стали почти непроходимыми для скользовика, и пассажиры двинулись дальше пешком. Скрипя сапогами по скалобетону, они шли странно тихими коридорами; водитель следовала за ними, бросив гудящий транспорт с включенным мотором.

Вход в помещения участка находился в сплетении пересекающихся туннелей и проходов. Во все стороны расходились арочные вестибюли; лестницы и рампы, идущие сверху и снизу, встречались на круглом полу из простого черного металла. Запрокинув голову, Кальпурния уставилась в лестничный колодец, который освещали яркие фонари под отражателями в форме орлов, поднимающиеся по спирали к вершине. Затем Шира взглянула на двери участка, низкую, умышленно тускло подсвеченную выемку в черном обелиске, врезанном в стену. Разумное решение. Переход от яркого, просторного зала к тесному сумраку врат оказывал на обвиняемого арестанта как раз то воздействие, какое требовалось.

– В этих помещениях когда-то располагался комиссариат линейного флота, – сказала арбитратор, бывшая их водителем. Она оказалась немного выше Кальпурнии, тонкой и гибкой, а на её пол не указывало ничего, кроме тона голоса. – Весь символизм обстановки продумывался ради них. Разумеется, нам это идеально подошло.

– Разговорчики! – огрызнулся Даст, а Шира моргнула, удивленная бесцеремонностью женщины. Затем арбитры умолкли, прислушиваясь к жужжанию караульного ауспика, встроенного в двери. Устройство считывало запах их кожи и сканировало радужные оболочки.

Ауспику потребовалось некоторое время, чтобы удовлетвориться результатами, но в конце концов жужжание прекратилось. Где-то позади устройства пробудился машинный дух и отпер замки. Ворота открылись с тем же лязгом и грохотом, что и любая тяжелая взрывозащитная дверь в Империуме, и знакомый звук придал уверенности Кальпурнии, вместе с остальными шагнувшей в проход.

Участок арбитров представлял собой блок донжона, построенный вокруг открытого лестничного колодца, такого же, как снаружи – высокой, узкой шахты, окольцованной рядами переходов и балкончиков. В суспензорной колонне у потолка висел орел из полированного мрамора, под которым находились судейская кафедра и старинная площадка для казней.

Внутри кипела работа, слышался топот сапог и голоса, пахло оружейной смазкой и пастой для полировки брони; на стенах были выгравированы привычные изречения. Выходя из дверей, арбитры прошли мимо постамента, на котором лежал древний инфокодекс длиной с руку Ширы, обернутый в сине-черный бархат и надежно укрытый бронестеклянным куполом. Передняя часть подставки была отполирована до зеркального блеска, и за прошедшие годы там образовалось небольшое углубление. Даст, Кальпурния и их провожатые, минуя постамент, поцеловали кончики пальцев и приложили их к камню.

Шира обратила внимание, что женщина-водитель идет впереди, и другие арбитры салютуют ей, уступая дорогу. Подниматься по спиральной рампе до самого верха не пришлось: сделав пару витков, они оказались на уровне, где, как решила Кальпурния, находился кабинет маршала, и остановились у двери, совершенно такой же, как все остальные. Перед тем, как войти, женщина стянула шлем и провела рукой по копне курчавых черных волос, оказавшихся под ним.

Длинное угловатое помещение не было ни аскетической комнаткой из казармы арбитраторов, ни забитой книгами библиотекой-кабинетом судьи, хотя Шире на мгновение представилось, что последнее верно. Инфоковчеги и планшеты с текстами валялись на каждой поверхности, начиная от неприбранной постели возле дальней стены, продолжая длинной конторкой и заканчивая круглым столиком прямо у двери. Мягкое кресло, стоявшее в ближнем углу под бело-синей осветительной панелью высокой мощности, несомненно, предназначалось для чтения. В нем лежали груды канцелярских папок и свитки расшифровок, испещренные тесемками и булавками, отмечающими важные места. Стойка для оружия и полка с юридическими книгами, расположенные слева от Кальпурнии, были небольшими, и Шире показалось, что она даже отсюда видит покрывающую их пыль.

На противоположной стене висел длинный гобелен-скрипторий, которым пользовались намного чаще. Толстая плетеная ткань провисала под тяжестью электронных схем, и на её сенсорной поверхности виднелось множество изображений и записей. Некоторые, очевидно, были загружены из инфоковчегов, которые висели, подключенные к витым кисточкам-разъемам по краям гобелена. Остальные, судя по почерку, занесли два или три разных человека при помощи сенсорного стила. Кальпурния заметила на экране пикт-картинки и инфоруны; при нажатии они проигрывали отрывки вокс-записей, полученных из подслушивающих сетей.

Она уже увидела достаточно, чтобы догадаться, в чем дело, и, когда хозяйка комнаты – со смуглой кожей и острыми глазами под шапкой черных курчавых волос – вновь повернулась к гостям, у её горла блеснул багрянец, и Шира поняла, что не ошиблась.