Слепая зона - Страница 58

– Чертова прорва дверей, и хрен его знает, которая нам нужна, – тихо выругался Максим возле пятой по счету.

– Постой, – придержала его я. – Попробую кое-что.

Тварь с готовностью обрушила на меня неприятный эффект от своей близости и путаницу пляшущих линий в мозгу. А потом отскочила от меня и… пропала. И возникла снова, но где-то позади. И пропала. И снова вернулась на то же место. Я потянула Максима назад, к предыдущей двери, ощупывая шероховатую стену, пока не наткнулась на дверной проем. Тварь радостно исчезла-вернулась. На этот раз я видела, что в смутных линиях на этом месте есть разрыв.

– Сюда! Эта дверь.

Я толкнула ее рукой, а потом и всем телом. Дверь не шелохнулась.

– Подожди, постой здесь, – прошептал Максим и ушел назад по коридору.

Тихие шаги не вызывали никакого эха, но я чувствовала, что он ушел недалеко. Под моей ладонью было гладкое полотно широкой двери, без намека на ручку или что-либо подобное. Я провела рукой по стене рядом и наткнулась на холодный прямоугольник размером примерно с мою ладонь. Присела и подставила руку к стыку пола и двери – из тонкой щели едва заметно поддувало. Тварь перестала метаться и смирно висела над головой. Ждала. А я неожиданно подумала, что нас, наверно, никому не стоит ловить, ведь я и вправду могу стать угрозой, если не удержу Тварь от попытки меня защитить… Понимание пригвоздило меня к полу. Когда она забеспокоилась, там, наверху, я сдуру решила, что опасность угрожает ей. Нет. И тогда, и сейчас что-то плохое готовилось для меня.

– Отойди-ка, – шепнул вернувшийся Максим.

От него резко пахнуло острым и кислым запахом железа. Послышались треск и скрежет, сквозь которые я различала шумные выдохи и наэлектризованность огромного напряжения – Максим пытался вскрыть дверь. И она подалась!

– Что ты сделал? – спросила я, когда он потащил меня в новый прохладный коридор.

– С петель снял. Конспираторы хреновы. Замки сенсорные, а петли – прямые, – пропыхтел капитан и предупредил: – Осторожно, ступеньки.

Я среагировать не успела и больно, с размаха, ткнулась носком кроссовки в бетонную преграду. Жаловаться было некогда. Поджимая вспыхнувшие огненной болью пальцы на ноге и позволив себе лишь немного прихрамывать, я неуверенно поползала наверх по высоким ступеням, цепляясь за ремень его джинсов обеими руками.

– Стой. Еще дверь. Железная. Похоже – наружу.

Совершенно точно – наружу. Я расслышала шум машины и чьи-то далекие голоса. Приближающиеся голоса.

Дверь распахнулась сама, с натужным скрипом, резким, как чей-то мучительный вскрик.

– Нехорошо, капитан Дежин, – ворчливо посетовал профессор Ремезов, – совсем нехорошо.

Максим молчал, только напряглась спина под влажной от пота футболкой. Я стояла прямо за этой спиной, вплотную, и не имела ни желания, ни возможности пошевелиться. Все, что я успела, – обхватить его руками за талию и понадеяться, что не упаду, потому что следующие несколько секунд ушли на борьбу с Тварью. И я почти проиграла. Почти. Звук упавшего тела и резкий рывок последовали одновременно. Максим бежал, волоча меня за руку, а я болталась позади, на заплетающихся ногах, поскуливая от непомерных усилий. Тварь не убила профессора, она метнулась вслед за нами. За мной. А он остался хрипеть где-то за нашими спинами.

– Стой, куда? – крикнул кто-то и тоже упал.

Мы продолжали бежать.

– Черт! – рыкнул Максим и резко затормозил, тяжело дыша. – Уберите ствол!

Окружающее нас пространство заливал запах страха. Тварь словно распухла. Она стала слишком большой, у меня не хватало сил, страха, ярости, чтобы сдержать ее. Я чувствовала – еще секунда, и случится непоправимое! И оно случилось. Тварь оттолкнула меня. Это было больно, как удар в грудь, куда-то прямо в ее середину. Я задохнулась от нехватки воздуха и ледяного страха. Теперь я ничего уже не могла сделать…

– Опустите оружие, – в этот же миг сказал кто-то очень спокойно и мягко. – Капитан, Светлана, вам больше ничто не угрожает.

– Ты еще кто? – рявкнул Максим.

Его ярости и страха хватило бы на пяток тварей.

– Майор госбезопасности Зайцев. Приехал познакомиться со Светой, а тут такое. Непорядок.

Говоривший был совершенно спокоен и уверен в себе. На его фоне мы с Максимом – потные и запыхавшиеся, должно быть, выглядели жалко.

– Живы? – спросил майор кого-то, и ему тут же ответили: «да».

Максим оглянулся. Мне это не требовалось (да и смысл?), я знала, что Ремезов и тот, второй, живы, но им точно нужен был врач.

– Прошу прощения за неквалифицированные действия профессора. Надеюсь, это не станет преградой к нашему сотрудничеству?

На последнем слове Максима скрутило от негодования. Он стал словно каменный и с усилием тянул в себя воздух, чтобы высказаться. Тогда я торопливо вставила свое «нет». Капитан посмотрел на меня – взгляд обжигал почти физически – и выдохнул. Он не мог почувствовать то, что чувствовала я – спокойный тон незнакомого майора не был игрой. Он был уверен в себе и говорил правду. Прямо сейчас нам ничто больше не угрожало. Тварь мирно зависла на привычном расстоянии от моей макушки и была тише воды, ниже травы.

– Мы свободны? – хрипло спросил Максим, которого никак не отпускало.

Он излучал ярость и гнев. А еще – страх. Страх за меня.

– Свободны? – переспросил майор. – Разумеется. Я свяжусь с вами позже, Светлана…

Максим, не выпуская моей ладони, потянул меня за собой.

– Подождите, вам наверняка это понадобится, – окликнул майор.

По асфальту стукнула трость. Я обернулась на привычный звук. Тварь опустилась к плечам, и мой внутренний мрак разогнали расплывчатые контуры и яркие пятна. Самым ярким был Максим, он полыхал совсем рядом – овальный сгусток зеленоватого огня. Чуть дальше ровно горел еще один овал – майор. К нему под родной перестук трости приближался овальчик поменьше. Майор и тот, кто принес мою трость, почти слились и снова распались. Я шагнула вперед, Максим – следом.

– Ваши трость и телефон. До встречи. И еще раз – примите мои извинения.

– Что на тебя нашло? Ты не будешь с ним встречаться, Свет, – высказался Максим после долгого (мы дошли до машины, загрузились и поехали) молчания.

Ошарашены были оба, но молчали каждый о своем.

– Буду.

Мне не понравился приказной тон, но дело было не в этом. Максиму я доверяла, как никому, но сейчас он не понимал меня. Не понимал, что происходит. Я потеряла контроль над Тварью и, только-только начиная приходить в себя после случившегося, могла думать только об одном – не показать ей, что боюсь. Не как обычно, я ведь трусиха, не чего-то внешнего, а ее, Тварь. Отвращение, гнев, ужас перед тем, что она могла и делала с другими, были моим бастионом, моим рычагом. Оказывается, до сегодняшнего дня я ее не боялась. А теперь…

– Ты не понимаешь! – Максим гнал машину, она ревела и резко виляла. Меня швыряло в кресле от жесткой ручки двери до его напряженного плеча. – Это тебе не профессор. Это… Ломакин в погонах! Другой профессор, Ярковский, в чине майора ГБ! Ты для него – ничто. Я – меньше, чем ничто. Мы очень и очень крупно вляпались.

– Верю, но с майором встречусь. Он может мне помочь, – рассеянно ответила я, только чтобы не молчать.

Тварь притаилась за плечами, тихая и скромная, словно невинная овечка.

«Это – конец, – крутилось у меня в голове. – Она может уйти и творить что угодно. Калечить и убивать. Где угодно. И никто ее не поймает. И я виновата. Я сделала ее такой. Свободной».

– Он – может… – горько повторил Максим, и я услышала несказанное: «а я, значит, нет?»

Я погладила влажный рукав его футболки, под которым перекатывался жгут напряженных мышц. Хотелось прикоснуться к нему губами. Нелепое желание. Дальше придется идти одной, он меня ни за что не отпустит…

– Я очень устала… Правда… Отвезешь меня домой?

Он едва заметно дернулся.

– Домой? Я собирался отвезти тебя к себе…

– Не сегодня, ладно? Я хочу принять ванну. Мне просто необходимо смыть все это с себя.