Слепая зона - Страница 27

Притормозив у приоткрытой двери в гостиную, где спала Света, он решил не будить девушку, ей и так досталось. Включив недовольно зашипевшую кофеварку, Дежин направился в ванную и нос к носу столкнулся со Светланой в узком коридорчике. Она шла по стеночке, нашаривая дорогу рукой.

– Доброе утро, – смущенно поздоровалась девушка.

– Привет.

Максим замешкался. Света тоже растерянно замерла.

– Ты в туалет? – как можно будничнее спросил Дежин и, посторонившись, приоткрыл узкую дверь.

Девушка кивнула и молча протиснулась мимо него.

Позже, когда они пили кофе, Максим предложил ей остаться и подождать его, хоть и понимал, что ожидание может затянуться надолго, но Света отрицательно помотала головой.

– Я лучше поеду домой. Можешь вызвать мне такси?

– Не надо такси. Я тебя отвезу, мне в твой район.

Ему не хотелось оставлять ее одну и не хотелось, чтобы она уезжала. Ночной разговор до сих пор крутился у Дежина в голове. Неожиданная близость, рожденная темнотой, словно поблекла на свету и таяла, исчезая прямо на глазах. Света выглядела усталой и отстраненной, что не мешало ей оставаться удивительно красивой. Бледность только добавила изысканного благородства тонким чертам лица, и даже тени под глазами ничего не портили.

– Хочешь, я приеду, когда освобожусь? – схватился за соломинку Максим, понимая, что момент упущен и, возможно, больше уже не вернется.

Может, нужно было поддаться порыву и прийти к ней ночью, но та близость оказалась бы разрушена, а новая – неизвестно, возникла бы или нет.

Света повернулась и как бы посмотрела ему в лицо. Каждый раз, когда она так делала, Дежину приходилось напоминать себе, что она ничего не видит, и каждый раз казалось, что она видит его насквозь.

– Хочу, – просто ответила девушка, и Максим ощутил всплеск давно забытых чувств – радостного облегчения, предвкушения, надежды.

«Влюбился ты, что ли?» – с легким недоумением спросил он себя и поспешно затолкал крамольную мысль поглубже. Чему точно было не место и не время, так это еще одному печальному опыту в этой области.

Вереницу машин у обочины старой, давно не ремонтированной объездной дороги он заметил издалека. Новенький синий микроавтобус криминалистов замыкал цепочку. Здесь были знакомые машины дежурной бригады из следственного комитета, «УАЗ» пэпээсников и несколько частных легковушек. Дежин приткнулся за криминалистами и кивком поздоровался с хмурым лейтенантом, махнув удостоверением перед его помятым лицом.

– Куда идти? – спросил Максим, не обнаружив ориентиров в сплошной стене густого подлеска за обочиной.

– Вот, за этими кустами есть тропинка, – равнодушно доложил лейтенант.

Тропинка, если ее можно было так назвать, изрядно заросла, и только благодаря тому, что по ней уже протопала вся следственная группа (и кто там еще был?), примяв влажную от росы траву, Дежин смог ее обнаружить. Попетляв между деревьями, промочив ноги в неглубоком овражке, который поленился перепрыгнуть, он наконец услышал голоса.

– Что у вас тут? – спросил Максим, проскользнув под заградительной лентой и поздоровавшись с коллегами.

– А вон, сам посмотри, – скривил губы старший дежурной следственно-оперативной группы майор Галеев, кивнув в сторону основного скопления людей.

Возле свежеразрытой ямы стояло два перепачканных сырой землей мешка с развязанными горловинами, из третьего судебный медик вынимал и раскладывал на ярко-зеленом пластиковом полотнище что-то черное, бесформенное. Дежин подошел ближе и невольно прищурился. Запах и вид останков были одинаково неприятны. Рядом лежали два мешка для трупов, уже закрытые и подготовленные к транспортировке.

– Быстро вы тут управились, – удивился Дежин.

– Ага. С часу ночи танцуем, блин!.. – проворчал Галеев.

– Кто нашел?

– Собачник, кто ж еще сюда попрется-то? Пока местные приехали, пока сообразили, что да как, пока нас вызвали, уже стемнело. Машину не подогнать, сам видел, вот всю ночь тут и проваландались. Начальство на ушах стоит, пять трупов разом, да еще странных таких…

– Ты про то, что они в мешках и кусками?

– Я про все. Ты вон у него спроси, – майор указал на эксперта, который закончил раскладывать свой жуткий пасьянс из останков и теперь заполнял протокол осмотра, скорчившись на складном брезентовом стульчике. – Только смотри, чтоб он тебе горло не перегрыз вместо ответа. У него ночка тоже не самая веселая получилась.

Галеев сердито сплюнул в сторону и отошел, а Дежин поплелся к яме. Судмедэксперт был ему почти незнаком, так, виделись несколько раз, и отрывать человека от работы было свинством. Но Максиму нужно было узнать только одно – будить Славика или нет. Расчлененка его пока не интересовала, но Галеев сказал, что два упакованных в пластик тела были относительно целыми, вот о них и собирался спросить медика Максим.

– Мешаете, капитан, – пробурчал судмед, едва Дежин успел открыть рот.

– Прости, вынужден. Только один вопрос: что-нибудь странное в тех двух трупах обнаружил?

– Кроме того, что они азиаты с пулями в головах и желе вместо внутренностей? Не, не обнаружил, – устало съязвил парень, совсем молодой, лет двадцати пяти, и вернулся к своей писанине.

– Спасибо! – сердечно поблагодарил Дежин и полез в карман за телефоном.

Славе Вощину оставалось спать ровно сорок секунд.

Капитан летел по городу так быстро, что еще не было шести, когда он высадил меня у парадной. Стараясь не греметь ключами, я открыла дверь и на цыпочках проскользнула в квартиру. Вот только мои старания не потревожить спящую маму оказались напрасными. В нос ударил запах корвалола, а сердце царапнул слабый голос:

– Доченька, что происходит?

Она стояла в проеме кухонной двери так тихо, что я сразу этого не почувствовала.

– Мам? Ты почему не спишь?

Вопрос был глупым, мне ли не знать свою маму? Она всегда беспокоилась обо мне больше, чем нужно, и если в последнее время ослабила бдительность, так только потому, что ее стало подводить здоровье. Любые мои неприятности она умела вычислять на раз. Вот и сейчас – корвалол служил мне сигналом, что списать все на свидание с капитаном, скорее всего, не удастся. Я чувствовала, как ее внимательный взгляд ощупывает мое лицо. Попыталась представить, как выгляжу после пролитых слез и почти бессонной ночи, и вздохнула.

– Ничего плохого, мамуль. Просто я очень устала.

Тварь медленно смещалась из-за моей головы по направлению к кухне. Я мысленно придавила ее к потолку.

– Светочка, доча, я же чувствую – ты что-то скрываешь.

Мама подошла и обняла меня. Ее маленькие, еще меньше моих, руки дрожали.

– Нет-нет! – как можно искреннее соврала я. – Просто вчера был тяжелый день, а потом Максима рано вызвали на работу…

Я почти не надеялась, но имя капитана произвело свой волшебный эффект: мама вздохнула и отстранилась. Еще раз вздохнула, заправила мне за ухо прядку волос (воображаю, что за гнездо аиста было у меня на голове в тот момент) и сказала:

– Ты совсем выросла, а я никак не могу привыкнуть. Максим… Конечно же… Иди, поспи.

Стыд и жалость пригвоздили меня к полу. Милая мамочка! Ну, не могу я тебе всего рассказать. У нас на это лекарств не хватит… Что она подумала? Я покраснела, щеки запылали огнем, а в голове мелькнуло ехидно-сожалеющее «если бы». Если бы то, что она про нас нафантазировала, могло быть правдой!..

Потом я долго и бесцельно стояла под душем, не обращая внимания на то, что вода затекает в уши, что где-то в соседних квартирах люди уже встали и тоже отправились в свои ванные комнаты, понизив напор горячей воды по всему стояку. Чуть теплые струйки барабанили по макушке, мелко постукивали брызги в клеенчатую занавеску, а я все стояла, упираясь ладонями в прохладный кафель стены, и пыталась понять, как жить дальше. Мне казалось, что все происходящее в последнее время тесно связано между собой, переплетено и составляет какой-то невероятно сложный, но цельный узор. Убийства в кафе, появление тварей, смерть Гарика, смерть той старушки, даже нападение на Михаила Яковлевича – все это, кроме того, что было связано со мной, было каким-то образом связано и между собой… И Максим. Его появление в моей спокойной, никому доселе не нужной жизни тоже не казалось мне случайным. Я чувствовала себя бредущей по лабиринту с холодными скользкими стенами, где каждый поворот готовит мне новое испытание или новый ужас. И единственным человеком, который оказывался в такие моменты со мной рядом, был капитан.