Слепая зона - Страница 15

– Минь… что? – переспросил Максим.

– Минчжу. Так он меня называл. Потом уже, когда я решила всерьез заняться массажем, пришлось углубиться и в анатомию, и в биомеханику человека, и сертификат получить. Но после уроков мастера Вэнь это было совсем не сложно. А как ты стал следователем?

Максим хмыкнул. Машина остановилась перед очередным светофором, и, слушая звуковой сигнал для слабовидящих, которыми в нашем районе не мог похвастаться ни один переход, я поняла, что мы уже где-то в центре города.

– Я прямо из армии в школу милиции пошел. Отец заставил. – Капитан помолчал и смущенно признался: – Ну, не то чтобы заставил силком, я и сам был не против. Наивным был. Думал, что могу что-то изменить…

– Звучит так, словно ты жалеешь.

– Жалел одно время, но потом привык. Да и поздно что-либо менять. Мы почти приехали.

Почти – значило именно почти. Добрых пятнадцать минут Максим искал место для парковки, а когда нашел, велел сидеть и пока не выходить.

Я послушно ждала, пытаясь по звукам определить, куда же он меня привез. Были слышны далекие крики, взрывы смеха, много детских голосов, какие-то механические шумы, но в закрытом салоне машины мне приходилось неимоверно напрягаться, чтобы выделить звуки из общего шума. Фон у шума был радостный. Настолько, что я задумалась: неужели в городе праздник?

– Выходи осторожно, – сказал Максим и добавил: – Руку дай. Здесь очень мало места, дверь нормально не открыть.

Визги, гвалт, музыка – много разных мелодий одновременно – меня совсем смутили.

– Где мы?

Я выбралась из машины и сразу наткнулась на нагретый солнцем бок чужого авто. Максим потянул меня вперед, и я, словно рыба на крючке, последовала за ним, зажимая под мышкой бесполезную трость.

– Осторожно, поребрик.

– Ну, все, хватит!

Я опустила трость, почти не слыша ее стука – вокруг хохотало, кричало и грохотало.

– Ты на карусели каталась?

О! Я глупо приоткрыла рот. Парк аттракционов? Он шутит?

– Давно, когда маленькая была.

– Повторим?

Я тупо стояла на месте, пытаясь справиться с разноречивыми чувствами. В голове вертелось язвительное «А что, у меня есть выбор?», но сердце зачастило в предвкушении – значит, все-таки свидание! Сердце не желало знать ответов на дурацкие вопросы, типа, с чего это он? Что, вокруг мало нормальных зрячих девиц? Почему на карусели? Господи, ну не в кино же меня приглашать! Я кивнула, опасаясь открыть рот. Во внутренней борьбе мог победить и язык, выболтав что-нибудь из моих суматошных мыслей…

– Тогда – вперед! – с энтузиазмом, который показался мне слегка преувеличенным, сказал капитан и, мягко, но уверенно завладев моей ладонью, потянул за собой.

Да. С тростью мне пришлось бы сложновато. Слишком много людей двигалось нам навстречу и параллельно. Я слышала, как по краю широкой аллеи проезжают велосипеды, пощелкивают колесики досок, шныряющих прямо в толпе. Вжух! Только воздушная струя обдает тело, а скейтбордист уже исчез… Гомонили дети, где-то визгливо лаяла маленькая собачка, скрипели, жужжали, гудели моторами аттракционы… Громко щелкали ружья в тире, мы как раз проходили мимо. Я вздрогнула. Пусть это был совсем другой звук, почти безобидный, и все же на меня вдруг повеяло холодком. Лавина окружающего шума отдалилась, затихла, а сухие выстрелы стали четче, громче.

Максим притормозил, вынудив меня остановиться. Я словно очнулась, сообразив, что изо всех сил вцепилась в его руку. С трудом расслабив пальцы, я попыталась улыбнуться, но теперь он сам сжал мне пальцы.

– Это выстрелы, да? Тебя пугает звук?

– Нет, не звук. То, что потом… Я не знаю, просто напомнило, – почему-то принялась оправдываться я.

– Ты ведь никогда не стреляла, верно? И оружие наверняка в руках не держала?

– Нет, конечно. Как ты себе это представляешь?

– Ладно. Пойдем дальше. Здесь не очень подходящее место для такой практики. Слишком шумно. Высоты не боишься?

Он что, решил докопаться до моих страхов? Тогда начинать нужно было с другого конца. С некоторых пор я боюсь смерти.

– Не боюсь.

– А как ты ее вообще чувствуешь, высоту? – вдруг спросил Максим.

– Ну…

Я задумалась. Как объяснить свои ощущения?

– На высоте легко дышать. Даже в лифте. Как будто становится больше воздуха. А если это открытое пространство, то кажется, что мир распухает, исчезают стены, даже голова начинает кружиться, но не болезненно, а наоборот, радостно…

– Ого. Хорошо, а скорость – как ты к ней относишься?

Я пожала плечами.

– Равнодушно, если честно. В этом плане я очень зависима, ничего не контролирую. Машина, поезд – не важно, – тут или всегда бояться, или просто не обращать внимания. Но восторга не испытываю, если ты об этом.

– Тогда готовься, будем учиться испытывать восторг, – совершенно серьезно заявил мой поводырь, продолжая настойчиво тащить меня сквозь настоящую толпу народа.

Вопли и грохот. Металлический лязг. Громкая музыка и отчетливые волны восторга и ужаса. Я замедлила шаг. Мне это точно надо?

– Максим?

Я умудрилась оформить сомнения одним словом.

– Не бойся.

Вот так вот. Только руку сжал покрепче. Грохочущая на манер поезда штуковина остановилась напротив нас где-то впереди.

– Пойдем.

– Девушка, палку оставьте! Потом заберете, – остановил нас ломающийся басок.

Капитан вынул трость из моих судорожно сжатых пальцев, и я ощутила себя абсолютно беспомощной.

– Головой отвечаешь, – негромко, но внушительно сказал парню Максим и взял меня сзади за плечи. – Осторожненько вперед.

Кабинка или корытце, в котором мы разместились, прижатые странной прорезиненной дугой, медленно и со скрипом поползла вперед и вверх. Я почувствовала, как жесткая спинка кресла упирается в позвоночник. Мир накренился, а скорлупка все ползла под смешливые замечания других пассажиров. Капитан снова взял меня за руку.

– Не бойся. Я скажу, когда поедем вниз.

– Я не боюсь. Это похоже на то, как взлетает самолет. Только медленно.

– Ага. Держись, сейчас будет быстро!

Подъем прекратился, мы замерли на самой высокой точке. Воздуха было столько, что мне захотелось раскинуть руки. Я почти готова была взлететь, и тут наша скорлупка сорвалась вниз под отчаянные вопли попутчиков. Ветер бил в лицо, мы падали в пропасть, взмывали вверх. На несколько секунд мне показалось, что каким-то неведомым образом земля и небо поменялись местами и наша скорлупка несется вверх дном. Все орали что есть мочи, и я орала тоже. Орала и смеялась одновременно. Никогда не думала, что такое возможно.

– Ну как? – спросил капитан, помогая мне выбраться из кресла.

– Здорово! – честно призналась я. – А ты не кричал. Тебе не понравилось? Или было не страшно?

– Света, я же не мальчишка, орать на американских горках.

– Ой, подумаешь! Сзади мужик ревел белугой, и ничего!

Максим наклонился к моему уху, и от его дыхания по шее пробежали мурашки. Он шепнул, едва сдерживая смех:

– Этот мужик рядом. Ты заставила его покраснеть.

Я смутилась. В суете и общем шуме парка было трудно ориентироваться. Правая рука машинально сжалась.

– Трость! Давай заберем мою трость!

– Конечно, заберем.

В его голосе чувствовалась покровительственная нотка, и, кажется, ему так было комфортно. Зато некомфортно было мне. На смену короткому восторгу полета пришло легкое раздражение. Я ненавижу ощущать беспомощность, а здесь я оказалась именно такой – ущербной, зависящей от капитана. Ведь я, по сути, даже не знала, где именно нахожусь. Заныла спина. Не удивлюсь, если она окажется вся в синяках после твердокаменной спинки кресла, о которую меня молотило. Мне хотелось посидеть где-нибудь, где поменьше людей и не вопит музыка, о чем я и попросила капитана.

– Легко! – мгновенно согласился он.

Мы свернули в сторону от основной аллеи. Вместо асфальта под ногами оказались мелкие камушки гравия. Шум отдалился и стало слышно, как щебечут птицы. Над головами высились деревья, я ощущала их тени на лице. Где-то впереди была вода, пруд или речка. Запахло свежестью и дымком, как от костра.