Следы на песке - Страница 3

– Вам следовало бы прийти сюда пораньше: солнце всходит с той стороны. И в его лучах купола выглядят особенно красиво, – сказал Кирилл на испанском.

Она заинтересованно уставилась на него своими зелеными глазами:

– А вы в этом разбираетесь?

Она говорила с каким-то странным акцентом.

– Немного, – ответил он по-испански, а потом неожиданно для себя добавил уже по-русски, – я тоже писал в далеком прошлом.

– Вы говорите по-русски? И так чисто…

– Ну, это же мой родной язык.

– Вот никогда бы не подумала. Вы похожи на настоящего испанца, – в глазах ее искрилось солнце, – но я вам верю: вы действительно занимались живописью и, думаю, достаточно серьезно.

– Почему вы так решили?

– Дилетанты-любители никогда не говорят «писать». Они – «рисуют»!

Она уверенно протянула ему руку:

– Я – Алекс, но вы можете называть меня Саша.

Вот так и началась их дружба. По совершенно непонятным для него причинам Кирилл проникся к Саше какой-то невероятной симпатией. Может быть, потому, что у обоих были русские корни, и она тоже приехала из Германии, а может, потому что он тоже занимался живописью когда-то. Или потому, что она очень напоминала ему… Леру, хотя внешнего сходства между ними не было вообще. А может быть, ему очень хотелось иметь такую дочь? Как бы там ни было, Саша, сама того не зная, легким бризом ворвалась в его жизнь. Кириллу было интересно проводить с ней время. Он с удовольствием и, может быть, даже с ностальгической грустью наблюдал за тем, как она легкими мазками создает свои маленькие шедевры. Однажды он повез ее в Вальдемоссу на этюды. Они взяли с собой корзину с едой и вином, заботливо собранную Маней, немного побродили по узким мощеным улочкам, а потом разместились на небольшом, утопающем в зелени холме, откуда очень удачно открывался прекрасный вид на город. Саша творила, а Кирилл с отеческой нежностью наблюдал за ней.

– Не получается у меня ничего, – Саша вернула его в действительность, – что-то не клеится, сама не пойму, что именно. Я не знаю, как это объяснить. Все вроде очень четко и ясно, все линии, штрихи, краски. Но все это существует у меня в голове, а на холст не ложится.

– Так бывает, Саша, ты просто еще не нашла себя.

– Сириус, ты сейчас необъективен, – грустно усмехнулась она в ответ, – поверь – это самая настоящая мазня!

Саша странным образом переименовала его в Сириуса.

– Почему Сириус? – спросил он ее тогда.

– Кирилл – Cirillo – Сирилло – Сириус, – ответила она, – и потом, Сириус – это самая яркая звезда в созвездии Большого Пса. Ты, Джесс, Сириус…

– Права была мама, – между тем продолжила Саша, – хорошо рисовать – еще не значит быть хорошим художником. Не стоило и пытаться! Кстати, она приезжает сегодня. Вот будет радость, когда я ей сообщу, что возвращаюсь в Мюнхен и перевожусь на дизайнерский факультет!

С мамой у Саши были достаточно сложные отношения. Ее отец рано умер, оставив после себя большую дизайнерскую фирму. Мама очень надеялась, что ее дочь когда-нибудь станет руководить семейным бизнесом. Но Сашу вдруг потянуло в совершенно другую сторону. И уговоры матери ни к чему не привели. Сашу не интересовали ни стабильность, ни положение в обществе, ни деньги. Ей хотелось идти за своей мечтой. Когда-то очень давно все то же самое происходило с Кириллом. Только роли были распределены иначе: дед уговаривал его стать художником, а Кирилл поступил на юридический…

– Саш, не пори горячку. Давай посмотрим вместе на твою мазню. Ты же сама говоришь, что я разбираюсь в живописи. Бросить всё ты еще успеешь.

Он покосился на девушку. Ее густые брови задумчиво сошлись на переносице. Она была мила, умна, но готовилась повторить его ошибки. И ему в который раз показалось, что очень давно он уже видел это выражение лица, но совсем у другой женщины…

– Обещаю быть объективным, – добавил Кирилл для пущей убедительности.

– Хорошо, – Саша решительно расправила плечи, – идем!

Они покинули пляж и шли по мощеным улочкам в сторону старого города. Собаки послушно семенили рядом. Саша увлеченно рассказывала Кириллу про свою маму:

– Я хочу тебя с ней познакомить, – сказала она, – у вас много общего. Вы с ней подружитесь.

– Да, конечно, – промычал Кирилл. Но подумал: «Только этого мне не хватало!»

Он уже и не рад был, что предложил ей свою помощь. «Зачем мне все это? Зачем я во все это лезу? Может, ее решение к лучшему? Она уедет, переймет семейный бизнес, наладит свою жизнь… Ведь ее мать совершенно права: ремесло художника – дело неблагодарное. Никакой определенности, никакого стабильного будущего. И пусть Сашка талантлива, но это еще не все. Я ведь сам когда-то выбрал другой путь. Сколько мы спорили с дедом на эту тему? Да, я хорошо писал и даже начал выставляться, хотя вряд ли можно назвать выставкой тот показ в мастерской… Ну и что с того? На «великого» я не тянул. И лучше быть хорошим адвокатом, чем средним художником».

Словно в ответ на эти мысли голос деда вдруг отчетливо прозвучал в его голове:

– Ты не можешь знать заранее – станешь ли ты великим, Кирюша! Ван Гог тоже этого не знал. Он просто делал то, что у него получалось лучше всего. Он следовал зову своего сердца.

Кирилл очень хорошо помнил их спор в тесной кухне малогабаритной московской хрущевки накануне отъезда в Германию.

– Дед, Ван Гог – неудачный пример. Во-первых, мне до него далеко, а во-вторых, я не собираюсь всю жизнь гоняться за мечтой и умереть в нищете. Я слишком люблю жизнь и хочу, чтобы мне в ней было комфортно, понимаешь? Я хочу иметь стабильный доход, шикарную тачку и огромный дом. Хочу иметь все те ценности, которые ты так презираешь. Чем я занимаюсь сейчас, будучи наделенным, как ты говоришь, огромным талантом? Оформляю декорации в ТЮЗе? Рисую на заказ физиономии партийных бонз и их заплывших жиром жен?

– Кирюша, но это ведь здесь. Там может быть все по-другому.

– Ну да, конечно, там уже выстраивается очередь за автографом в аэропорту. И все ждут не дождутся великого Кирилла Брюне, ведущего художника современности. Нет, дед, там будет все то же самое. Просто с другими декорациями.

– А как же твой талант? Ведь он дан тебе неспроста. Ты еще слишком молод и не понимаешь этого. Талант нельзя зарывать в землю. Поверь мне – в этом есть высший смысл! Это тот дар, который преподнесла тебе жизнь. И если ты не воспользуешься этим, то рано или поздно тебе придется за это расплачиваться! Гении приходят в этот мир для того, чтобы изменить его в лучшую сторону. Они возвышаются над остальными людьми и ведут их за собой. Дорогая машина, роскошный дом, сногсшибательная женщина в твоей постели – это не то, ради чего стоит надрываться!

– Дед, ты неисправимый романтик. Что могут принести людям мои картины?

– Тепло, доброту, чувство прекрасного. Ты никогда не задумывался о том, почему люди приходят на выставки художников? Одни отдают дань моде, другие пытаются поддержать имидж интеллектуалов. И таких на самом деле немало. Но если хотя бы одному человеку становится легче и светлее на душе просто от созерцания «Звездной ночи» Ван Гога или «Кувшинок» Моне, то считай, что цель достигнута и жизнь прожита не зря.

– Дед, я могу принести пользу людям и будучи хорошим адвокатом.

– Да, безусловно. Но ты можешь оставить это тем, кто не может писать картины!

– «Лучше ничего не делать, чем выражать себя слабо», – так говорил твой любимый Ван Гог. Я, в отличие от тебя, реально смотрю на вещи и не считаю себя гениальным. Закрыли тему! Я подам документы на юрфак. Юриспруденция меня интересовала всегда. Прости мне мой цинизм, но приносить пользу человечеству за соответствующее вознаграждение – это именно то, чего я хочу. Путь своих родителей я повторять не стану!

Кирилл очень хорошо помнил, как после его слов потемнело лицо деда. Он отвернулся от внука и бессмысленно уставился в окно. И Кириллу вдруг стало бесконечно жаль старика.