Следующий раз - Страница 8

Джонатан забросил чемоданчик на багажную полку, и самолет начал разгон.

Час спустя стюардесса начала развозить обед, но Питер учтиво отказался за них обоих. Джонатан удивленно взглянул на него.

– Спокойно, приятель! – хитро улыбнулся Питер. – Я придумал две хитрые хитрости, улучшающие качество длинных перелетов. Во-первых, посетил твой любимый магазинчик и накупил массу вкусностей, чтобы не мучила совесть из-за твоей лазаньи.

– Это был гратен из баклажанов, – возразил уязвленный Джонатан. – Ну и где же твои сказочные яства? Я проголодался.

– В одном из ящиков для багажа у тебя над головой. Как только стюардесса с тележкой скроется за занавеской, я их достану.

– Ладно, рассказывай про вторую хитрость.

Питер достал из кармана упаковку лекарств и повертел ею перед носом Джонатана.

– Вот она! – с победным видом объявил он. – Волшебная пилюля. Проснешься, посмотришь в иллюминатор и скажешь: “Черт побери, кажется, это Лондон!”

Питер вытряхнул две таблетки себе на ладонь и протянул одну Джонатану, но тот отказался.

– Ну и зря! – Питер проглотил таблетку. – Это не снотворное, просто помогает заснуть. Единственный побочный эффект – не замечаешь, как проходит полет.

Но Джонатан покачал головой, Питер прижался виском к шторке, и каждый углубился в свои мысли. Старший стюард обслужил последнего пассажира и скрылся в служебном помещении.

– В котором еда? – спросил Джонатан, кивнув на ряд отделений над креслами.

Питер не ответил, он уже спал. Джонатан похлопал друга по плечу, но не преуспел. Он повторил попытку, но Питер не отреагировал. Джонатан заглянул в ящики над креслами: с десяток сумок и пальто лежали вперемешку. Он сел, трясясь от злости. В кабине царил полумрак. Через час Джонатан погасил свет и попытался нашарить в кармане Питера заветный пузырек, но тот громко храпел, прижимаясь виском к иллюминатору, и правый карман был недосягаем.

Прошло шесть часов, и появилась стюардесса с завтраком. Оголодавший Джонатан с радостью взял поднос. Девушка наклонилась, чтобы откинуть столик Питера, он проснулся, зевнул и с негодующим видом воскликнул:

– Я же сказал, что ужин за мной!

– Еще слово – и ты проснешься, посмотришь в окно и удивишься: “Надо же, как похоже на лондонскую больницу Святого Винсента!”

Стюардесса поставила завтрак Питера на столик, и Джонатан тут же увел у него булочку и круассан, проигнорировав немое возмущение друга.

В Хитроу они взяли такси и доехали до центра.

В этот ранний час Гайд-парк выглядел таким волшебно прекрасным, будто и не находился в самом сердце одной из крупнейших европейских столиц. Стволы вековых деревьев выглядывали из стелившегося над лужайками тумана. Джонатан наблюдал в окно за двумя запряженными в коляску серыми в яблоках лошадьми, бежавшими по свежему песку аллеи верховой езды. Они миновали решетку Принс-Гейт. Еще восьми не было, но на площади Марбл-Арч уже образовалась пробка. Поднявшись по Парк-Лейн, черный кэб высадил их под козырьком отеля “Дорчестер”, расположенного у самого парка, в богатом районе Мэйфер. Друзья поднялись каждый в свой номер. Питер бросил сумку и постучал в дверь Джонатана. Тот открыл в белой рубашке и клетчатых трусах.

– Ты чертовски элегантен, мой бывалый путешественник! – воскликнул Питер. – Интересно, что бы ты надел, увези я тебя в Африку? Полет меня вконец измотал, – пожаловался он, упав в стоявшее у окна глубокое кожаное кресло.

Джонатан ушел в ванную, не удостоив его ответом.

– Все еще дуешься? – крикнул ему вслед Питер.

Джонатан выглянул из-за двери.

– Я провел конец недели в самолете, глядя, как ты спишь, и, судя по всему, за четыре недели до свадьбы мне светит расставание с невестой. С чего бы мне дуться? – прокомментировал он, продолжая завязывать галстук.

– Ты всегда надеваешь брюки в последнюю очередь? – съязвил Питер.

– Тебе что-то не нравится?

– Вовсе нет. Но я, например, в случае пожара предпочту выбежать в коридор без галстука, а не без штанов.

Джонатан испепелил его взглядом.

– Довольно, старик, мы здесь из-за твоего художника, – напомнил Питер.

– Твой источник хоть заслуживает доверия?

– Я ему столько плачу, что лучше бы ему не промахнуться! В письме он указал точное количество: пять картин, – ответил Питер, глядя в окно.

– Он ошибся, можешь мне поверить.

– Я проснулся, прочел сообщение, но не смог с ним связаться. В Лондоне был поздний вечер, человек развлекался.

– Ты снова спал до полудня?

Питер смущенно потупился:

– Я поздно лег. Между прочим, я пожертвовал уик-эндом ради утоления твоей страсти, так что перестань меня стыдить!

– А разве столь внушительный лот не уладит твои отношения с партнерами, господин аукционист?

– Будем считать, что мы пожертвовали выходными ради общего дела.

– У тебя есть другая информация?

– Адрес галереи, где с сегодняшнего дня будут выставлены полотна. Именно там проведут экспертизу, после чего владелец – или владельцы – выберет счастливца, которому поручат продажу.

– С кем тебе предстоит состязаться?

– С каждым, кто способен держать в руке молоток и кричать “Продано!”. Очень надеюсь, что с твоей помощью вырву победу.

Репутация Джонатана должна была стать секретным оружием Питера в схватке аукционистов, жаждавших заполучить картины на торги. Приехав первым, да еще в компании такого суперэксперта, как Джонатан, Питер получал увесистую фору.

Они прошли через просторный холл “Дорчестера”, и Питер задержался у стойки, чтобы справиться, как им добраться до галереи. Портье в красном сюртуке шустро обежал стойку, развернул карту района и прочертил ручкой маршрут. Хорошо поставленным голосом он посоветовал им обратить особое внимание на помеченное крестиком место и полюбоваться красотой фасада. Питер задумчиво вздернул бровь и поинтересовался, нет ли у дежурного близкого или дальнего родственника в Бостоне. Тот изумился, проводил их до вращающейся двери, выпустил на улицу и счел нужным еще раз повторить свои советы. Кончилось тем, что Питер вырвал у него карту, схватил Джонатана за рукав, и они удрали.

Улочки, по которым они шли, были залиты солнцем, вдоль белого тротуара тянулись красочные витрины магазинов. Развешанные на фонарных столбах корзины с цветами покачивались на ветру. Джонатану чудилось, что он попал в другое время, в иную эпоху. Он направлялся на встречу, которой всегда ждал, восхищаясь красотой и разнообразием крыш. Даже если источник Питера напутал и Джонатана ждет разочарование (он на всякий случай к этому готовился), в одной из галерей неподалеку от Пикадилли он наконец увидит последние творения Владимира Рацкина. До дома номер 10 по Альбермарл-стрит оказалось десять минут ходу. Питер достал из кармана пиджака клочок бумаги и проверил адрес, взглянул на часы и сунул нос между прутьями решетки на витрине.

– Кажется, закрыто, – раздосадованно произнес он.

– Тебе бы в полиции работать, – съехидничал Джонатан.

Они зашли в маленькое кафе на противоположной стороне улицы, решив скоротать время за кофе с венскими булочками. Заведение оказалось симпатичным, аромат свежемолотых кофейных зерен смешивался там с запахом вынутых из печи булочек. Немногочисленные посетители опирались локтями о высокие столики, читая кто газету, кто журнал, и никто не обратил внимания на двух американцев.

У стойки из старого зернистого мрамора друзья заказали две чашки капучино и сели за столик у окна. Так Джонатан впервые увидел Клару. Она была в бежевом плаще, сидела на табурете, перелистывала “Геральд трибюн” и пила кофе со сливками. Занятая чтением, она подносила чашку к губам, морщилась, обжигая язык, но не отрывалась от статьи, ставила чашку на блюдце, чтобы перевернуть страницу. От нее исходила такая сексуальная притягательность, что даже усы от сливок над верхней губой не портили дела. Джонатан расплылся в улыбке, подошел к ней и протянул бумажную салфетку. Клара взяла ее, не поднимая головы вытерла губы и так же машинально отдала ему назад. Джонатан убрал салфетку в карман: он не мог отвести взгляда от Клары. Она закончила чтение, не доставившее ей, судя по всему, никакого удовольствия, оттолкнула газету, покачала головой и в замешательстве уставилась на Джонатана.