Следствием установлено… - Страница 34
— А мы, Вадим, обязаны искать убийцу. Представь себе, что произойдет, если каждый станет сам судить и приводить приговор в исполнение. Анархия, хаос. А сколько безвинных пострадало бы.
Однако все его доводы разбивались об упрямство Субботина, вбившего себе в голову, что назвать того, с кем он был на вокзале, равносильно предательству, и держался этой линии. Вершинин задумался — нужны были новые факты, чтобы убедить Субботина сказать правду. Он вспомнил испуг Вадима во время предпоследнего разговора.
«Чего же испугался он тогда? Каких слов? А если повторить фразу?» — мелькнуло в голове.
— Значит все-таки в день убийства Шестакова ты был на вокзале, — сказал он как о само собой разумеющемся. — Один?
Прежнего эффекта не произошло. Субботин вяло отмахнулся от вопроса, как от надоедливой мухи.
«Осечка, — подумал Вячеслав. — Но почему же? Что изменилось?»
Из глубин памяти вдруг всплыли буквы, выбитые на ярком переплете: «Дин, Дин Рид. Певец Дин Рид. Но причем здесь он?» — и тут вдруг Вершинину пришла в голову самая простая мысль.
— Вадим, — мягко произнес он. — Напрасно ты скрываешь от меня правду. Я ведь знаю — на вокзале с тобой был Дин.
Субботин не испугался, как в прошлый раз, внешне он оставался равнодушным, однако Вячеслав шестым чувством понял, что ему выпала удача. Он и сам пока не осознал, почему так уверенно назвал это имя, но уже знал, что сделал правильно. Вершинин постоянно мысленно возвращался к фразе, выкрикнутой кем-то из бегущих в тот мартовский вечер. Она беспокоила его своей нелогичностью. «Бей его, Дин» — вот как прозвучала она, но железнодорожник Чеботарев понял ее иначе. По странному стечению обстоятельств ошибся и Субботин. Вопрос Вершинина, заключавшийся в слове «один?», он понял по-другому. Ему показалось, что следователь спросил: «А Дин?» Значит, именно такой была кличка парня, убившего Шестакова.
— Да, с тобой находился Дин, — теперь уверенно сказал Вячеслав. — У него Шестаков и отобрал шапку с перчатками и потом поплатился за это жизнью.
Субботин снова промолчал. Но теперь чувствовалось, что он по-настоящему подавлен.
Вершинин в который раз перечитывал справку управления внутренних дел:
«Правонарушителя под кличкой «Дин» в картотеке УВД и районных отделов внутренних дел области не зарегистрировано. Просим сообщить дополнительные данные».
Стрельников с интересом наблюдал за вытянувшейся физиономией приятеля.
— Не может быть, — поражался тот. — Я уверен, что прав. Субботин отреагировал на эту кличку. Сейчас произошла накладка — плохо смотрели, или, может быть, он не попал в картотеку, не проявил себя пока.
— Скажи, откуда у тебя возникла эта ассоциация с певцом? — полюбопытствовал Стрельников.
— Длинная история, — уклонился от подробностей Вершинин. — Однако я прав. Помнишь ты спорил со мной насчет железнодорожника. Вот тебе ответ: «Бей его, Дин!» Сейчас надо искать этого Дина. Перерыть все и вся, но найти. Он вполне реальная личность.
— Умница ты моя. Интеллектуал мой родной, — умильно сказал Стрельников. — Ты, как всегда, прав. Послушай теперь меня. В милицейской картотеке нет человека под кличкой «Дин». Но почему нет? Из-за нашего формализма. Завели карточку, записали кличку и порядок. Человек больше себя не проявляет, о нем забывают, и кличка остается приклеенной к нему раз и навсегда. А время идет, все течет, все изменяется. Меняются люди, меняются клички. Хорошо, что память человека способна запечатлеть в своих глубинах детали, непосильные для бумаги. Бумага помнит, но молчит, а человек помнит и говорит. Память одного из моих ребят запечатлела оригинальную кличку гражданина под фамилией Потемкин. Трудно дать гарантии, что сей молодец находится в отдаленном родстве с сиятельным графом Потемкиным — любимцем и фаворитом царицы Екатерины, но страсть ко всему благородному у него в крови.
Вершинин с возрастающим вниманием слушал длинную тираду Виктора.
— Да, да, — повторил тот. — Благородство — конек юного Потемкина. Из-за благородства он и получил в узком кругу своих приятелей высокопарное прозвище Господин. Господин в их понятии, вероятно, человек, необычайно благородной души. И уж во всяком случае человеку с такой кличкой на роду написано повелевать мелюзгой типа Ханыги, Глисты и иже с ними.
— Ты молодец, Витька, — вскочил Вершинин, настроение у которого сразу подпрыгнуло. — «Дин» — уменьшительное от слова «господин». Дин, господин, Дин, господин, — повторял он, кружась по кабинету в обнимку со стулом.
— Я навел справки и час назад получил исчерпывающие сведения о Господине. Они вселяют радужные надежды на исполнение наших желаний. На учете в милиции Господин не состоял, но его дважды притаскивали в дежурку за побег из отчего дома. Парень не нашел общего языка с родителями. У него мать и отчим. Они забрали его и обещали сами перевоспитать. С того времени в памяти нашего сотрудника и осталась необычная кличка, а вспомнил он о ней случайно, когда присутствовал при поисках Дина по картотеке. Взгляни-ка на характеристику из школы, которую этот мальчишка окончил в прошлом году, — Стрельников подвинул ему лист бумаги.
«Потемкин Владимир Сергеевич, — прочел Вершинин, — учился на хорошо и отлично. Участия в общественной работе не принимал. По характеру замкнутый, малообщительный, однако любит проявлять благородство — заступиться за слабого, призвать к порядку хулигана. Но такие поступки совершает только из желания показать силу и превосходство над другими, если уверен, что слава о его качествах станет всеобщим достоянием. В противном случае чужая судьба ему безразлична. К своей матери относится свысока, не прощает ей каких-то мелких недостатков. Появление ее в школе встречает враждебно. Дружит с подростками, склонными к правонарушениям (Субботин Вадим, Третьяков Василий, Василевский Николай). Пользуется у них авторитетом. Потемкин — несомненно способный мальчик и при правильном воспитании занял бы достойное место в жизни. После окончания школы поступал на юридический факультет университета, но не прошел по конкурсу. Дальнейшая судьба его школе неизвестна».
— Школе его судьба неизвестна, а милиции? — спросил Вячеслав, пряча характеристику.
— Милиции известна. Провалившись на вступительных экзаменах, наш потенциальный коллега месяца три бездельничал, затем устроился учеником на завод сельхозмашин, проработал там месяц, уволился и бездельничает довольно продолжительное время. По слухам, нередко посещает вокзал, хотя нам пока не попадался.
— Похож, безусловно похож на того, кого мы ищем.
— Еще бы. А заметь, какая компания подобралась: Субботин — он же Джентльмен, он же Мен, Третьяков — он же Сэр, Василевский — он же Мистер, и Господин тут как тут.
— Чудесно. Господин Потемкин должен быть у меня в ближайшее время. Мне хочется задать ему несколько вопросов.
— Обещаю тебе скорую встречу с ним, — сказал Стрельников, тут же вызвал двух своих сотрудников и приказал им поехать за Потемкиным.
УПРЕЖДАЮЩИЙ УДАР
Приметам, а тем более предчувствиям Вершинин не верил. Он всегда высмеивал людей, подверженных этому, например шофера Ростовцева, который останавливал машину, если дорогу ему перебегала черная кошка. Однако в то утро у него появилось предчувствие надвигающейся неприятности. Вячеслав пытался проанализировать, откуда оно, но так и не смог. Дела шли хорошо: сдвинулось с мертвой точки убийство Шестакова, вот-вот удастся найти анонимщика с завода.
«Нервишки пошаливают, — отмахнулся он от неприятных ощущений. — Начинаю вставать с левой ноги».
Первым, кто ему встретился в тот день в прокуратуре, был Бакулев. Обычно угрюмый и малоразговорчивый, он остановился и начал расспрашивать о семье, о планах на будущее. Вершинин насторожился и стал мысленно искать причину повышенного интереса начальника следственного отдела к своей персоне. Однако так и остался в неведении, ибо Бакулев, заметив вдалеке грузную фигуру поднимавшегося к себе Аверкина, прервал расспросы и побежал за ним.