Следствие сквозь века - Страница 2
Может, народ майя был вынужден покинуть свои города под натиском каких-то вторгшихся завоевателей? Но развалины древних зданий не сохранили никаких следов кровопролитных сражений.
Да и кто мог помериться с ним силами? Государство майя спокойно процветало почти тысячу лет, тогда как история его западных соседей оказалась весьма запутанной и бурной. За это время в Центральной Мексике произошло немало крупных перемен. Древнейшую «культуру Madre» [1], которая дала начало и цивилизации древних майя, здесь сменило государство загадочных ольмеков, оставивших после себя в глухих джунглях огромные скульптурные головы, вытесанные с тончайшими деталями из несокрушимого базальта и весящие до тридцати тонн каждая. Ольмеков вытеснили теотихуаканцы и наследники их, «великие строители» — тольтеки, воздвигнувшие на равнинах неподалеку от нынешней мексиканской столицы величественные пирамиды Луны и Солнца, далеко превосходящие своей грандиозностью прославленные египетские.
Это могущественное государство пало под натиском кочевых воинственных племен, вторгшихся с севера. Тольтеки были вынуждены покинуть свои пирамиды и храмы и, отступая все дальше на северо-восток, в десятом веке вторглись в страну майя, на Юкатан. С их приходом пробудились к новой жизни давно уже покинутые к тому времени по непонятным причинам города. Именно после вторжения тольтеков и начался здесь вторичный недолгий расцвет, названный историками периодом Нового царства майя.
А в Центральной Мексике, подавляя одно племя за другим, начала подниматься грозная империя ацтеков, чтобы вскоре погибнуть одновременно с государством майя под ударами испанских завоевателей — конкистадоров.
«Эта история дает единственный в своем роде пример насильственной смерти цивилизации, — меланхолически заметил один историк. — Ей нанесли удар в пору ее расцвета, ее уничтожили грубо и насильственно, она погибла, как подсолнух, у которого случайный прохожий сорвал головку…»
Но ведь произошло это лишь через шесть столетий после того, как древнейшие города майя покинули их жители, чтобы уйти неведомо куда, и никто пока не может объяснить удивительной загадки.
Ломая над нею головы, историки пытались ссылаться на различные стихийные бедствия: землетрясения, высыхание колодцев или, наоборот, наводнения, вызванные внезапными переменами климата…
У Андрея была своя гипотеза для объяснения вековой тайны. Он считал, что народ майя изгнала из городов какая-то губительная болезнь. В стране начались эпидемии, возможно, связанные с природными условиями этих мест, — науке известно немало опасных болезней, поражающих людей только в строго определенных районах: таежный энцефалит грозит людям лишь в лесах, где встречаются особые виды клещей, его хранителей и переносчиков; чумные бациллы в перерывах между эпидемиями сберегают в своих норах обитатели степей — сурки, суслики и тарбаганы; ришта и пендинская язва встречаются лишь в некоторых оазисах Средней Азии.
Возможно, какая-то болезнь таилась и в тропических лесах Гватемалы и Мексики. И вот, чтобы спасти народ от полного вымирания, жрецы объявили, будто разгневанные боги приказывают людям покинуть насиженные, обжитые места и переселиться в другие края.
Подобные предположения высказывались некоторыми исследователями и раньше. Но Буланов подробно обосновал свою гипотезу, собрал много любопытных фактов, как будто подтверждающих ее. Его статью опубликовал солидный научный журнал. В разных странах мира ею заинтересовались многие ученые, занимающиеся загадками древних майя, в том числе и мексиканский археолог профессор Альварес дель Андо.
Он написал теплое большое письмо Андрею, тот немедленно ответил. Завязалась постоянная переписка, сделавшая их единомышленниками и заочными, так сказать, друзьями, которые пока еще ни разу в жизни не виделись, но уже хорошо знали друг друга.
Почему он увлекся загадкой давно исчезнувшего народа, Андрей и сам не мог бы толком объяснить. Какое, в сущности, было до нее дело ему, молодому медику, влюбленному в свою микробиологию и уже работавшему над солидной докторской диссертацией, несмотря на свои двадцать восемь лет?
Может, это было просто «стремление жить во все стороны», как говаривал в свое время Герцен, — естественное желание как-то компенсировать, возместить ту калечащую человека однобокость, которая неизбежна при нынешней узкой специализации? Во всяком случае, таких людей, вдруг увлекающихся весьма далекими от их основной профессии проблемами, с каждым годом становится все больше и больше — видно, это знамение времени.
Особенно много таких увлеченных, упрямо сующихся «не в свои дела», было здесь, в Ученом городке, возникшем за несколько лет среди сибирской тайги. Тут математики занимались расшифровкой загадочной письменности древних майя с помощью новейшей электронно-вычислительной машины, а седовласые академики увлеченно обсуждали со школьниками самые фантастические проекты, сидя прямо во дворе под лозунгом, выведенным неровными огромными буквами на куске фанеры: «Чудаки украшают мир!»
Так что увлечение Андрея Буланова никого вокруг особенно не удивляло, и он вовсе не чувствовал себя одинокой «белой вороной». Над ним порой подшучивали друзья, но — с уважением.
Он выучил испанский, чтобы следить за всеми новейшими публикациями мексиканских археологов. Он пытался сам разбирать причудливые иероглифы древних майя, хотя, признаться, и без особого успеха. Во всяком случае, и Ю. В. Кнорозов и электронно-счетная машина его в этой области обогнали…
Чтобы самому овладеть техникой раскопок, он уже два лета тратил свой отпуск на поездки с археологическими экспедициями по Сибири и Средней Азии, работая простым землекопом.
Андрей собрал у себя дома богатейшую коллекцию книг по истории древних майя, этому собранию завидовала даже солиднейшая библиотека Ученого городка и в затруднительных случаях обращалась к нему за помощью.
Он повторял, как заклинание, заключительные слова книги одного из исследователей покинутых городов:
»…В любой момент даже случайное открытие может походя разрешить многовековую загадку. Огромные районы Древнего царства майя еще совершенно не исследованы. Река Усумасинта несет свои воды мимо бесчисленных древних городов, которых не касалась еще рука археолога. В джунглях Петена и в центральной части Юкатана находится несметное множество разрушенных храмов и акрополей. Горные районы Гватемалы и Гондураса буквально усеяны холмами-пирамидами и наполовину сохранившимися постройками. Подобно Стефансу, Моудсли, Томпсону и Русу, новое поколение ученых станет изучать загадки цивилизации майя. И эти исследователи вырвут в конце концов ее тайны у безмолвных джунглей.
Что может быть привлекательнее и почетнее этой задачи?..»
Андрей мечтал поехать в Мексику и проверить свою гипотезу. Снова и снова, рассматривая карту, он повторял колдовские имена: Алтарь Жертв, Бонампак, Пьедрас Неграс, — хотя прекрасно знал, что окрестили так совершенно произвольно эти руины романтически настроенные исследователи, а как на самом деле назывались древние города — никто на свете не знает…
Для практики в испанском языке Андрей часами заводил магнитофон, и тоскующие голоса трио Лос-Панчос сменялись такими же страстными жалобами Лос-Мехиканос, без конца и усталости твердивших все об одном — о «triste historia de amor…» [2].
Что из того, что его гипотезой заинтересовался профессор Андо и другие ученые? Пока она оставалась такой же любопытной, но недоказанной, как и все остальные.
Нужно еще доказать, что народ майя изгнала из древних городов именно болезнь, какая-то эпидемия. А как это проверить через тысячу с лишним лет? «Если в самом деле много веков назад в древних городах майя свирепствовала какая-то эпидемия, то болезнь передавали от одного человека к другому микробы. Надо их обнаружить и предъявить всему миру. Это будет бесспорное, неопровержимое доказательство», — писал в своей статье Андрей Буланов.